Т. И. Каминская - «Антика. 100 шедевров о любви» . Том 4
Песнь пятая
ПОДВИГИ ДИОМЕДА
В оное время Афина Тидея великого сынуКрепость и смелость дала, да отличнейшим он между всемиАргоса воями будет и громкую славу стяжает.Пламень ему от щита и шелома зажгла неугасный,Блеском подобный звезде той осенней, которая в небеВсех светозарнее блещет, омывшись в волнах Океана, —Пламень подобный зажгла вкруг главы и рамен ДиомедаИ устремила в средину, в ужасные брани волненье.
Был в Илионе Дарес, непорочный священник Гефеста,Муж и богатый и славный, и было у старца два сына,Храбрый Фегес и Идей, в разнородных искусные битвах.Оба они, отделясь, полетели против Диомеда;Но они на конях, – Диомед устремляется пеший.Только лишь стали сближаться, идущие друг против друга,Первый троянец Фегес устремил длиннотенную пику:Низко, блестящая жалом, над левым плечом ДиомедаМедь пронеслася, не ранив его; и воздвигнулся с пикойОн, и его не напрасно копье из руки полетело:В грудь меж сосцов поразил и противника сбил с колесницы.Cпрянул Идей, побежал, колесницу прекрасную бросив;В трепете сердца не смел защитить и убитого брата;Он бы и сам не избег от грозящего, черного рока,Но исторгнул Гефест и, покрытого мрачностью ночи,Спас, да не вовсе отец сокрушится печалью о детях.Коней меж тем изловив, Диомед, воеватель могучий,Вверил дружине, да гонят к судам многоместным. Трояне,Бодрые в битве дотоле, узрев, что Даресовы чада —Тот устрашенный бежит, а другой с колесницы низвержен,Духом смутилися все: и тогда Паллада Афина,За руку взявши, воскликнула к бурному богу Арею:«Бурный Арей, истребитель народов, стен сокрушитель,Кровью покрытый! не бросим ли мы и троян и ахеянСпорить одних, да Кронид промыслитель их славу присудит?Сами ж с полей не сойдем ли, да Зевсова гнева избегнем?»
Так говоря, из сражения вывела бурного богаИ посадила его на возвышенном бреге Скамандра.Гордых троян отразили данаи; низверг браноносцаКаждый их вождь; и первый владыка мужей АгамемнонМощного сбил с колесницы вождя гализонов, Годия:Первому, в бег обращенному, пику ему АгамемнонВ спину меж плеч углубил и сквозь перси широкие выгнал;С шумом на землю он пал, и взгремели на падшем доспехи.
Идоменей поразил меонийцем рожденного БоромФеста, притекшего к брани из Тарны, страны плодоноснойМужа сего Девкалид копьеносец копьем длиннотеннымВдруг, в колесницу всходившего, в правое рамо ударил:В прах с колесницы он пал и ужасною тьмой окружился;Быстро его обнажили царя Девкалида клевреты.Там же Скамандрий Строфид, молодой звероловец искусный,Первому, в бег обращенному, пику ему АгамемнонСлавный стрелец; изученный самою богинею Фебой,Всех он зверей поражал, и холмов и дубравы питомцев;Но его не спасла ни стрельбой веселящаясь Феба,Ни искусство, каким он, стрелец дальнометкий, гордился:Юношу сильный Атрид Менелай, знаменитый копейщик,Близко его убегавшего, ясенной пикою остройВ спину меж плеч поразил и сквозь перси кровавую выгнал:Грянулся в прах он лицом, зазвучала кругом его сбруя.
Вождь Мерион Ферекла повергнул, Гармонова сына,Зодчего мужа, которого руки во всяком искусствеОпытны были; его безмерно любила Паллада;Он и Парису герою суда многовеслые строил,Бедствий начало, навлекшие гибель как всем илионцам,Так и ему: не постигнул судеб он богов всемогущих.Воя сего Мерион, пред собою гоня и настигнув,Быстро в десное стегно поразил копием, – и глубоко,Прямо в пузырь, под лобковою костью, проникнуло жало:С воплем он пал на колена, и падшего Смерть осенила.
Мегес Педея сразил, Антенорова храброго сына.Cын незаконный он был, но его воспитала ФеанаС нежной заботой, как собственных чад, угождая супругу.Мегес Филид, на него устремяся, копейщик могучий,В голову около тыла копьем поразил изощренным.Медь, меж зубов пролетевши, подсекла язык у Педея:Грянулся в прах он и медь холодную стиснул зубами.
Вождь Эврипил Эвемонид сразил Гипсенора героя,Ветвь Долопиона старца, который, возвышенный духом,Был у Скамандра священник и чтился как бог от народа.Мужа сего Эврипил, блистательный сын Эвемонов,В бегстве узрев пред собою, догнал на бегу и по рамуОстрым мечом поразил и отнес жиловатую руку;Там же рука, кровавая пала на прах, и троянцуОчи смежила кровавая Смерть и могучая Участь.
