Элли Даркинс - Холодное сердце, горячие поцелуи
– Значит, чай? Именно это порекомендовала бы Джулия?
Уилл понял, что она упомянула имя его приемной матери в качестве вызова. Если он хочет остаться, они не могут от этого уклониться. Он не мог уклониться от нее. В конце концов, им придется поговорить. Именно он довел дело до этого, затронул личное. Заставил Майю вспомнить о родителях. Хотя вряд ли она испытывала большее желание говорить о них, чем он о своих. Но если они хотят дотянуть до конца недели, он должен перестать избегать этой темы.
– Может быть, она считала, что иное можно исправить даже чашкой чая.
– Как я уже сказала, она, видимо, была очень разумной женщиной. Расскажите о ней.
При любом упоминании о Джулии сердце Уилла непроизвольно сжималось. Он отчаянно боролся с этим ощущением, пытаясь изгнать ее из груди. Научился этому еще в пятнадцать лет и с тех пор постоянно практиковался. Но что он мог сделать с тем, о чем просила Майя? Если откажется, она бросит с ним возиться и попросту выставит. А если он вернется в город, не договорившись с ней, это будет означать крах карьеры и конец проекта «Дома Джулии». Так, по крайней мере, Уилл объяснил себе, почему намерен это сделать, почему, перебирая слова и воспоминания, ищет, с чего начать. Почему так отчаянно хочет остаться и не может даже думать о том, чтобы уйти.
– Я оказался в приюте, когда только начал ходить.
С этими словами Уилл сел за стол и принялся теребить ручки чашек и чайника. Сосредоточенно смотрел на них, не решаясь взглянуть в глаза Майе. Она сама потянулась вперед и кончиками пальцев коснулась его руки. Сначала он подумал, что это случайное прикосновение, возможно, она хотела взять чайник. Но ее пальцы сплелись с его пальцами, и он ощутил нежное пожатие.
– Я так никогда и не узнал причину, по которой меня забрала социальная служба, но тогда для меня не нашлось приемной семьи, и следующие несколько лет я жил в приюте. Думаю, чем дольше я находился там, тем сложнее становилось найти желающих меня забрать. Когда мне исполнилось двенадцать, в приют приехала Джулия со своим мужем Нейлом. Они хотели стать приемными родителями и искали для себя подходящего ребенка. Не знаю, что она во мне нашла.
Майя чуть сильнее сжала его пальцы и провела подушечкой большого пальца по его ладони, Уиллу показалось, что он тонет в ощущениях. Это прикосновение давало все: поддержку, сочувствие, смелость, силу. В конце концов он поднял глаза и встретился с ней взглядом. В ее лице не было ни капли злости, ни следа от обиды, которую он нанес ей. Глаза смотрели печально, но он почему-то знал, что это его печаль отражается в них. С самой первой встречи она побуждала его открыться, довериться ей, дать волю своим чувствам. И теперь, когда он это сделал, не собиралась уклоняться. Протянула ему руку, словно якорь, и слушала.
– Я не прилагал никаких усилий, чтобы понравиться Джулии. К тому времени я старался не поднимать головы и считал дни до того, когда смогу выйти из приюта, бросить школу и стать независимым. Она заговорила со мной, но я не придал этому особого значения. А через несколько месяцев мне сказали, что они хотят меня забрать.
Уилл вздохнул и пожал руку Майи, будто хотел занять у нее силы. Он понимал, что должен выложить все про ошибки, неуверенность и страхи, которые заставили его сказать слова, так ее обидевшие, и надеялся, что Майя сможет его простить.
– Возможно, в них было что-то особенное, что заставило меня сделать еще одну попытку. Или я просто решил, что это мой последний шанс иметь семью. Я прожил с ними два года, а потом Джулия заболела. Нам потребовалось много времени, чтобы почувствовать себя семьей, и, да, сам не знаю как, у нас получилось. Я гулял с Нейлом в парке и помогал Джулии на кухне. По воскресеньям мы ездили по магазинам и делали самые обычные дела, о которых я многие годы даже не имел понятия.
Наконец-то у него есть семья, место, где его будут любить и где он в безопасности. Он даже имел смелость полюбить их в ответ. И это самая большая ошибка.
– Когда Джулия заболела, никто из нас не предполагал, что все обернется так плохо. Опухоль обнаружили достаточно рано, и нам сказали, что прогноз положительный. А потом оказалось, что это означает долгие мучительные годы страданий для нее и всех нас.
Сначала Уилл стал замечать, что приемная мать становится все худее и бледнее. Потом у нее стали выпадать волосы. А потом, когда последний раз попрощался с ней, Уилл обнаружил, что его приемный отец тоже ушел… ушел в темное страшное одиночество, где не было места для приемного сына. И тогда он снова оказался в приюте.
