Сара Ларк - Рай на краю океана
– Твой долг – вернуть эту землю племени! Ты должна взять в мужья одного из наших, хотя бы родить ребенка от одного из нас. После этого можешь делать все, что тебе заблагорассудится!
Тонга тоже знал о далеко идущих планах Куры, но маори относились к этому спокойнее, чем ее бабушка. Если Кура оставит наследника и если в Англии ей не взбредет в голову продать Киворд-Стейшн, то, по мнению Тонги, она могла заниматься чем угодно. Впрочем, вождь маори готовился к худшему, поскольку понимал, что может произойти, если Куру предоставить самой себе. Туземцы ничего не знали о дисциплине певицы. Они видели в ней только очень чувственную девушку, которая уже в тринадцать лет бросала жадные взгляды на парней из племени. А теперь появился этот англичанин, с которым она пока что еще не делит ложе, потому что пакеха удерживают ее от этого почти насильно. Если появится нужный человек, она добровольно отдаст ему Киворд-Стейшн. Тонга с таким же удовольствием, как и Гвин, привязал бы Куру к этой земле – вот только желательно не к этому пакеха, который слишком уж напоминал ему о давнем враге, Поле Уордене. И хотя внешне они были не похожи – Пол был темноволосый и ростом ниже Уильяма, – в поведении нового поселенца угадывалось некое пренебрежение и он просто не замечал маори, работавших на ферме. Его нетерпеливая рука на поводьях коня, его вызывающий вид… Тонга не ждал ничего хорошего и прямо заявил об этом Куре. Не очень-то дипломатично, как с улыбкой поведала Гвинейра своему супругу после того, как Кура всерьез пожаловалась ей на вожака. Гвинейре, как и прежде, нравился поклонник Куры, в то время как Джеймс отмечал практически то же самое, что и Тонга.
В любом случае Кура была разочарована. Она представляла себе «официальное сопровождение» совсем иначе. Иметь право с этого момента ходить на весенние праздники на соседние фермы или танцевать вокруг «майского дерева» в Холдоне, которое ставили в октябре, совершенно не возбуждало ее.
Уильям чувствовал примерно то же самое, несмотря на то что праздники он любил. Особенно ему нравились приглашения на соседние фермы или в Крайстчерч. Ведь благодаря этому у него появлялась возможность знакомиться с новыми людьми, которые обычно водили его по своей земле. Таким образом, Уильям получал представление о том, как занимаются овцеводством на Кентерберийской равнине, и при этом ему не нужно было задавать любопытных вопросов в Киворд-Стейшн. Спустя пару месяцев он почувствовал, что вполне готов руководить подобной фермой, и ему не терпелось попробовать себя в качестве «овечьего барона». А работа в магазине Кендлеров ему уже порядком надоела.
Однако при всех его надеждах, которые он возлагал на Киворд-Стейшн, ему нужна была в первую очередь Кура. Он каждую ночь просыпался, тайно меняя простыни, чтобы свояченица Дороти не принялась, хихикая, рассказывать, что его мужское достоинство непроизвольно разряжается по ночам. Когда он встречался с Курой, ему не хватало даже красивых слов; он мог только чувствовать, и со временем уже не удавалось скрывать эрекцию, возникавшую у него от одного ее вида. Он должен был получить эту девушку. Поскорее.
– Малышка, – сказал он наконец, когда они отошли на такое расстояние от жителей Холдона, что их не было слышно. Ежемесячный церковный пикник объединили с катанием на лодках, и Уильям налегал на весла, катая свою возлюбленную по озеру Бенмор. Впрочем, они все еще оставались в пределах видимости с берега и по меньшей мере трех других лодок, в которых подобные же страдания испытывали другие влюбленные пары. – Если ты действительно не хочешь ждать, мы должны пожениться.
– Пожениться? – испуганно переспросила Кура. До сих пор она об этом не задумывалась. Она мечтала только о том, чтобы любить его и одновременно с этим снискать славу певицы. Над тем, как это будет выглядеть на самом деле, она себе голову не ломала.
Уильям улыбнулся и обнял девушку – это было еще дозволено – одной рукой.
– Неужели ты не хочешь за меня замуж?
Кура закусила губу.
– А я смогу петь, если я буду замужем?
Уильям удивленно покачал головой.
– Что за вопрос? Только любовь позволит твоему голосу расцвести по-настоящему!
– И ты поедешь со мной в Лондон? И в Париж? – Кура взяла его под руку, пытаясь насладиться близостью, насколько это вообще было возможно сейчас.
Уильям судорожно сглотнул. Лондон? Париж? А почему бы, собственно, и нет? Уордены богаты. Так что он вполне может пообещать ей путешествие по Европе!
– Ну конечно же, любимая. С огромной радостью! Европа ляжет к твоим ногам!