Так воеводы сии подвизались на пламенной битве.Но Диомеда вождя не узнал бы ты, где он вращался,С кем воевал, с племенами троян, с племенами ль ахеян?Реял по бранному полю, подобный реке наводненной,Бурному в осень разливу, который мосты рассыпает;Бега его укротить ни мостов укрепленных раскаты,Ни зеленых полей удержать плотины не могут,Если незапный он хлынет, дождем отягченный Зевеса:Вкруг от него рассыпаются юношей красных работы, —Так от Тидида кругом волновались густые фалангиТрои сынов и стоять не могли, превосходные силой.
Скоро героя увидел блистательный сын Ликаонов,Как он, крутясь по полям, волновал пред собою фаланги;Скоро на сына Тидеева лук напрягал со стрелоюИ, на скакавшего бросив, уметил по правому рамуВ бронную лату. Насквозь пролетела крылатая стрелка,Прямо вонзилась в плечо: оросилася кровию броня.Громко воскликнул, гордяся, блистательный сын Ликаонов:«Други, вперед! ободритесь, трояне, бодатели коней!Ранен славнейший аргивец; и он, уповаю, не можетДолго бороться с стрелою могучею, ежели точноФеб сребролукий меня устремил из пределов ликийских!»
Так он кричал, возносясь; но героя стрела не смирила;Мало Тидид отступив, впереди колесницы и конейСтал и к Сфенелу воззвал, Капанееву храброму сыну:«Друг Капанид, поспеши на мгновенье сойти с колесницы,Чтоб извлечь у меня из рама горькую стрелу».
Так он сказал, – и Сфенел с колесницы спрянул на землю;Стал за хребтом и из рама извлек углубившуюсь стрелу;Брызнула быстро багряная кровь сквозь кольчатую броню;И взмолился тогда Диомед, воеватель могучий:«Слух преклони, необорная дщерь громоносного Зевса!Если ты мне и отцу поборать благосклонно любилаВ брани пылающей, будь мне еще благосклонной, Афина!Дай мне того изойти и копейным ударом постигнуть,Кто, упредивши, меня уязвил и надмен предвещает, —В жизни недолго мне видеть свет лучезарного солнца!»
Так восклицал он, молясь, и вняла ему дочь громовержца;Члены героя соделала легкими, ноги и руки,И, приближась к нему, провещала крылатые речи:«Ныне дерзай, Диомед, и без страха с троянами ратуй!В перси тебе я послала отеческий дух сей бесстрашный,Коим, щита потрясатель, Тидей, обладал, конеборец;Мрак у тебя от очей отвела, окружавший их прежде;Ныне ты ясно познаешь и бога, и смертного мужа.Шествуй, и если бессмертный, тебя искушая, предстанет,Ты на бессмертных богов, Диомед, не дерзай ополчаться,Кто ни предстанет; но если Зевесова дочь АфродитаЯвится в брани, рази Афродиту острою медью».
Так говоря, отошла светлоокая дочь громовержца.Сын же Тидеев, назад обратившися, стал меж передних,И, как ни пламенно прежде горел он с врагами сражаться,Ныне трикраты сильнейшим, как лев, распылался он жаром,Лев, которого пастырь в степи, у овец руноносных,Ранил легко, чрез ограду скакавшего, но, не сразивши,Силу лишь в нем пробудил; и уже, отразить не надеясь,Пастырь под сень укрывается; мечутся сирые овцы;Вкруг по овчарне толпятся, одни на других упадают;Лев распаленный назад, чрез высокую скачет ограду, —Так распаленный Тидид меж троян ворвался, могучий.
Там Астиноя поверг и народов царя Гипенора;Первого в грудь у сосца поразил медножальною пикой,А другого мечом, по плечу возле выи, огромнымРезко ударив, плечо отделил от хребта и от выи.Бросивши сих, на Абаса напал и вождя Полиида,Двух Эвридама сынов, сновидений гадателя-старца;Им, отходящим, родитель не мог разгадать сновидений;С них Диомед могучий, с поверженных, сорвал корысти.После пошел он на Ксанфа и Фоона, двух Фенопидов,Фенопса поздних сынов; разрушаемый старостью скорбной,Он не имел уже сына, кому бы стяжанья оставить.Их Диомед повергнул и сладкую жизнь у несчастныхБратьев похитил; отцу же – и слезы, и мрачные скорбиСтарцу оставил: детей, возвратившихся с брани кровавой,Он не обнял; наследство его разделили чужие.
Там же двух он сынов захватил Дарданида Приама,Бывших в одной колеснице, Хромия и с ним Эхемона;И, как лев на тельцов нападает и вдруг сокрушаетВыю тельцу иль телице, пасущимся в роще зеленой, —Так обоих Приамидов с коней Диомед, не хотящих,Сбил беспощадно на прах и сорвал с пораженных доспехи,Коней же отдал клевретам, да гонят к кормам корабельным.
