Кара Эллиот - Опасное желание
Камерон отпихнул ногами брюки, которые стянула с него Софи, и сбросил оставшийся сапог. С тихим шелестом упали на пол трусы. И вот Камерон предстал перед Софи обнаженным, утреннее солнце освещало его великолепное мускулистое тело.
– Подумай последний раз, действительно ли ты хочешь, чтобы я сделал это, – пробормотал он и, встав на колени, снял с нее подвязки и чулки. – Поскольку через мгновение страсть окончательно заглушит голос разума.
– Я не желаю ни о чем думать, – заявила Софи, вспомнив слова Камерона, сказанные им в Лондоне во время их свидания дождливой ночью. – Я хочу чувствовать, а не думать.
И она погрузила пальцы в его длинные шелковистые волосы. «Я хочу касаться твоей кожи, твоих сильных мышц, твоего члена», – думала она.
– Прикоснись ко мне, Кэм. Давай сейчас предадимся страсти, а там будь что будет.
Софи сделала свой выбор, приняла решение и была намерена следовать ему до конца жизни. Любовь слишком драгоценное чувство, и она не хотела снова упустить ее. Победит ли она Дадли и Мортона или уступит им в этой схватке, ей сейчас было все равно. Софи твердо решила следовать голосу своего сердца, что бы ни случилось. В конце концов Джорджи и Энтони смогут обеспечить отцу и Пенелопе стабильную сытую жизнь. А если им не повезет и репутация семьи будет навеки погублена, то уже никому не будет дела до того, что Софи связалась с пиратом.
Эти мысли совершенно раскрепостили Софи.
Прошептав ее имя, Камерон нежно раздвинул ее бедра.
– Только благодаря воспоминаниям о тебе, я смог выжить в жестоких испытаниях, которые обрушила на меня судьба после того, как я покинул Террингтон, – проговорил он.
Обвив его шею руками и выгнув спину, Софи раскрылась ему навстречу. От Камерона исходил пряный запах мускуса, от которого у нее кружилась голова. Его губы были теперь жесткими и требовательными, а щетинистый подбородок терся о ее щеку.
Камерон всегда заявлял, что одиночество не тяготит его, что он не создан для любви, но Софи решила бросить ему вызов и доказать, что любовь сильнее его цинизма.
Стон удовольствия вырвался из груди Софи, когда Камерон опустился на нее, и их тела будто стали единым целым.
– Я буду очень осторожен, Солнечный Лучик, – предупредил он ее – его голос звучал напряженно, прерывисто. – Очень осторожен, но все равно, сначала тебе будет больно. Потерпи, любимая, боль быстро уйдет.
Не говоря ни слова, Софи обхватила его ногами, словно говоря о своей готовности принять его. Судорожный вздох вырвался из ее груди. И когда его умелые пальцы, скользнув вниз, раздвинули повлажневшие складки ее лона, Софи громко застонала. Возбуждение стало невыносимым.
– Тихо, дорогая, – проговорил Камерон, заглушая ее стоны поцелуем.
– Хочу… хочу…
– Я знаю, чего ты хочешь, и, клянусь Богом, я хочу того же.
Стиснув зубы, Камерон стал медленно входить в нее. Пот выступил на его лбу, влажные пряди волос липли к коже.
Новое острое желание, названия которому она не могла дать, пронизало ее. Впившись в широкие плечи Камерона, Софи чувствовала, что больше не может выносить эту сладкую муку. Приподняв бедра, она впустила его глубже в себя. Острую боль тут же заглушила волна наслаждения. И в этот момент Софи ощутила, что они действительно единое целое. Камерон стал ее неотъемлемой частью. Впрочем, он всегда ею был.
Софи едва не зарыдала от счастья. Но Камерон медленно вышел из нее, и она в отчаянии закричала:
– Нет!
И тогда скользкий горячий стержень снова вошел в нее. Подчиняясь голосу природы, Софи сразу же уловила заданный им ритм. Ее дыхание участилось. Камерон тоже дышал учащенно и прерывисто.
Толчки становились все сильнее, их темп убыстрялся. И с каждым разом Софи с громким стоном устремлялась ему навстречу.
Ей казалось: она воспаряет все выше и выше. Раскаленное ослепительное солнце пылало прямо над ее головой. И вдруг в один восхитительный миг – яркая вспышка, и оно рассыпалось на сотни золотых искр.
Напрягая волю, Камерон держался до тех пор, пока Софи не достигла своей высшей точки. О, как долго он мечтал о том, что они когда-нибудь будут делить одно ложе! Бесконечными темными ночами Камерон грезил о Софи. И сейчас он не верил собственному счастью, не верил, что все это происходит не во сне, а наяву.
Теперь Софи принадлежала ему не только душой, но и телом. К этой мысли было трудно привыкнуть.
С последним ее криком Камерон перестал сдерживать себя, по его телу пробежала дрожь, а из груди вырвался хриплый крик завершенности.