В тот день, когда Уилл вернулся туда, он принял два важных решения. Первое – воспоминания не могут дать ничего, кроме боли, поэтому лучше спрятать их как можно дальше. Второе – он больше никогда не допустит, чтобы тот, кого он любит, мог от него уйти. Единственный способ, гарантирующий это, – больше никогда никого не любить.
Свое первое обещание он целиком и полностью нарушил сейчас и не видел способа это исправить. Однако второе еще возможно сдержать. Он просто должен снова взять себя в руки и держать Майю на безопасном расстоянии. Если удастся дотянуть до конца недели и уговорить ее взять на себя благотворительный обед, больше никогда не придется встречаться с ней.
– Уилл, мне очень жаль, – сказала Майя, и по слезам, дрожавшим у нее в глазах, он увидел, что каждую каплю его боли она чувствует, как свою. – А что случилось с вашим приемным отцом, с Нейлом?
– Нейл – это другая история. – Уиллу не терпелось закончить разговор, он надеялся, что рассказал достаточно, чтобы она его простила. – Давайте оставим это для другого случая? На сегодня мне…
– Уже хватит. Понимаю.
– Скажите, что вы запланировали для нас на вечер? – Уилл быстрым движением высвободил пальцы из руки Майи и крепко обхватил чашку. Даже обжигающий жар фарфора не смог скрыть от него ощущение странной пустоты.
– Э-э-э, я хотела, чтобы мы занялись выпечкой. И смутилась, когда поняла, что держала его за руку, пока он сам не убрал ее. Уилл постарался не замечать, как она покраснела.
– Выпечка, хорошо.
– Думаю, мы могли бы попробовать испечь несколько разных видов хлеба. У меня появились кое-какие идеи, когда мы были на рынке, очень бы хотелось их опробовать.
– Хорошо. – Уилл еще крепче сжал чашку и заметил, как ее взгляд скользнул по его побелевшим костяшкам. Она не могла не заметить напряжения, повисшего в воздухе, но он отказывался признаваться себе в этом. Не мог поступить иначе, желая уцелеть.
Майя принялась рассказывать о различных видах хлеба. Ее голос звучал беспокойно и неуверенно. Когда казалось, что он не замечает, она бросала на него косые взгляды. С каждым словом Уилл все дальше и дальше отталкивал ее от себя в своем сознании. И, как он предполагал, его мир становился все более унылым и холодным. Но он привык жить в этой серости. Если бы не сделал этого сейчас, не защитил себя, позволил чувствам взять верх, он бы не выжил.
К тому времени, когда все необходимые ингредиенты превратились в мягкое тесто, он решил, что ему удалось восстановить некоторое равновесие.
– Теперь вы можете вволю поиздеваться над ним, – объявила Майя.
Резкие слова заставили его поднять голову и посмотреть ей в глаза. Она заметила его смущение, но он собрался и не желал отступать.
– Вы должны вымесить тесто, как будете это делать, решайте сами, мне все равно. Складывайте его, сворачивайте, раскатывайте, растягивайте, бросайте на стол. Все, что хотите.
Это он мог и начал методично складывать тесто, давить на него кулаком, в точности повторяя движения Майи, с каждым движением все больше отгораживаясь от мира, пока полностью не замкнулся там, где не было места ни воспоминаниям, ни боли. Ни Майе. «Сложи, надави, переверни. Сложи, надави, переверни», – твердил он про себя новую мантру.
– Уилл, хватит. – Слова звучали сердито и резко. Ему было все равно.
– Мы закончили?
– Закончили. Теперь ему надо дать немного подойти.
Они закончили. Это все, что ему нужно знать.
– Уилл! – крикнула Майя, прежде чем он успел исчезнуть на лестнице. Ее голос дрожал от волнения. – Не забудьте, вечером мы обедаем в пабе. У нас заказан столик.
Обед сегодня вечером. Он смутно припомнил, да, она что-то говорила об этом. Что-то по поводу разных вкусов и поддержки местного бизнеса. Обед был составной частью ее недельного кулинарного курса. Уилл сел на кровать и, упершись локтями в колени, наклонился вперед. Он не знал, сможет ли это вынести. Ему понадобилось десять минут непрерывной сосредоточенной монотонной работы, чтобы достичь хотя бы некоторого подобия покоя.
А потом она одной фразой свела на нет все его усилия.
Уилл потер лоб и вытащил мобильный телефон. Скользнув большим пальцем по гладкому стеклу, прокрутил электронную почту. Набросал пару ответов и перечитал письмо от одного из членов правления «Дома Джулии». Ему передали контактные данные Нейла и сообщили, что они будут рады, если Уилл с ним свяжется.
