Кара Колтер - Сияющий мир
– Как у Молли и Кейта?
– Да, именно так.
В каждом воспоминании он был вместе с Синди и Дэвидом. Впервые эта память не вызывала боль, а приносила только тепло настоящей дружбы, согревавшей его в течение многих лет. Впервые он понял, как сильно они влияли на него.
– Теперь твоя очередь, – попросил он Морган.
И Морган рассказала ему о своей семье, о разводе родителей, о том, как она чувствовала себя виноватой.
– Это как попытка остановить лавину, которая уже мчится с горы. Мои родители наконец-то разъехались, когда мне было одиннадцать.
Ссоры прекратились, для них это стало благословением, но я всю жизнь тосковала по утраченному.
– По чему же это?
Морган грустно улыбнулась:
– По семье. Такой, как у наших соседей по кварталу, или той, что показывают в телешоу. По людям, которых ты любишь и с которыми проводишь все время. По семье, которая будет для тебя убежищем от прочего мира и в то же время поможет войти в этот мир.
Нейт удивился тому, какой грустью веяло от ее слов.
– Странно, что у тебя нет семьи, раз ты так тоскуешь по ней.
– Я пыталась одеть в сказочные наряды, разукрасить в розовый цвет все отношения – но все мои иллюзии безжалостно разбивались о реальность. В конце концов я решила, что моей семьей станут ученики.
В который раз Нейт понял, то дело было не только в нем. Не он один страдал, ощущая невосполнимую утрату. Но боль научила его сочувствовать другим, и разбитым иллюзиям Морган тоже. Пусть он не мог сделать ее счастливой на всю жизнь, но он подарит хотя бы один безоблачный день. Сегодняшний.
– Что, мы съели уже все печенье?
– Похоже на то.
– А я только проголодался. Поехали в китайский ресторан?
Приглашение в китайский ресторан считалось началом серьезных отношений в таком маленьком городишке, но Морган, скорее всего, этого не знала.
Она одарила его своей солнечной улыбкой и выдохнула:
– Да.
Возможно, она все-таки подозревала.
В ожидании приезда мистера Уэлхэвена репетиции хора стали более частыми и более серьезными, и миссис Уэлхэвен все так же сурово хмурила брови, глядя на посторонних, а Морган и Нейт использовали это как предлог для того, чтобы сбежать.
Это были не свидания. По крайней мере, Нейт старался убедить себя в этом. Всего лишь быстрая прогулка вокруг школы. Чашка кофе в столовой или в кафе за углом. Или они просто сидели в машине Нейта, читали газету или болтали. Однажды гуляли в парке и играли в снежки.
Раньше для Нейта было бы настоящей пыткой проводить время в ожидании окончания репетиции. Сейчас он с нетерпением предвкушал эти минуты. С Морган он заново открывал свой родной город, который преображался как по волшебству.
Он никогда не катался в повозке старика Пита Смита, кружившей по городу перед Рождеством. Вместе с Морган они проехались в ней. Он никогда не был в зоомагазине, но они зашли туда и играли с маленькими золотистыми ретриверами. Морган показала незнакомый прежде мир магазинов антиквариата, книжных лавок и художественных галерей. Нейт жил в Кентербери с рождения, но в музее побывал впервые.
Именно за любовь Морган к чудесам и ее умение превращать каждый день в чудо ее обожали ученики. За это ее полюбил и Нейт.
Морган сама казалась ему чудом, открытием. Все чаще он касался ее маленькой нежной руки, наслаждаясь ощущением женского тепла.
Потом Нейт поцеловал ее. Сначала мимоходом, но потом поцелуи стали глубокими, искренними, все более частыми.
Нейт говорил ей о том, о чем никогда и никому не рассказывал, а Морган – о том, о чем, как он подозревал, тоже всегда молчала.
Его отношения с Морган были не лучше, чем с женой. Они были просто другими.
Они с Синди выросли вместе, знали друг друга всю жизнь. Нейт любил ее, так же как любил и Дэвида, и потом, когда пришло время сдержать данное другу слово, он не пожалел об этом.
Однако сейчас Нейт вспоминал о словах Синди, сказанных давным-давно.
«Я бы хотела, чтобы ты узнал, что такое любить, Нейт».
«Но я люблю тебя, Синди».
«Нет. Любовь – это когда голова идет кругом, и все летит к черту, и дыхание перехватывает. Вот что это такое».
Тогда он подумал, что все это глупости. Нейт не представлял себе, что полюбит кого-то сильнее, чем Синди. Но сейчас понимал, что любить можно по-разному, и чувствовал себя так, будто сбылось желание Синди и она стала его ангелом-хранителем.
Нейт чувствовал себя так, будто ему приходилось выбирать между светом и тьмой, и он выбирал свет, приветствовал его; и свет наполнял его лихорадочным желанием жизни.
