Кэрол Мортимер - Никаких запретов
Он хочет предложить ей, Эй Джи Фостер, возможность выставить тибетские фотографии в любой из галерей «Архангел».
Ни слова о близнецах, Рейфе или о чем-то другом; просто деловое предложение.
Неужели Майкл в самом деле предлагает ей возможность выставить ее работы безо всяких обязательств или условий?
Эва провела кончиком языка по губам и глухим от слез голосом сказала:
– Если я ошиблась…
– Еще как! – пробурчал в ответ Майкл.
Ей совсем не нравился ни его ледяной тон, ни то, что он стоял к ней спиной и все смотрел на оживленную улицу.
– …то прошу прощения, – робко докончила она.
– Очень благородно с твоей стороны! – На сей раз Майкл обернулся; на лице застыло насмешливое выражение, одним взглядом черных глаз он безжалостно сровнял Эву с землей. – Я не могу говорить об этом прямо сейчас, Эва, – подытожил он.
– У тебя сейчас другая встреча?..
– Нет, я просто не могу… Думаю, сейчас лучше оставить эту тему, – категорично ответил Майкл.
Его ледяной, неумолимый тон заставил Эву содрогнуться. Майкл в самом деле был вне себя от ярости, и неспроста: Эва наговорила ему таких несусветных глупостей!
– Значит, поговорим после? Дом… Э… У тебя? – На лице Эвы застыла гримаса, щеки зарделись от стыда за то, что она едва не назвала квартиру Майкла «домом».
Его квартира была роскошной, но не имела индивидуальности, а потому назвать ее домом Майкла было нельзя, а ее домом и подавно.
Губы Майкла искривились в усмешке, он понял, почему Эва раскраснелась.
– Да, может быть, мы поговорим об этом, когда я вернусь.
Эва нахмурилась:
– Может быть?
Майкл глубоко вдохнул, пытаясь совладать с собой.
– Сейчас я не уверен, что нам есть о чем говорить, – он пожал плечами, – но всегда есть надежда на то, что я передумаю.
Тема закрыта, с тоской подумала Эва, по крайней мере, сейчас Майкл не станет продолжать разговор. Если его предложение, как он говорил, было сугубо деловым, то она не могла винить его за то, как он воспринял ее слова! Своими словами и слезами Эва умудрилась разрушить хрупкий мир, с таким трудом установившийся между ними и подвергшийся испытаниям близостью прошлой ночью.
– Я пойду, – сказала она, – я… во сколько тебя ждать к ужину?
Губы Майкла тронула усмешка в ответ на старания Эвы не называть «домом» его квартиру во второй раз.
– Не знаю, – равнодушно ответил он; Майкл не знал, стоит ли вообще ужинать в ее компании сегодня. Не он ли утром решил, что Эва и близнецы делали его дом слишком уютным и комфортным? Комфортным для него?
Теперь, когда Эва проявила к нему недоверие, Майкл был не в настроении проводить домашний вечер в ее компании.
– Я могу задержаться, так что закажи себе что-нибудь на ужин, – сказал он, садясь за стол. – Не могла бы ты попросить Мари зайти ко мне, когда будешь уходить? – как бы между прочим сказал Майкл, придвинул поближе макеты каталога парижской галереи «Архангел» и принялся их просматривать.
Эва в последний раз посмотрела на склонившегося над бумагами Майкла и вышла, чувствуя себя отвергнутой…
Электронные часы на прикроватном столике показывали без десяти двенадцать, когда в тишине Эва услышала звук поворачивающегося ключа в замке. Она прислушалась; Майкл зашел, положил ключи в стеклянную чашу на столике в прихожей, где лежал запасной ключ, который он дал ей пару дней назад, затем тихо задвинул портфель под столик и тихо прошел на кухню.
Эва слышала каждое его движение, потому что специально оставила дверь своей комнаты приоткрытой, прежде чем пару часов назад улеглась в кровать.
День выдался ужасный, и дети, как и следовало ожидать, быстро догадались о том, что Эва напряжена, когда она спустилась за ними, и весь день малютки капризничали и не слушались. Дома они вели себя не лучше: за ужином бросались друг в друга едой, а во время купания брызгались друг на друга водой.
Эва вздохнула с облегчением, когда уложила их спать. Тогда же она поняла, что этот долгий вечер ей предстоит провести в одиночестве…
В девять Майкла еще не было дома, и Эве было так тоскливо, что не хотелось ужинать одной, и она решила поджарить себе гренок, а когда принялась за еду, то очень себя пожалела.