Храбрый Эней усмотрел истребителя строев троянских;Быстро пошел сквозь гремящую брань, сквозь жужжащие копья,Пандара, богу подобного, смотря кругом, не найдет ли;Скоро нашел Ликаонова храброго, славного сына,Cтал перед ним и такие слова говорил, негодуя:«Пандар! где у тебя и лук и крылатые стрелы?Где твоя слава, которой никто из троян не оспорилИ в которой ликиец тебя превзойти не гордился?Длани к Зевесу воздень и пусти ты пернатую в мужа,Кто бы он ни был, могучий: погибели много нанес онРатям троянским; и многим и сильным сломил он колена!Разве не есть ли он бог, на троянский народ раздраженный?Гневный, быть может, за жертвы? а гнев погибелен бога!»
Быстро Энею ответствовал славный сын Ликаонов:«Храбрый Эней, благородный советник троян меднолатных!Сыну Тидея могучему, кажется, муж сей подобен:Щит я его узнаю и с забралом шелом дыроокий;Вижу его и коней, но не бог ли то, верно не знаю.Если сей муж, как поведал я, сын бранодушный Тидеев,Он не без бога свирепствует; верно, при нем покровительБог предстоит, обвив рамена свои облаком темным:Он от него и стрелу налетавшую быстро отринул.Я уже бросил стрелу и уметил Тидеева сынаВ рамо десное, пробив совершенно доспешную лату,И уже уповал, что его я повергнул к Аиду;Нет, не повергнул! Есть, без сомнения, бог прогневленный!Коней со мною здесь нет, для сражения нет колесницы;В Зелии, в доме отца, у меня их одиннадцать пышных,Новых, недавно отделанных; к бережи их, покрывалаОкрест висят, и для каждой из них двуяремные кониПодле стоят, утучняяся полбой и белым ячменем.Нет, не напрасно меня Ликаон, воинственный старец,Так увещал, отходящего к брани, в отеческом доме:Старец наказывал мне, ополчась на конях, в колесницеТрои сынов предводить на побоищах бурных сражений.Я не послушал отца, а сие бы полезнее было.Коней хотел пощадить, чтоб у граждан, в стенах заключенных,В корме они не нуждались, привыкнув питаться роскошно.Коней оставил и так устремился я пеш к Илиону,Твердо надежный на лук, но сей лук для меня не помощник!В двух воевод знаменитейших бросил я меткие стрелы:В сына Тидея и в сына Атрея; того и другогоРанивши, светлую кровь я извлек и озлобил их больше.В злую годину, я вижу, и лук, и пернатые стрелыCнял со столба я в тот день, как решился в веселую ТроюРати троянские весть, угождая Приамову сыну.Если я вспять возвращусь и увижу моими очамиЗемлю родную, жену и отеческий дом наш высокий, —Пусть иноземец враждебный тогда же мне голову срубит,Если я лук сей и стрелы в пылающий пламень не брошу,В щепы его изломав: бесполезный он был мне сопутник!»
Пандару быстро Эней, предводитель троян, возражает:«Так не вещай, Ликаонид любезный! Не будет иначеПрежде, нежели мы человека сего, в колесницеПротивостав, не изведаем оба оружием нашим.Шествуй ко мне, взойди на мою колесницу, увидишь,Троса кони каковы, несказанно искусные полемБыстро летать и туда и сюда, и в погоне и в бегстве.К граду и нас унесут они, бурные, если б и сноваСлаву Зевс даровал Диомеду, Тидееву сыну.Шествуй, любезный; и бич, и блестящие конские вожжиВ руки прийми ты, а я с колесницы сойду, чтоб сразиться.Или врага принимай ты, а я озабочусь конями».
Но ему возражает блистательный сын Ликаонов:«Сам удержи ты бразды и правь своими конями:Прытче они под возницей привычным помчат колесницу,Ежели мы побежим пред могучим Тидеевым сыном.Или они, оробевши, замнутся и с бранного поляНас понесут неохотно, знакомого крика не слыша.Тою порою нагрянет на нас Диомед дерзновенный,Нас обоих умертвит и похитит коней знаменитых.Ты, Анхизид, удержи и бразды, управляй и конями;Я же его, налетевшего, пикою острою встречу».
Так сговоряся и оба в блистательной став колеснице,Вскачь на Тидеева сына пустили коней быстроногих.Их усмотревши, Сфенел, знаменитый сын Капанеев,К сыну Тидея немедля крылатую речь устремляет:«Храбрый Тидид Диомед, о друг, драгоценнейший сердцу!Вижу могучих мужей, налетающих биться с тобою.Мощь обоих неизмерима: первый – стрелец знаменитыйПандар, гордящийся быть Ликаона Ликийского сыном;Тот же – троянец Эней, добродушного мужа АнхизаСын, нарицающий матерью Зевсову дочь Афродиту.Стань в колесницу, и вспять мы уклонимся; так не свирепствуй,Между передних бросаясь, да жизни своей не погубишь».
