Джанис Мейнард - Рядом с любящим сердцем

– Нет, я… – У нее дрожал подбородок.

Они вышли из дома молча и не произнесли ни слова за всю поездку от Волфф-Маунтин до взлетно-посадочной полосы. Ларкин вел автомобиль, поэтому сосредоточил все внимание на дороге. Ему хотелось утешить Уинни единственным известным ему способом, но сейчас не время и не место для того, что он задумал.

Ларкин полагал, что в самолете Уинни сразу же уснет. Но она сбросила туфли и подогнула под себя ноги, сев напротив него. Им подали еду и напитки. После того как самолет набрал высоту, Ларкин потребовал принести подушки и одеяла и попросил их не беспокоить.

Уинни была похожа на сломанный стебель цветка – от усталости она сидела опустив голову. Ларкин не знал, что ей сказать. Даже сейчас его желания ей помочь недостаточно.

Она посмотрела на него переполненными горем золотисто-зелеными глазами:

– Зря ты со мной полетел. Но я эгоистка, поэтому рада, что ты рядом.

Ларкин сжал подлокотники кресла:

– Я должен быть с тобой. Моя сестра и все остальные меня поймут.

– Надеюсь. Ты столько со мной возишься, Ларкин. Ты даже не догадываешься, что разбудил меня от долгой и глубокой спячки. Ты как-то спросил, почему я содержу приют. По-моему, мне пора обо всем рассказать.

Несколько секунд Ларкин не двигался. Затем он поднял подлокотники кресла и поманил Уинни:

– Сядь со мной, Уинни. Ты от меня слишком далеко.

Она сделала, как он просил. Через несколько мгновений она легла на соседнее кресло и положила голову на колени Ларкину. Он гладил ее по голове, разрываясь между желанием позволить ей отдохнуть и необходимостью услышать ее тайну.

Ларкин ждал, когда она заговорит.

Правой рукой он обнял ее за талию, Уинни взяла его за руку и переплела пальцы с его пальцами.

– Это произошло после смерти моих родителей, – сказала она медленно. – У нашей семьи был адвокат, ему было чуть за сорок. Он был очень добр ко мне и помогал после того, как стало известно о цунами. Следовало уладить дела и принять определенные решения, поэтому я собралась лететь туда первым же рейсом. Он убедил меня, что мне лучше остаться дома. После того как в прессе появились фото и видео, я поняла, что он оказался прав.

– Но ты сказала, что тела нашли.

– В конце концов нашли. Я знала этого адвоката многие годы и называла его мистером Паркером. Потом он настоял, чтобы я называла его Майком. Во время похорон он был рядом со мной, держал за руку. Я не знаю, что бы без него делала.

Ларкин сжал пальцы левой руки в кулак. Он догадался, что продолжение истории его не обрадует.

– Что случилось после? – спросил он.

– Он часто ко мне приходил. Иногда даже ночевал под предлогом, что слишком поздно возвращаться в город. Я не придавала этому значения.

– Но потом что-то изменилось. – Размеренный рассказ Уинни разрывал душу Ларкина, так как он уже предполагал, что произошло далее.

– Да, – сказала она. – Что-то изменилось. Однажды вечером, когда мы поужинали и экономка ушла, Майк сел со мной в гостиной. Он заявил, что хочет поговорить о моем будущем. Я рассказала ему о своих планах. Я хотела немного попутешествовать и возможно получить ученую степень. Затем он…

– Что он сделал?

– Я оплакивала родителей. И он меня поцеловал. Сначала я думала, что он просто решил меня отвлечь. Но потом он положил руку мне на грудь.

– Черт побери! – не сдержался Ларкин.

Уинни напряглась всем телом. Его инстинктивное восклицание ее расстроило. Он стиснул зубы, его дыхание стало учащенным.

– Прости, дорогая. – Ларкин коснулся ее щеки. – Продолжай. – Он не мог слушать ее бесстрастно, для этого ему пришлось бы откусить себе язык.

– Я не знала, что делать. Я была обескуражена тем, что происходит. Он мне в отцы годился. Странная ситуация.

– Ты попросила его прекратить?

– Я была смущена и расстроена. Может, я слишком разволновалась. Я абсолютно ничего не знала о мальчиках и еще меньше о мужчинах. Он…

Уинни умолкла, и Ларкин увидел, как она покраснела, но на этот раз не от сексуального удовольствия, а от стыда. Он сидел молча, его сердце разрывалось на части. Будь его воля, он уже кастрировал бы того адвоката.

Он сжал ее руку:

– Все в порядке, Уинни. Не нужно вдаваться в подробности.

Она кивнула:

– Ну, это долго продолжалось. Я имею в виду, его прикосновения. А потом он меня раздел. Я понимаю, что кажусь невежественной идиоткой, но тогда я не понимала, что должно случиться. Он так долго обо мне заботился, и я не могла поверить, что он сделает мне больно.