– Солнечный Лучик… – прошептал Камерон.
На ее лице было написано выражение блаженства. И на мгновение тьма, царившая в его душе, озарилась ярким светом.
Камерон в изнеможении опустился рядом с Софи и заключил ее в объятия. В своей жизни он часто подвергался риску, совершал безумные поступки, но этот был, пожалуй, самым безумным из всех.
«Такой человек, как я, должен быть бессердечным», – думал он. Но громкое биение в его груди свидетельствовало: его сердце вновь пробудилось и готово радоваться жизни…
Страсть таит в себе гибель, Камерон знал об этом. Но он решил, что сумеет обеспечить безопасность Софи. Что же касается его самого…
Софи пошевелилась и что-то пробормотала, уткнувшись лицом в его плечо.
– Солнечный Лучик, – тихо проговорил Камерон, гладя ее по кудрявой голове. – Прости, что я веду себя, как похотливый школьник. Остервенело совокупляться и заниматься любовью – две разные вещи. Заниматься любовью нужно медленно, смакуя каждое ощущение, как дорогое вино.
– Неудивительно, что благовоспитанных девушек учат держаться подальше от кубка страсти, – сонным голосом пробормотала Софи. – Первый же глоток опьяняет. – Она потянулась, как кошка, и переплела свои ноги с ногами Камерона. – А потом вскипает кровь в жилах, и ты уже готова на все.
От ее прикосновений у Камерона снова проснулось желание. Усилием воли подавив его, он поцеловал ее в лоб. «Я уже совершил немало грехов. Пожалуй, на сегодня хватит», – подумал он.
– Что бы ни утверждали блюстители морали, ты, Софи, не сделала ничего дурного, – сказал он. – Но мы должны быть осторожными…
Камерон услышал ровное дыхание Софи – она уснула.
– Я не допущу, чтобы твоя репутация пострадала, – заверил он ее. – Я буду беречь тебя и искуплю.
Проснувшись, Софи сладко потянулась. Она испытывала неземное блаженство, ей казалось, что она парит в небесах или находится в волшебном сказочном мире.
Судя по всему, ее заколдовал темноволосый пират, черный маг, обладавший огромной силой.
Лежавший рядом с ней Камерон зашевелился и ближе придвинулся. «Нет, – решила Софи, – это не магия, это куда более сильные чары». Любовь… Это слово внезапно вспыхнуло в ее сознании.
Из-под полуопущенных век Софи следила, как сквозь ветхую соломенную крышу лучи света проникают в сторожку. До ее слуха доносилось пение коноплянки, притаившейся где-то в высоких травах. Любовь… Сколько себя помнила, Софи всегда любила Камерона.
На ее губах заиграла улыбка. «Теперь меня с полным правом можно назвать шлюхой, утратившей свою добродетель», – подумала она. Однако эта мысль не вызвала у нее ни раскаяния, ни сожаления о содеянном. Да, в обществе существуют строгие незыблемые правила морали, и Софи грубейшим образом нарушила их.
– К черту все правила, – прошептала она.
Мир не был черно-белым, строго разделенным на добро и зло. Он был ярким, многоцветным, наполненным разными оттенками. Софи была уверена: в будущем она никогда не пожалеет о том, что отдалась на волю чувств.
Закрыв глаза, она постаралась ни о чем не думать. Ей хотелось насладиться прекрасными мгновениями настоящего. Она повернула голову и в который раз залюбовалась любимым лицом, представила его глаза нефритового цвета, рассматривала золотую серьгу в его ухе, которая имела то форму замка€, то форму ключа, то форму сабли…
Замóк… Это слово вызвало у Софи ряд смутных ассоциаций. В памяти всплыла шкатулка с орнаментальной замочной скважиной. Образ был очень знакомый, но расплывчатый, неуловимый… Софи никак не могла сосредоточиться на нем.
Камерон снова пошевелился и приоткрыл глаз.
– У тебя мечтательное выражение лица. О чем ты думаешь? – спросил он.
– О тебе.
– Это хорошо.
На его чувственных губах заиграла улыбка. Мысли о Камероне тут же вытеснили из сознания Софи смутный образ старой шкатулки. В порыве чувств она приподнялась на локоть и лизнула щеку Камерона.
– Ты вкуснее шампанского.
– Ты тоже. Тем более что сегодня утром ты научилась многим опасным штучкам. – Камерон перевернулся на спину. – Я знаю множество восхитительных способов заставить тебя думать только обо мне и ни о чем другом. Но как бы ни было мне приятно валяться в постели, преподавая тебе науку любви, я вынужден признать: нам опасно находиться здесь слишком долго. – Камерон сел на постели и бросил взгляд в окно. – Хотя мы находимся в укромном месте, удаленном от человеческого жилья, сюда все же в любой момент может забрести пастух или охотник.