Грозно взглянув на него, отвечал Диомед нестрашимый:«Смолкни, о бегстве ни слова! к нему ты меня не преклонишь!Нет, не в породе моей, чтобы вспять отступать из сраженийИли, робея, скрываться: крепка у меня еще сила!Мне даже леность всходить в колесницу; но так, как ты видишь,Пеш против них я иду; трепетать не велит мне Афина.Их в колеснице обратно не вынесут быстрые кони;Оба от нас не уйдут, хоть один и укрылся бы ныне.Молвлю тебе я иное, а ты сохрани то на сердце:Ежели мне Тритогения мудрая славу даруетИх обоих поразить, быстроногих ты собственных конейЗдесь удержи, затянувши бразды за скобу колесницы;Сам, не забудь, Капанид, на Энеевых коней ты бросьсяИ гони от троян к ополчениям храбрых данаев.Кони сии от породы, из коей Кронид громовержецТросу ценою за сына, за юного дал Ганимеда;Кони сии превосходнее всех под авророй и солнцем.Сей-то породы себе у царя Лаомедона тайноДобыл Анхиз властелин, из своих кобылиц подославши:Шесть у Анхиза в дому родилося породы сей коней;Он, четырех удержав при себе, воспитал их у яслей;Двух же Энею отдал, разносящих в сражениях ужас.Если сих коней похитим, стяжаем великую славу!»
Тою порой, как на месте герои взаимно вещали,Близко враги принеслися, гонящие коней их бурных.Первый к Тидиду воскликнул блистательный сын Ликаонов:«Пламенный сердцем, воинственный, сын знаменитый Тидея!Быстрой моею стрелой не смирен ты, пернатою горькой;Ныне еще испытаю копьем, не вернее ль умечу».Рек он – и, мощно сотрясши, послал длиннотенную пику,И поразил по щиту Диомеда; насквозь совершенноОстрая медь пролетела и звучно ударилась в броню.
Радуясь, громко воскликнул блистательный сын Ликаонов:«Ранен ты в пах и насквозь! и теперь, я надеюсь, не долгоБудешь страдать; наконец даровал ты мне светлую славу!»Быстро ему, не смутясь, отвечал Диомед благородный:«Празден удар, ты обманут! но вы, я надеюся, обаПрежде едва ль отдохнете, доколе один здесь не ляжетКровью своею насытить несытого бранью Арея!»
Так произнес – и поверг; и копье направляет АфинаПандару в нос близ очей: пролетело сквозь белые зубы,Гибкий язык сокрушительной медью при корне отсеклоИ, острием просверкнувши насквозь, замерло в подбородке.Рухнулся он с колесницы, взгремели на падшем доспехиПестрые, пышноблестящие; дрогнули тросские кониБурные; там у него и душа разрешилась, и крепость.
Прянул на землю Эней со щитом и с огромною пикойВ страхе, да Пандаров труп у него не похитят ахейцы.Около мертвого ходя, как лев, могуществом гордый,Он перед ним и копье уставлял, и щит круговидный,Каждого, кто б ни приближился, душу исторгнуть грозящейКриком ужасным. Но камень рукой захватил сын Тидеев,Страшную тягость, какой бы не подняли два человекаНыне живущих людей, – но размахивал им и один он;Камнем Энея таким поразил по бедру, где крутаяЛядвея ходит в бедре по составу, зовомому чашкой;Чашку удар раздробил, разорвал и бедерные жилы,Сорвал и кожу камень жестокий. Герой пораженныйПал на колено вперед; и, колеблясь, могучей рукоюВ дол упирался, и взор его черная ночь осенила.
Тут неизбежно погиб бы Эней, предводитель народа,Если б того не увидела Зевсова дочь Афродита,Матерь, его породившая с пастырем юным, Анхизом.Около милого сына обвив она белые руки,Ризы своей перед ним распростерла блестящие сгибы,Кроя от вражеских стрел, да какой-либо конник данайскийМедию персей ему не пронзит и души не исторгнет,Так уносила Киприда любезного сына из боя.
Тою порою Сфенел Капанид не забыл наставлений,Данный ему Диомедом, воинственным сыном Тидея:Коней своих звуконогих вдали от бранной тревогиОн удержал и, бразды затянув за скобу колесницы,Бросился быстро на праздных Энея коней пышногривых,И, отогнав от троян к меднолатным дружинам ахеян,Другу отдал Деипилу, которого сверстников в сонмеБолее всех он любил, по согласию чувств их сердечных,Гнать повелев к кораблям мореходным; сам же, бесстрашный,Став в колеснице своей и блестящие вожжи ослабив,Вслед за Тидидом царем на конях звуконогих понесся,Пламенный. Тот же Киприду преследовал медью жестокой,Знав, что она не от мощных богинь, не от оных бессмертных,Кои присутствуют в бранях и битвы мужей устрояют,Так, как Афина или как громящая грады Энио.И едва лишь догнал, сквозь густые толпы пролетая,Прямо уставив копье, Диомед, воеватель бесстрашный,Острую медь устремил и у кисти ранил ей рукуНежную: быстро копье сквозь покров благовонный, богинеТканный самими Харитами, кожу пронзило на дланиВозле перстов; заструилась бессмертная кровь Афродиты,Влага, какая струится у жителей неба счастливых:Ибо ни брашн не ядят, ни от гроздий вина не вкушают;Тем и бескровны они, и бессмертными их нарицают.Громко богиня вскричав, из объятий бросила сына;На руки быстро его Аполлон и приял и избавил,Облаком черным покрыв, да какой-либо конник ахейскийМедию персей ему не пронзит и души не исторгнет.Грозно меж тем на богиню вскричал Диомед воеватель:«Скройся, Зевесова дочь! удалися от брани и боя.Или еще не довольно, что слабых ты жен обольщаешь?Если же смеешь и в брань ты мешаться, вперед, я надеюсь,Ты ужаснешься, когда и название брани услышишь!»
