Лаура Дейв - Восемьсот виноградин
Что тут обсуждать? Нужно просто ответить: «Детали неважны. Что-нибудь придумаем».
Дэн был уже готов произнести слова, которые она надеялась услышать.
– Джен, – позвал он.
Жена не услышала, а Дэн не окликнул громче. Наоборот – он повторил ее имя еще тише, как будто это одно и то же.
Мой дом
Мне не хотелось возвращаться в дом, пока Мишель не уехала, поэтому я направилась через виноградник к винодельне, звоня на ходу Сюзанне.
– Что там у тебя происходит? – спросила она.
– Я с ним порвала.
– Что? Что значит – порвала? У вас же через пять дней свадьба!
– Приехала мать Мэдди. Она все еще его любит.
– Значит, моя аналогия с черепашками ничему тебя не научила?
– При чем тут твоя аналогия?
– Кто-то открыл этой женщине дверь!
– Как можно было скрывать, что она хочет к нему вернуться? – вопросила я.
– Как можно позволить ей победить?!
– Не знала, что это состязание.
– Конечно, состязание!
Мне вспомнилась Мишель, сногсшибательная и уверенная в себе. Ко мне она особой любви не питала, зато прекрасно находила общий язык с Мэдди. Если представится случай, она отыщет подход и к Бену.
– Значит, я проиграю.
– Нет, не проиграешь! Ну да, она немного знаменита. Немного обворожительна.
– Разве можно быть немного обворожительной?
– Ну, больше, чем немного. Невероятно обворожительна. И что? Ты и сама ничего.
Я рассмеялась.
– Я серьезно! Умная. Успешная. Самый любящий человек из всех, кого я знаю. Не говоря уже о том, что ты тоже обворожительна. У нее перед тобой никаких преимуществ.
– Считает моя лучшая подруга.
– А также мужчина, с которым ты должна быть вместе. Еще не поздно все уладить.
– Почему ты настаиваешь, чтобы я его простила?
– Потому что ты не права.
Сердце у меня сжалось.
– Зачем ты так говоришь?
– Это мой долг. – Сюзанна замолчала, раздумывая, как меня убедить. Затем продолжила: – Чарльз изменил мне, когда мы учились в старшей школе. Я тебе рассказывала? Наверняка рассказывала.
И не раз. Это была первая история из жизни Сюзанны, которую мне довелось узнать. Я услышала ее в тот же день, как меня приняли на работу. Вернее, вечером после работы, когда Сюзанна предложила отметить мое вступление в юридическую преисподнюю. «В адвокатских конторах любят стравливать юристок, – сказала она. – Так что давай будем друзьями». В доказательство своей дружбы Сюзанна тут же поведала, что ей изменил муж. Только к середине рассказа до меня дошло, что случилось это еще в старшей школе. Но Сюзанна помнила все так отчетливо, словно только вчера застукала Чарльза с руководительницей театрального кружка и огрела его по голове.
– Если бы я не простила Чарльза, я бы лишилась целой жизни с ним. Нашей семьи. Я простила его и была за это вознаграждена. Вот что я пытаюсь тебе сказать: прости Бена и тоже будешь вознаграждена.
– Есть одно важное отличие: Чарльзу было тогда пятнадцать.
– Неважно. Суть в том, что вы просто обязаны быть вместе. У вас такая любовь, которую нелегко найти и еще труднее сохранить. Совсем как у нас с Чарльзом.
Однако я считала, что все в точности наоборот. Иначе как мы с ним дошли до такого?
– Почему бы тебе не вернуться домой? – спросила Сюзанна.
Я подумала о своем пустом доме в Лос-Анджелесе. Подумала о Лондоне, казавшемся невозможно далеким. Окинула взглядом виноградник, который скоро будет принадлежать кому-то другому…
Внезапно я осознала, что понятия не имею, где он – мой дом.
История виноделия
Отец часто говорил: «Чтобы понимать, как делать вино, нужно знать его историю». История у виноделия долгая. Началась она на юге Франции в V веке до нашей эры. На осколках глиняных сосудов сохранились следы древнейшего в мире вина, приправленного тимьяном, розмарином и базиликом. Спустя века римские завоеватели распространили виноделие по всей Франции.
Прошло немало времени, прежде чем виноделие добралось до Америки. Виноградники в Огайо и Кентукки погибли. Калифорния вступила в игру всего двести лет назад, когда в Сономе была основана первая коммерческая винодельня «Буэна виста». Затем Джон Патчетт посадил в долине Напа первый коммерческий виноградник. Сухой закон практически свел эти начинания на нет. После винной революции развитие продолжилось более масштабно и организованно – наступила современная эра виноделия. Первопроходцы шестидесятых и семидесятых принесли Калифорнии известность и подготовили почву для дегустации «Суд Парижа», на которой калифорнийские вина победили, положив конец французскому господству.
