Сара Джио - Лунная тропа
Теперь я лежу с капельницей, из которой в мою кровь медленно попадают лекарства. А ведь мне всего тридцать пять! Я нервно выискиваю взглядом свою сумку. Нужно поскорее выбираться отсюда.
Как раз в тот момент, когда я встаю, дверь открывается, и в палату входит пожилой человечек в белом халате.
– Куда это вы собрались, мисс Андерсен? – хмурится он.
Будь он хоть трижды доктор, мне решительно не нравится его тон.
– Мне уже гораздо лучше, – заявляю я, пытаясь самостоятельно разобраться с проводками от капельницы. – А на работе меня ждут неотложные дела.
Доктор подходит ближе и кладет на столик мою карту. Судя по всему, он вовсе не горит желанием поскорее выписать меня из больницы.
– Что для этого требуется? – спрашивает он.
Я смотрю на него в полной растерянности.
– Что вы имеете в виду?
– Что нужно для того, чтобы вы хоть немного сбавили темп?
– Замедлила темп? Я вас не понимаю.
– Я прочел записи в вашей карте, – кивает он на столик.
По просьбе принимавшего меня врача я вкратце описала свой обычный день: подъем в пять утра, в семь уже в офисе (после пробежки в шесть-семь миль), а затем работа, работа и работа… До восьми, а порой и до девяти вечера (а зачастую еще дольше).
И что с того? Я – вице-президент крупного банка, самый молодой вице-президент в истории банка «Чейз и Хансон», на который работают восемь тысяч служащих во всем мире. Начальство должно видеть, что я не зря занимаю свое место. К тому же я хорошо справляюсь с работой. Пожалуй, это единственное, с чем я хорошо справляюсь.
– Послушайте, доктор…
– Доктор Кейтер.
– Доктор Кейтер. – Я говорю тем доверительным тоном, который использую обычно в разговоре со строптивыми должниками. – Я ценю вашу заботу, но со мной все будет в порядке. Выпишите мне лекарства, и проблема решится сама собой.
– Не все так просто, – замечает он. – Как я понял, мисс Андерсен, у вас время от времени немеют ладони.
– Я много бегаю, а в Нью-Йорке с утра не слишком жарко.
– Не думаю, что это от холода, – качает головой доктор. – Похоже на признаки панического расстройства.
– Простите, какого расстройства?
– Панического, – повторяет он. – Ваш организм, судя по всему, испытывает сильнейший стресс и реагирует на него подобными отключениями.
– Не может быть. – Я решительно стягиваю ленту, которая удерживает на месте иглу. – Я знаю, вы намекаете на то, что я чокнутая, но это неправда. Может, другие в моей семейке и не в полном порядке, но обо мне такого не скажешь… Вы поможете мне снять эту штуку или мне просто выдернуть иглу?
Доктор Кейтер печально качает головой.
– Мы не можем задерживать вас тут против вашей воли, – вздыхает он. – Пообещайте хотя бы, что постараетесь притормозить. Такими темпами вы очень скоро загоните себя в могилу.
Мой телефон вновь звякает. Ну что этот доктор знает обо мне? Ровным счетом ничего.
– Все, что угодно, лишь бы поскорее выбраться отсюда, – пожимаю я плечами.
Доктор Кейтер с видимой неохотой убирает капельницу, а затем протягивает мне листок бумаги.
– Я выписал вам бета-блокаторы. Они хотя бы отчасти нейтрализуют те нервные сигналы, которые вызывают беспокойство. Принимайте эти лекарства в течение нескольких месяцев. И я настоятельно рекомендую вам разгрузить себя. Поменьше физических упражнений, не столь интенсивные нагрузки на работе. В конце концов, возьмите отпуск.
Я с трудом сдерживаю смешок. Человеку моего положения и в голову не придет уйти в отпуск. Лиза Мелтон, наш новый вице-президент, отпросилась на неделю после свадьбы, и то начальство посмотрело на это довольно косо. Когда вы достигаете определенных вершин, от вас ждут, что вы будете жить и дышать одной только работой. Так уж оно сложилось.
– Я ценю вашу заботу, – повторяю я, хватаясь за сумочку и пальто, – но мне и правда нужно идти.
* * *– Наконец-то, – по губам Артура скользит едва заметная усмешка. – Я уж думал, больше тебя не увижу.
Мой босс – умный и циничный тип, но я-то знаю, что под этой малоприятной оболочкой таится доброе сердце. Или какое-то подобие его. Не зря же я сказала однажды Артуру, что он – самый симпатичный сукин сын из всех, с кем мне доводилось встречаться.
– Прости, что ушла прямо во время обеда, – промямлила я. – Просто я… у меня… Словом, неважно себя почувствовала.
– Женские проблемы?