Рек, – и она удаляется смутная, с скорбью глубокой.Быстро Ирида ее, поддержав, из толпищ выводитВ омраке чувств от страданий; померкло прекрасное тело!Скоро ошуюю брани богиня находит Арея;Там он сидел; но копье и кони бессмертные былиМраком одеты; упав на колена, любезного братаНежно молила она и просила коней златосбруйных:«Милый мой брат, помоги мне, дай мне коней с колесницей,Только достигнуть Олимпа, жилища богов безмятежных.Страшно я мучуся язвою; муж уязвил меня смертный,Вождь Диомед, который готов и с Зевесом сразиться!»
Так изрекла, – и Арей отдает ей коней златосбруйных.Входит она в колесницу с глубоким крушением сердца;С нею Ирида взошла и, бразды захвативши в десницу,Коней стегнула бичом; полетели послушные кони;Быстро достигнули высей Олимпа, жилища бессмертных.Там удержала коней ветроногая вестница ЗевсаИ, отрешив от ярма, предложила амброзию в пищу.Но Киприда стенящая пала к коленам Дионы,Матери милой, и матерь в объятия дочь заключила,Нежно ласкала рукой, вопрошала и так говорила:«Дочь моя милая, кто из бессмертных с тобой дерзновенноТак поступил, как бы явно какое ты зло сотворила?»
Ей, восстенав, отвечала владычица смехов Киприда:«Ранил меня Диомед, предводитель аргосцев надменный,Ранил за то, что Энея хотела я вынесть из боя,Милого сына, который всего мне любезнее в мире.Ныне уже не троян и ахеян свирепствует битва;Ныне с богами сражаются гордые мужи данаи!»
Ей богиня почтенная вновь говорила Диона:«Милая дочь, ободрись, претерпи, как ни горестно сердцу.Много уже от людей, на Олимпе живущие боги,Мы пострадали, взаимно друг другу беды устрояя.Так пострадал и Арей, как его Эфиальтес и Отос,Два Алоида огромные, страшною цепью сковали:Скован, тринадцать он месяцев в медной темнице томился.Верно бы там и погибнул Арей, ненасытимый бранью,Если бы мачеха их, Эрибея прекрасная, тайноГермесу не дала вести: Гермес Арея похитил,Силы лишенного: страшные цепи его одолели.Гера подобно страдала, как сын Амфитриона мощныйВ перси ее поразил треконечною горькой стрелою.Лютая боль безотрадная Геру богиню терзала!Сам Айдес, меж богами, ужасный, страдал от пернатой.Тот же погибельный муж, громовержцева отрасль, Айдеса,Ранив у врат подле мертвых, в страдания горькие ввергнул.Он в Эгиохов дом, на Олимп высокий вознесся,Сердцем печален, болезнью терзаем; стрела роковаяВ мощном Айдесовом раме стояла и мучила душу,Бога Пеан врачевством, утоляющим боли, осыпав,Скоро его исцелил, не для смертной рожденного жизни.Дерзкий, неистовый! он не страшась совершал злодеянья:Луком богов оскорблял, на Олимпе великом живущих!Но на тебя Диомеда воздвигла Паллада Афина.Муж безрассудный! не ведает сын дерзновенный Тидеев:Кто на богов ополчается, тот не живет долголетен;Дети отцом его, на колени садяся, не кличутВ дом свой пришедшего с подвигов мужеубийственной брани.Пусть же теперь сей Тидид, невзирая на гордую силу,Мыслит, да с ним кто иной, и сильнейший тебя, не сразится;И Адрастова дочь, добродушная Эгиалея,Некогда воплем полночным от сна не разбудит домашних,С грусти по юном супруге, храбрейшем герое ахейском,Верная сердцем супруга Тидида, смирителя коней».
Так говоря, на руке ей бессмертную кровь отирала:Тяжкая боль унялась, и незапно рука исцелела.Тою порою, зревшие все, и Афина и ГераРечью язвительной гнев возбуждали Крониона Зевса;Первая речь начала светлоокая дева Афина:«Зевс, наш отец, не прогневаю ль словом тебя я, могучий?Верно, ахеянку новую ныне Киприда склонялаВвериться Трои сынам, беспредельно богине любезным?И, быть может, ахеянку в пышной одежде лаская,Пряжкой златою себе поколола нежную руку?»