– Но он причинил тебе боль.

Она снова кивнула:

– Он меня изнасиловал. К тому времени, когда я начала серьезно сопротивляться, мне не удалось его остановить. Он не был очень жесток, просто мне было больно и страшно.

Ларкин вздрогнул, в его глазах стояли слезы ярости. Он вытер их тыльной стороной ладони.

– Мне очень жаль. – Он едва мог говорить. Его пугал невообразимый ужас от того, что Уинни ему не рассказала, решив не вдаваться в подробности. Его мозг сам довершил образ случившегося.

Когда Ларкин достаточно успокоился, чтобы говорить спокойно, он коснулся рукой ее век, носа и мягких губ идеальной формы.

– А что произошло потом?

– Он пошел домой. Сказал, что вернется утром, чтобы поговорить. Позже я узнала, что у него есть жена и дети. Я поднялась к себе, плакала и не помнила, как уснула. Я хотела вызвать полицию, но инстинктивно знала, что он будет все отрицать. Или перевернет историю так, что я буду ответчиком. Поэтому я стала ждать.

– А утром?

– Он вернулся с юридическими документами и сказал, что в моих интересах позволить ему контролировать мои деньги. Якобы я слишком молода, чтобы принимать обоснованные решения. А раз мы стали любовниками, он будет за мной присматривать.

– Что ты ответила?

Уинни села, отводя волосы от лица обеими руками. На ее губах промелькнула едва заметная улыбка.

– Я ему отказала. Он не желал мне верить. Я обвинила его в изнасиловании. Даже в состоянии, в котором я находилась, у меня хватило ума не позволить ему рационализировать ситуацию. Я была в шоке, я знаю. Я слишком запуталась, чтобы понять, что следует вызвать полицию, хотя мне пришлось бы противостоять опытному адвокату. Но я сказала ему, чтобы он больше никогда не приходил. Мне кажется, его удивило мое мужество.

– Он был уверен, что ты ему подчинишься.

Уинни поморщилась:

– Да.

– Черт! – выругался Ларкин. – Ты удивительная женщина. Но я предполагаю, он не остановился. – Ларкин демонстрировал Уинни свое восхищение ее выдержкой, а не его отвращение к ее обидчику. Она отказывалась быть жертвой, и Ларкин приложил все силы, чтобы поддержать ее.

– Он не остановился. Во-первых, он попытался снова меня раздеть. Я ударила его коленом в пах. Тогда он начал мне угрожать. Я рассмеялась ему в лицо. Он говорил мне ужасные вещи о том, что ни один мужчина не захочет меня после того, что произошло. О том, что я безнадежна в сексе. Он был так убедителен, что я ему поверила.

– Ублюдок…

– Потом он швырнул меня к стене и сломал мне челюсть.

– Боже.

Они посмотрели друг на друга. Взгляд Уинни был настороженным, она обхватила себя за талию, затем пожала плечами:

– Он вылетел из дома как сумасшедший. Думаю, он испугался вида крови. Я вызвала скорую помощь, мне сделали операцию. Когда все закончилось, я наняла хорошего адвоката и выдвинула Майку обвинения. Сейчас он отбывает срок.

– Жаль, что его не приговорили к смертной казни! – прорычал Ларкин. Мысль о молодой беззащитной Уинни, подвергшейся сексуальному насилию спровоцировала в нем жуткую ярость.

– Дело в том, – тихо сказала она, – что я выросла в хорошей семье, получила достойное образование и унаследовала большие деньги. Поэтому у меня была уверенность в себе. Я знала, что должна сделать. Я обрела мужество потому, что передо мной были разные варианты. У меня был выбор. Женщины, которыми я занимаюсь, ничего этого не имеют. Поэтому они сохраняют семью, в которой подвергаются насилию, дольше, чем следует. Иногда слишком долго. Итак, теперь ты понимаешь, почему я должна им помогать?

Ларкин на мгновение опустил голову, испытывая к Уинни нечто гораздо большее, чем жалость или сострадание.

– Спасибо, что рассказала, – тихо произнес он. – Мы приземлимся примерно через полчаса. Приляг и немного поспи.

Уинни закрыла глаза, и вскоре он услышал ее глубокое и размеренное дыхание. Он знал, что, поведав ему свою глубочайшую тайну, она эмоционально вымоталась. А после того, как Уинни узнала, что случилось с матерью Эстебана, она воскресила в памяти собственный печальный опыт, и у нее иссякли силы.

Ее рассказ спровоцировал у Ларкина физическую боль в каждой клеточке его тела. Хотя это не имело никакого смысла, он чувствовал себя виноватым в том, что не смог спасти Уинни. И что теперь? Кто будет рядом с ней, защищая от проблем в ближайшие годы? Ларкин не мог ответить на этот вопрос.