Она всегда любила уединение; только в университете Эва жила в общежитии, а после переезда в Лондон стала жить одна. Три месяца назад ее уединение нарушили дети, но, несмотря на это, Эва никогда не чувствовала себя одинокой, разве что усталой, когда укладывала их спать. Сегодня она очень явно ощутила одиночество…
Она осознавала, что слишком быстро привыкла проводить вечера с Майклом, начала ценить и наслаждаться их спокойными ужинами, разговорами и даже молчанием, которое не было неловким, а говорило о том, что они понимают друг друга. А сегодня одиночество обступало ее со всех сторон, и Майкл должен был быть здесь.
Он заставил ее проводить долгие часы, размышляя о том, где он и чем занят. Он уж точно был не на деловой встрече, скорее всего, все это время он проводил в приятной компании. С другой женщиной.
С другой женщиной?
Кажется, Эва видит себя как одну из женщин Майкла, а ведь она таковой не была, ведь правда? Нет, не была, куда ей! Эва и не думала спросить Майкла, есть ли у него кто-нибудь, а он не собирался добровольно делиться этой информацией.
Конечно, у него кто-то был! Какая Эва глупая, что не догадалась раньше! Майкл был хорош собой, он оказался интересным человеком и опытным, страстным любовником, к тому же он был очень богат, и Эва не сомневалась в том, что у такого мужчины есть постоянная подруга. Была ли она с ним в тот вечер?
Эва с тяжелым сердцем сказала себе, что ей до этого нет никакого дела. Да, накануне ночью он занимался с ней любовью, но это вовсе не повод для ревности, раз уж сегодня он наслаждается обществом другой девушки.
Одна эта мысль оскорбляла Эву, и она ревновала, потому что, сидя в полном одиночестве в его квартире, дожидаясь его, Эва понимала, что влюбилась!
Он ей совсем не пара, Майкл Д’Анджело никогда не полюбит ее, ведь она заявляет, что его брат – отец ее племянников, да и разве можно влюбляться сейчас? И все же именно это с Эвой и случилось. Как же теперь ей оставаться в доме Майкла до возвращения Рейфа? Эва не знала, как быть, она…
– Эва?
Ее сердце екнуло, пока она лежала в постели, переживая из-за того, что влюбилась в мужчину, который никогда не будет с ней, который никогда не позволит себе полюбить ее, Майкл вышел из кухни и, увидев приоткрытую дверь ее спальни, решил проверить, не спит ли Эва.
– Не надо притворяться, что спишь; через стенку я слышу, как ты мысленно обвиняешь меня.
– Обвиняю? – с вызовом переспросила Эва, резким движением усаживаясь в постели, несмотря на то что на ней был всего лишь хлопковый топ и свободные шорты; она насупилась и сурово посмотрела на силуэт Майкла в проеме открытой настежь двери. – Я не имею на это права, – язвительно заговорила она, – ведь я отнюдь не желанный гость в твоем доме!
– Мне кажется, то, что случилось прошлой ночью, доказывает обратное, – устало возразил Майкл, проведя рукой по густым волосам; последние два часа ему не давала покоя головная боль. А теперь еще и Эва сидела перед ним в одном легком топе, волосы цвета воронова крыла разметались по плечам, и сердце Майкла забилось чаще.
– Ты…
– Ты поела?
– Я… нет, не поела. – Резкая смена темы застала Эву врасплох, и она тихо добавила: – Съела только гренку.
Майкл быстро кивнул:
– Я сейчас пойду на кухню, сделаю омлет. Ты будешь?
– Ты тоже не ел?
– Нет. – Он вздохнул.
– Я думала, ты был на каком-то ужине.
Майкл покачал головой:
– Я весь вечер работал.
Эва поборола прилив радости, услышав это признание.
– Не знала, что ты умеешь готовить.
– То, что я могу приготовить омлет, не означает, что я умею готовить, – сухо ответил он, – и я не говорил, что не умею; я сказал, что не готовлю.
– Это просто слова, – кивнула Эва; сейчас на сердце у нее было легко, не в пример началу вечера, ведь теперь она знала, что Майкл был не на свидании с другой женщиной.
– Так ты будешь омлет или нет? – Майкл надеялся на то, что после еды головная боль утихнет, но Эва была такой сексапильной, чуть растрепанной, что его тело сразу же ответило сильной эрекцией, пульсирующей в унисон с головной болью.
– Да. – Она откинула покрывало, опустила на пол голые ноги и встала с постели, пройдя по ковру за халатиком, который лежал на стуле.
За эти несколько мгновений Майкл успел полюбоваться нежной светлой кожей, парой свободных черных пижамных шорт и крошечного белого топа.
Майкл поспешил отвернуться, его мужественность выдавала его помыслы.
– Жду тебя на кухне.
– Я только…
Он не стал дожидаться, пока она договорит, круто развернулся на каблуках и ушел на кухню. От одного лишь взгляда на нее в этой сексуальной пижамке сердце его пустилось вскачь. Майкл перемещался по кухне с суровым лицом и готовил ингредиенты для омлета.