Так изрекла; улыбнулся отец и бессмертных и смертныхИ, призвав пред лицо, провещал ко златой Афродите:«Милая дочь! не тебе заповеданы шумные брани.Ты занимайся делами приятными сладостных браков;Те же бурный Арей и Паллада Афина устроят».
Так взаимно бессмертные между собою вещали.Тою порой на Энея напал Диомед нестрашимый:Зная, что сына Анхизова сам Аполлон покрывает,Он не страшился ни мощного бога; горел непрестанноСмерти Энея предать и доспех знаменитый похитить.Трижды Тидид нападал, умертвить Анхизида пылая;Трижды блистательный щит Аполлон отражал у Тидида;Но, лишь в четвертый раз налетел он, ужасный, как демон,Голосом грозным к нему провещал Аполлон дальновержец:«Вспомни себя, отступи и не мысли равняться с богами,Гордый Тидид! никогда меж собою не будет подобноПлемя бессмертных богов и по праху влачащихся смертных!»
Так провещал, – и назад Диомед отступил недалеко,Гнева боящийся бога, далеко разящего Феба.Феб же, Энея похитив из толпищ, его полагаетВ собственном храме своем, на вершине святого Пергама.Там Анхизиду и Лета, и стрелолюбивая ФебаСами в великом святилище мощь и красу возвращали.Тою порой Аполлон сотворил обманчивый призрак —Образ Энея живой и оружием самым подобный.Около призрака Трои сынов и бесстрашных данаевСшиблись ряды, разбивая вкруг персей воловые кожиПышных кругами щитов и крылатых щитков легкометных.К богу Арею тогда провещал Аполлон дальновержец:«Бурный Арей, мужегубец кровавый, стен разрушитель!Или сего человека из битв удалить не придешь ты,Воя Тидида, который готов и с Кронидом сразиться?Прежде богиню Киприду копьем поразил он в запястье;Здесь на меня самого устремился ужасный, как демон!»
Так произнесши, воссел Аполлон на вершинах Пергама;Но свирепый Арей троян возбудить устремился,Вид Акамаса приняв, предводителя быстрого фраков.Звучно к сынам Приама, питомца Зевеса, взывал он:«О сыны Приама, хранимого Зевсом владыки!Долго ль еще вам убийство троян попускать аргивянам?Или пока не начнут при вратах Илиона сражаться?Пал воевода, почтенный для нас, как божественный Гектор!Доблестью славный Эней, знаменитая отрасль Анхиза!Грянем, из бранной тревоги спасем благородного друга!»Так говоря, возбудил он и силу и мужество в каждом.Тут Сарпедон укорять благородного Гектора начал:«Гектор! где твое мужество, коим ты прежде гордился?Град, говорил, защитить без народа, без ратей союзныхМожешь один ты с зятьями и братьями; где ж твои братья?Здесь ни единого я не могу ни найти, ни приметить.Все из сражения прячутся, словно как псы перед скимном;Мы же здесь ратуем, мы, чужеземцы, притекшие в помощь;Ратую я, союзник ваш, издалека пришедший.Так, и ликийские долы, и ксанфские воды – далеки,Где я оставил супругу любезную, сына-младенцаИ сокровища многие, коих убогий алкает.Но, невзирая на то, предвожу ликиян, и готов яС мужем сразиться и сим, ничего не имея в Троаде,Что бы могли у меня иль унесть, иль увесть аргивяне.Ты ж – неподвижен стоишь и других не бодришь ополченийХрабро стоять, защищая и жен и детей в Илионе.Гектор, блюдись, да объяты, как всеувлекающей сетью,Все вы врагов разъяренных не будете плен и добыча!Скоро тогда сопостаты разрушат ваш град велелепный!Ты о делах сих заботиться должен и денно и нощно,Должен просить воевод, дальноземных союзников ваших,Бой непрестанно вести, а грозы и упреки оставить».
Так говорил он, – и речь уязвила Гектора сердце:Быстро герой с колесницы с оружием прянул на землю:Острые копья колебля, кругом полетел по дружинам,В бой распаляя сердца; и возжег он жестокую сечу!Вспять возвратились трояне и стали в лицо аргивянам;Те же, сомкнувши ряды, нажидали врагов, не робели.
Так, если ветер плевы рассевает по гумнам священным,Жателям, веющим хлеб, где Деметра с кудрями златымиПлод отделяет от плев, возбуждая дыхание ветров,Гумны кругом под плевою белеются, – так аргивянеС глав и до ног их белели под прахом, который меж нимиДаже до медных небес воздымали копытами кониВ быстрых, крутых поворотах; ворочали в бой их возницы,Прямо с могуществом рук на врагов устремляясь; но мракомБурный Арей покрывает всю битву, троянам помощный,Вкруг по рядам их носясь: поспешил он исполнить заветыФеба, царя златострельного; Феб заповедал АреюДуши троян возбудить, лишь узрел, что Паллада АфинаБой оставляет, богиня, защитница воинств ахейских.Сам же Энея вождя из святилища пышного храмаВывел и крепостью перси владыки народов наполнил.Стал Анхизид меж друзьями величествен; все веселились,Видя, что он, живой, невредимый, блистающий силой,Снова предстал, но его вопросить ни о чем не успели;Труд их заботил иной, на который стремил сребролукий,Смертных губитель Арей и неустально ярая Распря.