Кура грациозно изогнулась и, повернувшись спиной к любопытным взглядам, поцеловала его в плечо и шею.
– Тогда давай поженимся поскорее, – промурлыкала она.
В принципе, Гвинейра рассчитывала на то, что Уильям женится на ее внучке, но когда он так быстро попросил руки Куры, у нее проснулась совесть. И в конце концов ее любовь к Куре возобладала над любовью к Киворд-Стейшн. Джеймс прав, нужно оставить девушке выбор между замужеством и карьерой певицы, и неважно, как относится к этому лично она.
Поэтому Гвин, испытывая внутреннее сопротивление, пригласила Куру на разговор и представила ей план, предложенный Хелен.
– Поезжай на два года в Англию, в школу. Мы подыщем интернат, где ты сможешь брать уроки пения. Если потом тебя примут в консерваторию, будешь изучать музыку. А замуж выйти ты всегда успеешь.
Гвин была уверена, что Кура забудет Уильяма самое позднее через год. Но ей этого не сказала.
Кура отреагировала совершенно без энтузиазма. А ведь еще пару недель назад она пришла бы в восторг, если бы Гвин сделала ей такое предложение. Теперь она упрямо поднялась с кресла и принялась расхаживать по комнате.
– Ты просто хочешь помешать мне выйти замуж за Уильяма! – бросила она в лицо бабушке. – Не думай, что я этого не понимаю. Ты не лучше, чем Тонга!
Гвин растерялась. Ее намерения и намерения Тонги были, в общем-то, диаметрально противоположными. Насколько она могла судить, Уильям хоть и действовал на вожака маори подобно тому, как действует красная тряпка на быка, но это все равно было лучше, чем отъезд Куры из Киворд-Стейшн.
– Остается только, чтобы ты объявила мне свою идею о племенной кобыле!
Гвинейра вообще перестала что-либо понимать, а Кура не прекращала сыпать обвинениями.
– Но вы ошиблись! Без Уильяма я никуда отсюда не поеду! И я совершенно не собираюсь сразу же беременеть! Я хочу получить и то, и другое, дорогая бабушка! У меня будут и Уильям, и карьера! Я вам всем покажу! – Кура выглядела просто потрясающе, когда злилась, но на Гвин это впечатления не произвело.
– Ты не можешь получить все, Кура. Замужние новозеландки не поют в оперных театрах Европы. И уж тем более, если мужу нравится корчить из себя «овечьего барона»!
Гвин закусила губу. Последнее замечание явно было ошибкой. Это не укрылось от Куры.
– Значит, ты признаешь! Вы считаете, что Уильям охотится за приданым! Вы думаете, что ему нужна не я, а Киворд-Стейшн! Но вы ошибаетесь. Уильяму нужна я, я одна! А мне нужен он.
Гвин пожала плечами. Никто не сможет упрекнуть ее в том, что она не пыталась отговорить Куру повременить с замужеством.
– Так забирай его, – спокойно произнесла она.
– Мистер Мартин? – Джеймс МакКензи окликнул Уильяма, когда тот, сияя, словно медный грош, выходил из главного дома Киворд-Стейшн.
Гвинейра только что сообщила ему, что не возражает против его сватовства. Раз мать Куры ничего не имеет против, она начнет подготовку к свадьбе.
Конечно же, Джеймс знал об этом, а потому уже несколько дней пребывал в дурном расположении духа. Гвинейра попросила его не вмешиваться в это дело, но он просто не мог удержаться, чтобы не попробовать этого Уильяма как следует на зуб. Он преградил ему путь, практически угрожающе возвышаясь над ним.
– У вас ведь нет планов на сегодня? Разве что, может быть, отпраздновать успех, я так полагаю. Но вы берете кота в мешке. Ведь до сих пор вы даже не видели Киворд-Стейшн. Вы позволите устроить вам экскурсию?
Улыбка застыла на лице Уильяма.
– Да, конечно, но…
– Никаких «но», – перебил его Джеймс. – Мне будет очень приятно! Идемте, седлайте коня, и мы немного прокатимся.
Уильям не осмелился возразить. Да и зачем, в принципе, это делать, если ему уже много недель хотелось осмотреть Киворд-Стейшн? Возможно, было бы лучше иметь иного проводника, нежели мрачный супруг миссис Гвинейры, но тут уж ничего не поделаешь. Он послушно направился в конюшню и надел седло на свою лошадь. Обычно он уже не делал этого сам: чаще всего в конюшне околачивался кто-то из мальчишек-маори и мог взять эту задачу на себя. Однако сегодня он не осмелился перепоручить это дело кому-нибудь другому. Джеймс МакКензи наверняка подыскал бы для такого случая не очень-то дружелюбное замечание. Он терпеливо ждал у конюшни со своим каурым жеребцом, пока Уильям выведет свою лошадь и сядет в седло.