– Да нет же, – поморщилась я. – Обещаю, что впредь ничего подобного не повторится.
Взгляд Артура обретает привычную цепкость.
– А что это на тебе надето?
Только тут я понимаю, на кого стала похожа после восьми часов, проведенных на больничной койке. Встрепанные волосы. Расплывшийся макияж. Я поплотнее запахиваю пальто, под которым нет ничего, кроме больничной пижамы.
– Я приехала прямо из дома, и у меня не было времени… переодеться.
– Ладно, – пожимает плечами Артур, – пора браться за работу.
Он выкладывает на стол целую кипу папок.
– Это все неплательщики. За кого возьмемся в первую очередь?
Я беру верхнюю папку, на которой напечатано: АТЕЛЬЕ САМАНТЫ. Я уже давно перестала переживать из-за тех мелких собственников, которые не в состоянии свести концы с концами. А поначалу было безумно трудно выступать в роли карающей руки, которая способна в один миг перечеркнуть весь семейный бизнес. Никогда не забуду первого своего поручения. Я плакала, когда мне пришлось везти в Новый Орлеан бумаги, согласно которым вся собственность переходила за долги нашему банку. Речь шла о кафе, которое открылось здесь еще в начале ХХ века. Излюбленное местечко нью-орлеанских старожилов. Меня встретила хозяйка, пожилая уже женщина, унаследовавшая это кафе от своего отца. Когда-то, в далеком 1959-м, здесь обедал сам Джон Кеннеди. По стенам были развешаны фотографии Эллы Фицджеральд, Джуди Гарленд, Луи Армстронга – разумеется, все с автографами. Хозяйка принесла мне кофе и заварные булочки. До сих пор помню, как дрожали мои руки, когда я вручала ей конверт с этими ужасными бумагами.
Потом уже стало полегче. К каждому случаю я научилась относиться с точностью и безразличием хирурга. Раз-два, и никаких эмоций. Мой девиз: только дело, ничего личного! Мне без разницы, какой замечательный или необычный у вас бизнес и сколько семейных историй с ним связано. Факт остается фактом: если вы не в состоянии оплачивать свои счета, наш банк в мгновение ока распродаст ваше имущество. Просто, как дважды два.
Мне нравится думать, что Артур выбрал меня из всех банковских служащих, поскольку уже тогда разглядел во мне некую искорку – свойство, каким не обладал никто из моих коллег. На самом-то деле я стала для него чем-то вроде куска пластилина. Я жила только работой, и из меня можно было лепить что угодно.
Артур помог отточить мои служебные навыки. За спиной многие называют его «палачом», поскольку он способен без малейших угрызений совести закрыть неприбыльный бизнес и пустить с молотка оставшееся имущество. Эмоции клиентов для него – пустой звук. Он и меня приучил смотреть на жизнь своими глазами. Наш отдел – самый успешный во всей компании. Мы отсекаем лишнее и получаем великолепные результаты.
Разумеется, далеко не все случаи требуют личного визита. Многие клиенты сами подписывают бумаги. Многие, но не все. Кое-кто предпочитает не отвечать на наши письма и игнорировать звонки. Эти люди стараются оттянуть неизбежное. Никто не хочет оказаться в неудачниках, и мне это чисто по-человечески понятно. Но жизнь есть жизнь.
Я пролистала бумаги из верхней папки. Ателье Саманты. По документам о первом займе видно, что это моя ровесница. Родилась в 1975 году. Уже семь месяцев Саманта не платит по счетам. Другие документы удостоверяют, что эта женщина предпочитает игнорировать письма и звонки из банка.
– Придется нам нанести визит мисс Саманте. – В глазах у Артура появляется огонек. Теперь он похож на сыщика, который уже готов сцапать очередную жертву.
– Да, – вяло киваю я. У меня снова покалывают пальцы, а голова кажется тяжелой, как большая медная чаша, под весом которой напрягается все тело. Да что же со мной такое? Покалывание переходит в область головы, я как будто погружаюсь в другую реальность. Теперь моя голова напоминает воздушный шар, который парит над шеей. Надо бы обсудить с Артуром каждый из наших случаев, но я не могу. Почему я этого не могу? Сердце у меня начинает колотиться еще быстрее, и я невольно хватаюсь за край стула. Чувство онемения растекается уже по ладони, которую я уже практически не чувствую. Опять то же самое.
Я бросаю взгляд в сторону двери.
– Артур, – вырывается у меня, – такое чувство, что я отравилась, – для пущей убедительности я кладу руку на живот. – Ты уж меня извини.
Он пожимает плечами, а затем аккуратно складывает папки и передает их мне.
– Уже поздно, так что можем заканчивать. Почему бы тебе не посмотреть эти бумаги на выходных? Я отметил те из них, которые требуют особого подхода Джун Андерсен.