Оба Аякса меж тем, Одиссей и Тидид воеводыРевностно в бой возбуждали ахейских сынов; но ахейцыСами ни силы троян не страшились, ни криков их грозных;Ждали недвижные, тучам подобные, кои КронионВ тихий, безветренный день, на высокие горы надвинув,Черные ставит незыбно, когда и Борей и другиеДремлют могучие ветры, которые мрачные тучиШумными уст их дыханьями вкруг рассыпают по небу;Так ожидали данаи троян, неподвижно, бесстрашно.Царь Агамемнон летал по рядам, ободряя усердно:«Будьте мужами, друзья, и возвысьтеся доблестным духом;Воина воин стыдися на поприще подвигов ратных!Воинов, знающих стыд, избавляется боле, чем гибнет;Но беглецы не находят ни славы себе, ни избавы!»
Рек – и стремительно ринул копье и переднего мужаДеикоона уметил, Энеева храброго друга,Сына Пергасова, в Трое равно, как сыны Дарданида,Чтимого: ревностен был он всегда между первых сражатьсяПикой его поразил по щиту Агамемнон могучий;Щит копия не сдержал: сквозь него совершенно прониклоИ сквозь запон блистательный в нижнее чрево погрузло;C шумом на землю он пал, и взгремели на падшем доспехи.
Тут Анхизид ниспровергнул храбрейших мужей из данаев,Двух Диоклесовых чад, Орсилоха и брата Крефона.В Фере, красиво устроенной, жил Диоклес, их родитель,Благами жизни богатый, ведущий свой род от Алфея,Коего воды широко текут чрез пилийскую землю.Он Орсилоха родил, неисчетных мужей властелина;Царь Орсилох породил Диоклеса, высокого духом;И от сего Диоклеса сыны-близнецы родилися,Вождь Орсилох и Крефон, в разнородных искусные битвах.Оба они, возмужалые, в черных судах к Илиону,Славному конями, с силой ахейских мужей прилетели,В брани Атрея сынам, Агамемнону и Менелаю,Чести ища, но кончину печальную оба снискали.Словно два мощные льва, на вершинах возросшие горных,Оба под матерью-львицей вскормленные в лесе дремучем,Тучных овец и тельцов круторогих из стад похищая,Окрест дворы у людей разоряют, доколе и самиЛовчих мужей от руки под убийственной медью не лягут, —Так и они, пораженные мощной рукою Энея,Рухнулись оба на землю, подобные соснам высоким.
Падших увидя, воссетовал царь Менелай браноносный,Выступил дальше передних, покрытый сверкающей медью,Острой колеблющий пикой: Арей распалял ему душуС помыслом тайным, да будет сражен он руками Энея.Но увидел его Антилох, Несторид благородный,Выступил сам за передних, страшася, да пастырь народовЗла не потерпит и тяжких трудов их плоды уничтожит,Тою порою герои и руки, и острые копьяДруг против друга уже подымали, пылая сразиться;Но предстал Антилох к воеводе ахеян Атриду,И остаться Эней не посмел, сколь ни пламенный воин,Двух браноносцев увидя, один за другого стоящих.Те же, убитых поспешно увлекши к дружинам ахейским,Там их оставили, бедных, друзьям возвративши печальным;
Сами, назад обратившися, между передних сражались.Там Пилемена повергли, Арею подобного мужа,Бранных народов вождя, щитоносных мужей пафлагонян.Мужа сего Атрейон Менелай, знаменитый копейщик,Длинным копьем, сопротиву стоящего, в выю уметил;Вождь Антилох поразил у него и возницу Мидона,Отрасль Атимния: коней своих обращавшего бурных,Камнем его угодил он по локтю; бразды у Мидона,Костью слоновой блестящие, пали на пыльную землю,Прянул младой Антилох и мечом в висок его грянул;Он, тяжело воздохнувший, на прах с колесницы прекраснойРухнулся вниз головой и, упавший на темя и плечи,Долго в сем виде стоял он, в песок погрузившись глубокий,Кони покуда, ударив, на прах опрокинули тело:Их, поражая бичом, Антилох угонял к аргивянам.
Гектор героев узнал меж рядов и на них устремилсяС яростным криком; за ним и троян понеслися фалангиСильные; их предводили кровавый Арей и ЭниоГрозная, следом ведущая бранный мятеж беспредельный:Бурный Арей, потрясая в деснице огромною пикой,То выступал перед Гектором, то позади устремлялся.
