Барбара Картленд - Парижские соблазны
– Боюсь, я никого не знаю, – проговорила Гардения.
– Ничего страшного. Очень скоро они сами вам представятся, – взмахнула рукой Жанна, искоса посмотрев на нее.
– Наверняка тетушка сама представит мне тех, с кем она хотела бы меня познакомить, – заметила Гардения, всем своим видом выражая неудовольствие словами Жанны, которые, по ее мнению, иначе как дерзостью назвать было нельзя.
– Большинство и не подумают дожидаться! – упрямо продолжала горничная.
Гардения повертелась перед высоким псише в раме красного дерева. Ее окружало таинственное мерцание украшавших платье бриллиантов. Казалось, она вся покрыта росой.
Девушка очень медленно спускалась по лестнице, направляясь в малую гостиную на первом этаже, где тетушка планировала принимать приглашенных на ужин гостей. Уже на последней ступеньке она увидела, что дверь в гостиную открыта, услышала голоса и сразу поняла, что тетушка не одна. Невозможно было не узнать низкий гортанный голос барона.
– Это нелепо, – услышала Гардения. – Неужели ты допустишь, чтобы этот ребенок все изменил!
– Не все, Генрих, – возразила тетя Лили. – Я просто имела в виду, что мы должны быть немного осторожнее. Она очень молода.
– Слишком молода, – продолжал барон. – Последуй моему совету, гони ее отсюда.
– Нет, Генрих, не могу. Я любила свою сестру, и девочка приехала именно ко мне. Я не могу выгнать ее.
– Прекрасно, тогда ей придется смириться с тем, что есть. Больше никаких ужинов вроде сегодняшнего, иначе, предупреждаю тебя, ноги моей здесь больше не будет.
– Прости меня, Генрих, прости меня. – В голосе тетушки слышались слезы, и тут только Гардения сообразила, что невольно подслушивает их.
Надеясь, что никто не заметил, как она спускалась по лестнице, Гардения на цыпочках вбежала на второй этаж и остановилась, дрожа всем телом. Что значит весь этот разговор? Что она разрушает, почему барон недоволен ее приездом? Кто дал ему право вмешиваться? Он казался таким довольным, когда приехал в пять часов и поднялся, как и вчера вечером, в будуар тети Лили.
О чем они говорили? И почему сегодня он приехал днем, потом уехал и вернулся к ужину? На все эти вопросы Гардения ответить не могла. Она вспомнила, что уже почти восемь, и начала опять спускаться вниз, изо всех сил стараясь взять себя в руки и добиться того, чтобы волнение и замешательство не отразились на ее лице.
К счастью, к тому времени, когда Гардения добралась до гостиной, там уже собрались гости. Она не успела ничего сказать, как тетя Лили принялась восторгаться ее платьем.
– Она очаровательна, не правда ли, барон? – чуть ли не с мольбой в голосе произнесла тетушка.
Гардения обратила внимание на то, что при гостях тетушка обращается к нему в официальной форме, по титулу, а наедине – по имени.
– Да, и в самом деле очаровательна, – согласился барон, на его губах появилась одна из его хитрых улыбок, и Гардении страстно захотелось швырнуть его слова ему в физиономию.
Появились новые гости. Все мужчины были молодыми и в основном англичанами, если не считать нескольких французов и одного очень оживленного итальянца, который, как узнала Гардения, только недавно приехал работать в итальянское посольство.
Дамы производили странное впечатление: большинство было в возрасте тети Лили, а те немногие, кто был помоложе, тут же приклеились к мужчинам и не имели ни малейшего желания разговаривать с кем-либо еще. Барон, вынужденный сопровождать в столовую даму средних лет, хмурился, и когда все гости собрались в столовой, Гардения заметила, что тетя Лили слишком оживлена и всячески пытается притвориться веселой и беззаботной.
Лишь спустя некоторое время Гардения, занятая созерцанием обеденного стола с золотой столовой посудой, пришедшая в восхищение от пурпурных орхидей, щедрой рукой рассыпанных между блюдами, и преисполненная благоговейного страха перед серебряной тарелкой, с которой ей предстояло есть впервые в жизни, смогла посмотреть по сторонам.
Оглядевшись, она увидела, что лицо барона все еще сохраняет недовольное выражение, но остальные же гости веселятся вовсю. Казалось, мужчины, в жестких стоячих белых воротничках, фраках и со вставленными в петлицы красными гвоздиками, которыми щеголяли только англичане, чувствуют себя довольно свободно.
