Нина Харрингтон - Во всем виновато шампанское

Саския склонила голову набок, чтобы видеть, как пульсирует жилка на шее Рика и как вздымается и опускается его грудь. Правильные черты лица были спокойны. Этот мужчина теперь много значил для нее. Она готова была поддаться его сладким, чувственным поцелуям, рискнуть ради него.

Теперь их с Риком связывали узы, которые не перережешь острым язычком или кухонным ножом. Нет, Саския никогда не забудет его. Не забудет смех, шутки, прикосновения. Как можно уйти от этого мужчины, когда хочется быть рядом с ним даже несмотря на то, что тем самым обрекаешь себя на боль и одиночество?

Рик слегка поежился, Саския с улыбкой посмотрела на него:

– Вечер чудесный! Спасибо тебе за то, что привел меня сюда.

Перед тем как ответить, он коротко рассмеялся.

– Пожалуйста. Надеюсь, что тоже смогу танцевать, когда мне будет столько же лет, сколько дедушке нашего хозяина.

Саския повернулась лицом к Рику. Их тела теперь были близко, разделяло всего несколько сантиметров. Она чувствовала кожей его теплое дыхание, превращавшееся на холодном воздухе в легкие облачка пара.

Из обеденного залы таверны донесся смех. Саския и Рик одновременно обернулись на звук, потом посмотрели друг на друга и рассмеялись.

– Да. Это путешествие воскресило так много приятных воспоминаний! – тихо прошептала Саския, внимательно глядя в лицо Рику. – Жаль, что я не решилась приехать во Францию раньше.

После смерти тети Марго не хотелось сидеть без дела.

Кончиками пальцев Рик провел по щеке Саскии, от виска до подбородка, вниз, вверх, ни на секунду не отпуская ее взгляда.

– Я тебя прекрасно понимаю. Твои рассказы о тете помогли мне понять, я не мог усидеть на одном месте после смерти Тома только потому, что так с ней и не смирился. Еще одно очко в вашу пользу, Саския Элвуд! Ты волшебница! – Он продолжал поглаживать ее по щеке.

Прежде чем ответить, она взглянула в его чудесные глаза.

– Я?! Вовсе нет. Мне кажется, это магия Франции так повлияла на нас. Мне всегда здесь нравилось. И если бы не мой отец, возможно, моя жизнь сложилась совершенно иначе. – Глядя ему в глаза, она прижала кончики пальцев к его губам. – Но тогда мы, возможно, никогда не встретились бы.

Ничего не говоря, Рик прижал ее к себе. Саския положила голову ему на плечо. Не хотелось ничего слушать, не нужно было ничего видеть. Достаточно было чувствовать запах Рика и прикасаться щекой к его рубашке, под которой скрывалась гора мышц.

Когда Саския решилась наконец нарушить молчание, ее слова прозвучали сдавленно, потому что она по-прежнему стояла уткнувшись лицом в грудь Рика.

– Я собираюсь кое-что изменить в своей жизни, когда вернусь в Лондон. И управления Элвуд-Хаус это тоже касается. Хочу выкроить время на отдых, жизнь так коротка. Последние несколько дней помогли мне понять, как сильно я скучаю по Франции. Здесь у меня по-прежнему живут кузины. К тому же я с апреля не видела мать. Не знаю, когда все успею, но уверена, все-таки успею.

– Успеешь. И не переживай за Элвуд-Хаус. Если позволишь мне инвестировать в твой бизнес, сможешь подготовить отличного управляющего. Это несложно.

– Правда?

– Правда-правда. – Рик улыбнулся. – Семья всегда должна стоять на первом месте. Жаль, я не понимал этого раньше.

Уловив легкую перемену в тоне Рика, Саския посмотрела на него. Он блуждал взглядом по макушкам деревьев, которые колыхал ветер, и по звездам, рассыпанным над ними. Казалось, он разговаривает с самим небом.

– Я не смог попрощаться с Томом. – Рик нежно поглаживал Саскию по спине. – Мы совершали восхождение в Андах, отрезанные от всего мира. Ни сотовых телефонов, ни Интернета. И никакого шума. Три недели ушло на подъем и акклиматизацию к условиям высокогорья. Мне безумно нравилось там. Команда была маленькой. Мы знали, что делаем и против чего выступаем, работали сообща. Мы были лучшими. – Рик опустил взгляд и посмотрел на Саскию. Она почувствовала, что воздух между ними стал холоднее. – В горах все очень просто, только ты и твои инстинкты в битве против природы и всех тех стихий, которые она может на тебя напустить. В теории это отличная подготовка ко всем неприятностям обычной жизни. И вдруг к нашему лагерю на леднике поднимается вертолет. В тот момент я понял, что есть вещи страшнее обморожений и падений в расщелину. – Рик прочистил горло и покачал головой. – В ту самую минуту, когда я сел в вертолет, у меня засосало под ложечкой. Все инстинкты предупреждали о страшной беде. Я знал, что-то случилось. Но даже не представлял, с чем мне придется столкнуться. – Он прижался щекой к голове Саскии. – У моих родителей ушло три дня на то, чтобы отследить экспедицию и найти пилота, который согласился бы поднять вертолет на такую высоту. Три дня – это слишком много. Даже частный самолет и полицейские машины с мигалками не могли доставить меня в Напу в срок. Том умер в больнице, не выходя из комы и несколько раз пережив клиническую смерть, но мне все равно хотелось сказать ему несколько слов на прощание, прежде чем он сделал свой последний вдох.