Самые простые вещи: обсуждение утренней газеты, печенье с предсказанием в китайском ресторане, игра с щенками в зоомагазине – все это заставляло его чувствовать себя восхитительно живым.
Нейт как будто снова стал подростком, который старается впечатлить подружку. Ему нравилось играть мускулами, потому что это нравилось Морган; ему нравилось, как она прикусывала кончик его языка во время поцелуя.
Ему нравились эти украдкой сорванные ласки, которые разжигали в нем огонь, способный расплавить самую твердую сталь. Ему нравилась дымка, застилавшая глаза Морган, когда они падали друг к другу в объятия.
И Нейту нравилось, что он не поддался сразу желанию, как это случилось с Синди. Страсть стала обязательной частью их отношений с Морган, пыткой, которую они с радостью принимали. Он чувствовал себя так, словно затеял игру со старинным ухаживанием, словно стал тем самым джентльменом, которого Морган когда-то увидела в нем.
Когда Нейт расставался с Морган, мир вокруг терял краски, как осенние листья – красные, желтые и оранжевые тона. Он ожидал момента встречи, придумывая тысячи способов, как вызвать у нее улыбку. В кузнице Нейт мастерил для нее всякие мелочи – то браслет, то брелок, то забавную фигурку лягушки.
Что уж говорить об отношениях Морган и Эйс! Морган знала все о маленьких девочках – о резинках для волос, розовых туфлях и трусиках с вышивкой по дням недели, об одежде для кукол, и о Ханне Монтане, и о тысяче прочих вещей.
Его прежде ершистая дочь расцвела, как кактус, наконец-то дождавшийся солнечных лучей.
Но, несмотря на все это, Нейт не мог совладать с внутренними противоречиями. Он ненавидел себя за то, что поддался счастью, и за то, что счастье это было временным.
Ему нравилось кипучее ощущение жизни, но он терпеть не мог то, что утратил над ней контроль. Он уже больше не выбирал и ничего не решал. Каждый день, проведенный рядом с Морган и заполненный ее золотым смехом, закрывал за ним дверь в прежнюю жизнь, и он уже не мог вернуться. Да и кто стал бы возвращаться в холод и полумрак, после того как испытал поцелуи солнца?
С другой стороны, не познав тьмы, разве он смог бы оценить свет? Полюбить его так, как сейчас?
Все эти непривычные размышления беспокоили Нейта. Он давал разные имена новорожденному чувству: тяга к свету, развлечение, пробуждение… но на самом деле оно оказалось куда глубже, этому чувству нельзя было приклеить ни один из ярлыков, что он примерял.
Нейт осознал это, когда стоял в гринвилльском торговом центре, куда поехал за покупками – один! – пока Эйс и Морган были в школе.
Он примчался сюда не ради Эйс. Подарки для дочери уже завалили половину гостиной.
Нет, Нейт собирался выбрать что-нибудь для Морган. Только он не знал что. Подходящий молоток из строительного отдела, который он пообещал ей пару недель назад? Пожалуй, не самая подходящая вещь.
Он хотел показать ей, как много она значит для него. Подарить что-нибудь особенное. Что-нибудь, что заставит ее лицо озариться улыбкой.
Что-нибудь… но что?
Все казалось неподходящим. Перчатки? Слишком обыденно. Шарф и шляпку? Или книги? Слишком чопорно. Нижнее белье? Нет уж…
Нейт стоял перед витриной ювелирного отдела, в котором ни разу не бывал до встречи с Морган. Его окружала атмосфера предпраздничной суматохи – рождественские гимны, звон бубенцов, звучный смех Санты и музыка. Еще год назад все это заставило бы его бежать прочь очертя голову. Сейчас он чувствовал себя частью всеобщего оживления и наслаждался этим.
А потом Нейт осознал, что смотрит на нечто особенное на витрине. И в этот момент он все понял.
Нейт Хетоуэй встретил свою любовь. Именно такую, о которой говорила Синди – головокружительную, перехватывающую дыхание, о которой прежде он не мог думать без внутреннего содрогания.
И еще Нейт понял, что если не остановится сейчас, то потом будет поздно. Он станет абсолютно беспомощным перед этой силой, которую люди зовут любовью.
Если и было слово, навечно исключенное из словаря семьи Хетоуэй, то это было именно оно – «беспомощный».
Но именно таким он чувствовал себя, входя в ювелирный магазин.
Девушка в красном колпаке Санты за прилавком улыбнулась ему:
– Чем могу помочь?
Беспомощен.
– Я бы хотел взглянуть на это кольцо, – сказал Нейт, удивленный тем, как уверенно звучал его голос. – Вот это, на витрине.