Дамы смеялись громко и, по мнению Гардении, очень развязно. Она не могла представить, чтобы ее мама или кто-нибудь из ее подруг вдруг, подобно этим дамам, взорвался бы хохотом при какой-то шутке, столь фривольно закидывая при этом голову или наклоняясь вперед и ставя локти на стол, от чего слишком сильно обнажалась их белоснежная грудь. Но ведь большинство женщин – француженки, убеждала она себя, и это объясняет их поведение.
С одной стороны от нее сидел пожилой мужчина, с другой – молодой итальянец из посольства. У пожилого соседа, очевидно, не было намерений разговаривать с Гарденией до тех пор, пока он не наестся и не напьется. Она предприняла несколько пробных попыток завести с ним беседу, но в ответ получала нечленораздельное хрюканье или односложные высказывания. «Ну и грубиян», – подумала девушка. Наверное, считает, что она ничего собой не представляет, да и не намеревается прилагать усилия, чтобы что-то о ней выяснить.
Итальянец же весь светился улыбкой и трещал без умолку.
– Вы красивы, очень красивы, – говорил он Гардении. – Я не ожидал встретить такую красавицу в Париже. Шикарные, элегантные – да, такие здесь есть! Но чтобы встретить такую богиню, как вы!
Гардения засмеялась.
– Как я понимаю, вы здесь совсем недавно, – сказала она. – Уверена, в Париже есть масса француженок, которым через неделю вы скажете те же слова.
Итальянец покачал головой.
– Француженки принадлежат к той же ветви, что и итальянки, – не согласился он. – Они темноволосы, очень привлекательны, иногда встречаются такие, которые по красоте могут соперничать с мадонной, но вы, блондинка в белом платье, вы – сама ангел!
Гардения опять засмеялась. Ей трудно было воспринимать этого молодого человека всерьез, однако он совсем не смущал ее и даже забавлял.
– В настоящий момент у меня нет ни малейшего желания быть ангелом! – проговорила она. – Я хочу наслаждаться Парижем, я хочу весь его осмотреть – красивые здания, Сену, парки и все места, где люди веселятся.
– Вы позволите мне сопровождать вас? – спросил итальянец.
– Вам придется разговаривать об этом с моей тетушкой, – объяснила ему Гардения и заметила в его глазах удивление.
– Разве вы не можете ходить, куда вам хочется, делать, что вам хочется? – поинтересовался он.
– Только с разрешения моей тетушки! – воскликнула Гардения. – Вы понимаете, я живу у нее. Мои родители умерли, и она очень строга в отношении того, что мне делать и куда ходить.
Теперь на лице итальянца появилось выражение неподдельного изумления.
– Я ничего не понимаю, – сказал он, – но поговорю с вашей тетушкой. Она действительно ваша тетушка?
– Конечно, – ответила Гардения. – Кем же еще она может быть?
Итальянец не ответил, но у нее возникло впечатление, что если бы он захотел, то объяснил бы ей, что имел в виду.
Ужин подходил к концу, гости шумели все больше и больше. Лакеи в пышных ливреях и напудренных париках внимательно следили за тем, чтобы фужеры всегда были наполнены. Барон начал наконец оттаивать. Он поднял свой фужер и обратился к гостям.
– За здоровье нашей очаровательной хозяйки, – произнес он. – Думаю, джентльмены этот тост поддержат.
Джентльмены, к которым обращался барон, поднялись на нетвердых ногах.
– За герцогиню, да благословит ее господь, – нестройно пропели они и залпом выпили пенившееся в фужерах шампанское.
– Спасибо, – улыбнулась тетя Лили. Гардения заметила, что сейчас, разрумянившись, она выглядит моложе и действительно очень красивой. – Спасибо, надеюсь, вы все сегодня от души веселитесь. Еще много моих друзей приедет позже, и, думаю, те, кто не заинтересуется игрой в карты, будут танцевать. Моя племянница молода. Я знаю, что ей понравится музыка оркестра Вентуры.
При этих словах тетя Лили поднялась и подала дамам знак выйти из столовой. Вставая, Гардения услышала, как ее неприветливый сосед справа пробормотал:
– Надо же, оркестр Вентуры! Высоко замахнулась, правда? Я думал, он играет только для королевских особ и в посольствах.
Проходящая мимо дама тоже услышала его слова. Она остановилась, наклонилась к нему и проговорила в самое ухо:
– Чем вы недовольны? Разве вы не слышали, что Лили де Мабийон тоже королева, только парижского полусвета?
Пожилой мужчина хохотнул, и Гардении его смех показался недобрым. Однако ей нечего было сказать на это, да к тому же она не совсем поняла, что имела в виду та дама.
Тетушка уже была около двери, за ней толпой следовали дамы. И только одна из них оставалась сидеть на другом конце стола. Прежде чем встать, она подняла руку, взяла за подбородок сидящего рядом с ней мужчину, притянула его к себе и страстно поцеловала в губы.