Рик говорил отрывисто, будто сдерживал боль. Саския очень хотела помочь ему выразить чувства, но боялась, что утонет в их потоке, едва решится открыть плотину.

– Он знал, что ты его любишь. Я поняла это по той фотографии, которую ты показал мне в шале. Вы были очень близки.

– Том мой старший брат. Я думал, он неуязвим и всегда будет рядом в трудную минуту. Но я заблуждался. Во многом заблуждался. – Он улыбнулся и потерся холодным носом о нос Саскии. – Теперь с этим покончено. Ты изменила мою жизнь, Саския. Помогла понять кое-что.

– Я? Как я могла помочь тебе?

– Жан Баптист и Николь сейчас на пути в Калифорнию, на фестиваль, который Том создал для того, чтобы независимые виноделы могли представить свою продукцию. Мне сейчас следует быть там, помочь родителям и поддержать их. «Бургес вайн» – главный спонсор. Мне нужно на фестиваль. Чем больше я обо всем этом думаю, тем крепче убеждаюсь в том, что носился по свету лишь для того, чтобы доказать, что я не белая ворона. А моим родителям просто хотелось, чтобы я был рядом и мы вместе, как одна семья, пережили смерть Тома. Я не мог пойти на это. Был не готов даже попробовать. – Рик вздохнул, опустил руки и сделал шаг назад. – А это значит, я дурак. Моим родителям уже за шестьдесят. Они хотят, чтобы я был их сыном, работал вместе с ними и помог сохранить наследие Тома. А я вместо этого веду себя как упрямый ребенок. – Он покачал головой и погладил Саскию по кончику носа. – Сегодня этому пришел конец, моя хорошая. Я возвращаюсь в Напу, буду наводить мосты. И на этот раз потому, что этого хочу, а не потому, что у моих родителей, кроме меня, никого нет.

Саския смотрела мимо него на ветки, покачивавшиеся от легкого ветерка, который прекрасно дополнял торнадо у нее в голове. Казалось, ее посадили на карусель с лошадками, которая, как в детском кошмаре, кружится все быстрее и быстрее, так, что с нее нельзя спрыгнуть, не ударившись о твердый объект под названием реальная жизнь.

Рик уезжает. Точно так же, как и ее отец. Саския знала, что поездка продлится не долго, всего неделю. Семь дней из жизни. Но так тяжело прощаться.

– Конечно. Ты должен вернуться к родителям и доказать им, что ты не так плох, как они думают. – Саския улыбнулась и заморгала, чтобы отогнать слезы.

Ее тело жаждало прильнуть к нему, хотелось положить голову на мощное плечо, но она переборола искушение. Потому что должна была его перебороть. Медленно-медленно подняла взгляд и посмотрела в самые восхитительные серые глаза из всех, что видела за всю жизнь.

В тот момент в них промелькнуло нечто новое, совершенно незнакомое. Этого Саския раньше не замечала.

Несколько минут Рик внимательно изучал лицо Саскии, будто искал ответ на вопрос, который не решался задать.

В его взгляде читалась неуверенность. Сомнения? Волнение? Это что-то новенькое.

Правой рукой он заправил прядь волос ее за ухо. Этот жест был так нежен, что Саския закрыла глаза от удовольствия.

– Поедем со мной. В Лондон вернемся уже через неделю. Решайся, моя хорошая, рискни. Поедем в Калифорнию. Ты не пожалеешь. В конце концов, тебе терять нечего!

Глава 11

Кого я обманываю? Поездка во Францию открыла мне глаза. Я действительно люблю, когда есть с кем поговорить обо всем на свете, а не только о всяких девчачьих штучках.

Мне нужно принять несколько трудных решений относительно того, как дальше жить. Это тяжело. Это страшно. Но это надо сделать. И я знаю, от кого готова принять помощь в этом нелегком деле, – от Рика.

Саския подняла голову и взглянула в чудесные глаза, которые смотрели на нее с такой любовью, что нельзя было не откликнуться на это чувство. Вдохнув холодный воздух, она погладила Рика по щеке. Кончики пальцев слегка покалывала мягкая щетина. Он говорил серьезно. Он правда хотел, чтобы она поехала с ним, познакомилась с его семьей. Саския была поражена и испугана.