Бога узрев, ужаснулся Тидид, воеватель могучий,И, как неопытный путник, великою степью идущий,Вдруг перед быстрой рекою, падущею в понт, цепенеет,Пеной кипящую видя, и смутный назад отступает, —Так отступил Диомед и немедля воскликнул к народу:«Други, почто мы дивимся, что ныне божественный ГекторСтал копьеборец славнейший, боец дерзновеннейший битве?С ним непрестанно присутствует бог, отражающий гибель!С ним и теперь он – Арей, во образе смертного мужа!Други, лицом к сопостатам всегда обращенные, с поляВы отступайте, с богами отнюдь не дерзайте сражаться!»
Так говорил он, но близко на них наступили трояне.Гектор двух ратоборцев повергнул, испытанных в битвах,Бывших в одной колеснице, Менесфа и с ним Анхиала.Падших узрев, пожалел их великий Аякс Теламонид;К ним приступил он и стал и, пославши сверкающий дротик,Амфия свергнул, Селагова сына, который средь ПесаЖил, обладатель богатств и полей; но судьба СелагидаВ брань увлекла поборать за Приама и всех Приамидов.В запон его поразил Теламониев сын многомощный;В нижнее чрево ему погрузилась огромная пика;С шумом он грянулся в прах; и Аякс прибежал победитель,Жадный доспехи совлечь; но трояне посыпали копьяОстрые, ярко блестящие; много их щит его принял.Он же, пятой наступив на сраженного, медную пикуВырвал назад; но других не успел драгоценных доспеховС плеч унести Селагидовых: стрелы его засыпали.Он окружения сильного гордых троян убоялся:Много их, мощных, отважных, уставив дроты, наступало;Ими, сколь ни был огромен и сколь ни могуч и ни славен,Прогнан Аякс и назад отступил, поколебанный силой.Так браноносцы сии подвизалися в пламенной битве.Тою порой Тлиполем Гераклид, и огромный и сильный,Злою судьбой сведен с Сарпедоном божественным в битву.Чуть соступились герои, идущие друг против друга,Сын знаменитый и внук воздымателя облаков Зевса,Так Тлиполем Гераклид к сопротивнику первый воскликнул:«Ликии царь Сарпедон! какая тебе неизбежностьЗдесь между войск трепетать, человек незнакомый с войною?Лжец, кто расславил тебя громоносного Зевса рожденьем!Нет, несравненно ты мал пред великими теми мужами,Кои от Зевса родились, меж древних племен человеков,И каков, повествуют, великая сила Геракла,Был мой родитель, герой дерзновеннейший, львиное сердце!Он, приплывши сюда, чтоб взыскать с Лаомедона коней,Только с шестью кораблями, с дружиною ратною малой,Град Илион разгромил и пустынными стогны оставил!Ты же робок душой и предводишь народ на погибель.Нет, для троян, я надеюся, ты обороной не будешь,Ликию бросил напрасно, и будь ты стократно сильнейший,Мною теперь же сраженный, пойдешь ко вратам Аидеса!»
Ликии царь Сарпедон Тлиполему ответствовал быстро:«Так, Тлиполем, Геракл разорил Илион знаменитый,Но царя Лаомедона алое безумство карая:Царь своего благодетеля речью поносной озлобилИ не отдал коней, для которых тот шел издалека.Что ж до тебя, предвещаю тебе я конец и погибель;Их от меня ты приймешь и, копьем сим поверженный, славуДаруешь мне, и Аиду, конями гордящемусь, душу».
Так говорил Сарпедон; но, сотрясши, свой ясенный дротикВзнес Тлиполем; обоих сопротивников длинные копьяВдруг полетели из рук: угодил Сарпедон ГераклидаВ самую выю, и жало насквозь несмиримое вышло:Быстро темная ночь Тлиполемовы очи покрыла.Но и сам Тлиполем в бедро улучил СарпедонаПикой огромною; тело рассекшее, бурное жалоСтукнуло в кость; но отец от него отвращает погибель.Тут Сарпедона героя усердные други из битвыВынесть спешили; его удручала огромная пика,Влекшаясь в теле; никто не подумал, никто не помыслилЯсенной пики извлечь из бедра, да с спешащими шел бы;Так озабочены были трудящиесь вкруг Сарпедона.Но Тлиполема данаи, блестящие медью, спешилиВынесть из боя; увидел его Одиссей знаменитый,Твердый душою, и вспыхнуло в нем благородное сердце;Он между помыслов двух колебался умом и душою:Прежде настигнуть ли сына громами звучащего Зевса?Или, напав на ликиян, у множества души исторгнуть?Но не ему, Одиссею почтенному, сужено былоЗевсова сына могучего медию острой низвергнуть.Сердце его на ликийский народ обратила Паллада.Там он Керана, Аластора, Хромия битвой низринул,Галия, вслед Ноемона, Алкандра убил и Притана;И еще бы их более сверг Одиссей знаменитый,Если бы скоро его не узрел шлемоблещущий Гектор:Ринулся он сквозь передних, сияющей медью покрытый,У
