Жан-Жак Руссо - Новая Элоиза, или Письма двух любовников
Но ты, что ты такое? Что ты сделал? Можешь ли ты извинишь себя неизвестностью твоего состояния? Низость твоя освобождает ли тебя от твоих должностей? И для того, что не имеешь ни голосу, ни звания в своем отечестве, меньше ли ты подвластен его законам? Пристойно ли тебе говорить о смерти в то время, когда ты обязан употреблением жизни себе подобным? Познай, что такая смерть, о которой ты мыслишь, есть постыдная и хищническая, и что сие будет татьба у человеческого рода. Прежде оставления его, возврати ему то, что он для тебя сделал. «Но меня ничто не удерживает! Я бесполезен в свете». Философ суточный? не известно ли тебе, что ты не можешь сделать ни одного шага на земли, чтоб не найти какой-нибудь должности к исполнению, и что всякой человек полезен человечеству, потому единому, что он пребывает?
Послушай меня, молодой безумец; ты мне дорог, я жалею о твоих заблуждениях. Если осталось в глубине сердца твоего малейшее чувство добродетели, приди, чтоб я научил тебя любить жизнь. Всякой раз, когда ты почувствуешь искушение ее оставить, скажи сам в себе: «Пусть я сделаю еще доброе дело прежде смерти»; потом поди ищи какому-нибудь бедному помочь, какого-нибудь утесненного защитишь, какого-нибудь страждущего утешить. Приближай ко мне несчастных, которых доступ ко мне приводит в робость; не бойся во зло употребить ни моего кошелька, ни моей доверенности: бери, расточай мои имения, делай меня богатым. Если сие рассуждение удержит тебя ныне, то оно удержит тебя еще завтра, послезавтра, и во всю жизнь твою. Если же оно тебя не остановит, умри, ты ничто более как злодей.
Письмо XXIII
ОТ МИЛОРДА ЭДУАРДА
Я не могу сегодня обнять тебя, мой друг, как я надеялся, и меня еще удерживают в Кинеингтоне. Обычай двора таков, что там трудятся много, и что все дела идут без конца. То, что меня здесь восемь дней держит, не требовало конечно ни двух часов; хотя Министры озабочены, но они теряют больше времени на откладывание, нежели сколько бы требовалось на мое отправление, Нетерпеливость моя хотя уже довольно явна, однако не сокращает сих отсрочек. Ты знаешь, что мне двор мало приятен; но с тех пор он еще мне несноснее, как мы с тобой живем вместе; и я сто раз лучше хочу разделять твою задумчивость, нежели скуку здешних слуг.
Между тем, разговаривая с сими суетливыми людьми, мне пришла мысль, которая до тебя касается, и на которую только ожидаю я твоего согласия, чтоб произвести ее в действо. Я вижу, что сражаясь со своими горестями, ты терпишь вдруг от зла и от сопротивления. Если ты хочешь жить и излечиться, то не столько потому, что честь и рассудок того требуют, как в угодность друзей своих. Мой друг, сего не довольно: должно получить опять склонность к жизни, чтоб хорошо исполнять ее должности; а с таким ко всему равнодушием никогда ни в чем не успевают. Что бы мы с тобой ни делали, но рассудок один не возвратит тебе рассудка. Множество новых и поражающих предметов должны возбудить в тебе часть внимания, которого сердце твое не обращает ни на что, кроме того, чем око занято: для возвращения тебя самому себе должно, чтоб ты вышел из самого себя; и в движении деятельной жизни, ты только можешь опять найти спокойствие.
Для произведения сего опыта, представляется случай, которого упускать не должно; дело идет о предприятии великом, славном и какому весьма давно не было подобного от тебя зависит быть свидетелем и в нем участвовать. Ты увидишь величайшее позорище, какое только может поражать человеческие взоры; твой вкус к наблюдениям найдет чем себя удовольствовать. Должности твои будут почтенны, они ничего не потребуют, с талантами, коими ты владеешь, как храбрости и здоровья. Ты найдешь там более опасности, нежели принуждения; что приличнее твоему состоянию: наконец, обязательство твое не может быть очень продолжительной. Сегодня я не могу тебе сказать больше, потому что хотя сие предприятие готово к производству, однако еще содержится в тайне, которой я открыть не властен. Прибавлю только, что если ты пренебрежешь сей счастливый и редкий случай, то кажется, что ты уже его никогда не сыщешь, и станешь жалеть, может быть, во всю жизнь свою.