По словам отца, история объясняет первое, что нужно знать о вине: оно получается не на голом месте. Даже так называемое местное вино делают из винограда, некогда завезенного из Европы: виноделы используют опыт прошлого, чтобы достичь чего-то нового и лучшего.
Отец стоял у тиражного стола и на пару с работником сортировал виноград, отбирая грозди, которые пойдут в дело. Когда используешь целые грозди, вместе с гребнями, это придает вину более насыщенный и в то же время более терпкий вкус. Отец пытался добиться большей терпкости, поэтому почти ничего не выбрасывал. В этом году выбрасывать было нечего.
– У тебя ошалелый вид, – заметил он.
– Мне нужно чем-то себя занять.
– Тогда давай поскорее найдем тебе дело. – Отец указал на открытые бродильные чаны, в которых лежали отделенные от гребней ягоды. – Их нужно перемешать.
Я поднялась по стремянке и заглянула в чан. Сусло шипело и почти что пузырилось, словно кипящее рагу.
– Выглядит неплохо, а?
Я кивнула, не решаясь раскрыть рот – боялась, как бы все накопившееся внутри не выплеснулось наружу.
– Если спустишься, могу подыскать тебе другое занятие.
Я села на верхнюю площадку стремянки, в нескольких футах над головой отца, и оглядела винодельню. Все в ней работало легко и слаженно, точно под музыку. Зрелище это успокаивало, помогало отдышаться.
– А можешь просто посидеть и полениться.
– Папа, почему ты на нее не сердишься?
Глаза отца сузились.
– Осторожнее, малыш. Я не собираюсь обсуждать это с тобой.
– Просто пытаюсь понять.
– Что именно?
– Что ты будешь делать, когда уедешь отсюда.
Отец немного поразмыслил, отмахнуться от меня или сказать правду.
– Помнишь тот сезон сбора урожая, который я провел в Бургундии?
Я кивнула. В памяти сразу же всплыло то трудное время: сезон без отца, два неурожая, которые вынудили его уехать. Всю зиму мама ходила грустная, рассеянная и одинокая. Мне так хотелось ее развеселить, что я устраивала по пятницам танцы, и мы вдвоем скакали по кухне под Мадонну. Но мыслями мама была где-то далеко. Она танцевала почти хорошо – это ее и выдавало.
– Я еду в Бургундию повидаться с подругой.
Его слова меня потрясли. Подмывало спросить, что это за подруга. Потом я вспомнила печальную маму и решила, что лучше ничего не знать.
– Хочу попутешествовать по миру. Начну с Бургундии. Знакомый подруги даст мне напрокат свою яхту.
– Ты же терпеть не можешь морские прогулки!
– А кто их любит?
Мама, вот кто. Она обожает морские прогулки, обожает океан. Но мама с ним не едет, так зачем же ехать ему? Папа решил устроить поездку мечты – ее мечты. Неужели он думает, будто этого достаточно, чтобы вернуть жену? Будто все придет в согласие само собой, подобно небу, дождю и почве? А если мама не вернется, папа возьмет с собой ту, другую?..
Синхронизация. Ты выбираешь не тот желтый «Фольксваген» и строишь семейную жизнь. А когда эта жизнь разваливается, пытаешься построить новую.
Отец поднялся к краю второго бродильного чана. Потом указал на кучи компоста, рядом с которыми, не глядя друг на друга, стояли Бобби с Финном – готовили подкормку.
– Они проработали целый день и не обменялись ни одним словом.
– Почему же ты улыбаешься?
– Когда молчишь, работа идет быстрее.
Отец склонился над суслом и принялся осторожно его перемешивать. Тут я заметила, что из-под футболки у него выглядывает белый извивающийся шрам – прямо в центре груди.
– Папа, что это?
– Ничего. – Отец натянул футболку повыше. – Ничего, – повторил он и продолжил пристально изучать сусло.
– Что случилось? Ты поранился, когда работал?
– Джорджия, давай не будем об этом.
Его раздражение нарастало.
– В последнее время ты ни о чем не хочешь со мной разговаривать, – заметила я.
– Неправда. Только об этом.
– И о Генри.
Глаза отца сверкнули. Он не хотел обсуждать со мной Генри и злился, потому что у меня хватило наглости о нем заговорить. Однако я тоже злилась. Злилась, что вокруг столько секретов, столько тем, которых мы избегаем: мамин любовник, мой жених, в которого влюблена самая красивая женщина планеты…
– На самом деле Генри тут ни при чем, – проговорил отец. – Просто машина съехала с дороги.
– О чем ты?