Я приказал моему посланному с сим письмом искать тебя, где б ты ни был, и ни как не возвращаться без твоего ответа, ибо он нужен, чтоб я мог также отвечать прежде отъезда моего от сюда.
Письмо XXIV
ОТВЕТ
Делай что тебе угодно Милорд, и располагай мною; я на все согласен буду. До тех пор, пока я удостоюсь быть тебе полезным, по крайней мере, я хочу тебе повиноваться.
Письмо XXѴ
ОТ МИЛОРДА ЭДУАРДА
Когда ты соглашаешься на мое намерение, то я не хочу мешкать ни минуты тебя уведомить, что все уже кончено, и открыть тебе, о чем идет дело, уполномочен будучи позволением, которое получил я за тебя ответствуя.
Тебе известно, что в Плимуте вооружена эскадра из пяти военных кораблей состоящая, и что она уже готова выйти в море. Командовать ею будет Г. Ансон, искусный и храбрый офицер, старинный мой приятель. Она назначена в Южное море, куда должна войти чрез Ле Меров пролив, а возвратиться чрез восточную Индию. И так, ты видишь, что дело идет о путешествии около света; полагают, что сия экспедиция должна около трех лет продолжиться. Я мог бы тебя определить волонтером; но чтоб придать тебе более уважения на корабле, я рассудил прибавить звание, и ты будешь определен в должность Инженера сухопутных войск; которое тебе тем пристойнее, что ты из детства упражнялся в сей науке.
Я думаю завтра возвратиться в Лондон, и через два дня представить тебя Г. Ансону. В ожидании того, постарайся о своем приготовлении, и запастись инструментами и книгами; ибо все уже готово и только ожидают повеления. Любезный друг мой, я надеюсь, что Бог возвратит тебя здоровым и со спокойным сердцем из сего продолжительного путешествия, и что по возвращении твоем мы соединимся так, чтоб никогда не разлучаться.
Письмо XXVI
К ГОСПОЖЕ Д’ОРБЕ
Я еду, любезная Клера вокруг света; я иду искать в другом полушарии спокойствия, которым не мог в здешнем наслаждаться. Безрассудный! я иду скитаться по вселенной, не находя места, где бы успокоить мое сердце; я иду искать убежища на свете, где бы мог быть от вас в отдалении! Но должно чтить желания друга, благодетеля, отца. Не надеясь исцеления, должно, по крайней мере, желать его, потому что Юлия, и добродетель то повелевают. Через три часа я отдамся на произволение волн, через три дня я не увижу более Европы; через три месяца я буду в морях неизвестных, где вечные бури царствуют; через три года может быть, как ужасно будет вас более не видеть! Увы! самая величайшая опасность в глубине моего сердца: ибо какова бы ни была моя участь, я решился, и клянусь, что вы увидите меня достойным показаться вашим глазам, или вы никогда уже меня не увидите.
Милорд Эдуард, который возвращается в Рим, и отдаст вам в проезд сие письмо, обстоятельно вас обо мне уведомит. Вам известна душа его, и вы легко отгадаете, чего он вам не скажет. Вы знали и мою душу, то можете так же о том судить, о чем я вам не говорю. Ах, Милорд, ты их увидишь!
Так и она уже, как ты, наслаждается благополучием быть матерью; она могла быть ею?.. Немилосердное Небо!.. О мать моя! для чего оно тебе дало сына в своем гневе?
Должно окончить, я то чувствую. Простите, прелестные сестры. Простите красоты несравненные. Простите, чистые и небесные души. Простите, нежные и неразлучные друзья, единственные на земле женщины, взаимно достойные быть предметами сердец своих. Составляйте благополучие друг друга. Удостойте иногда вспомнить о несчастном, которой только для того существовал, чтоб разделять между вами все чувствия души своей, и которой перестал жить с той минуты, как от вас удалился. Ежели когда… я слышу сигнал и крики матросов; а вижу способной ветер и распущенные паруса. Должно всходить на корабль, должно ехать. Пространное море, море неизмеримое, которое, может быть, меня поглотит в своих недрах; да найду я на волнах твоих тишину, которая бежит моего колеблемого сердца!
Примечания
1
В четвертом томе видно, что сие другое имя есть Сен-Прё.
2
Пастор того места.
3
Смотри в первой части письмо XXIV.
4
Лекарь Лионский, честный человек, добрый гражданин, друг нежный и великодушный, оставленный, но незабытый от того, который пользовался его благодеяниями.
