Вера Фальски - Ни за какие сокровища
– Жду в четверг, – сказал он.
Женщина только кивнула.
Взревел двигатель, и через мгновение мимо застывшей от ужаса Эвы пронеслась машина с варшавскими номерами. Мужчина, постояв еще минутку на крыльце, зашел в дом и закрыл за собой дверь.
Эва бросилась бежать, молясь, чтобы ворота были открыты, иначе все пропало. Как она объяснит Кропивницкому, каким образом оказалась на его территории?
Она успела в последний момент. Как только девушка оказалась снаружи, оранжевые светодиоды замигали, и через мгновение ворота закрылись, отрезав поместье от остального мира.
Эва мчалась так, будто за ней гналась стая бродячих собак, и остановилась только через несколько сотен метров. Она запыхалась, в боку кололо.
– Уф… – Девушка присела на песчаной обочине, пытаясь отдышаться. – Идиотка! – выругала она себя. – Зачем ты вообще туда полезла?!
Когда боль прошла, Эва встала и направилась в сторону своего дома, когда неожиданно почувствовала вибрацию в кармане. Достав телефон и увидев на дисплее надпись «Ярош», Эва замерла. «Франция!» – мелькнуло в голове. Из-за последних событий у нее даже не было времени волноваться о том, что французы не отвечают.
– Алло, – ответила она еле слышно.
– Эвка? – произнес голос профессора. – Едешь! Ты прошла! Место в Париже ждет тебя!
– Вот черт! – прошептала Эва.
Ей снова пришлось опуститься на обочину.
Анелька!
Какая была неописуемая радость, когда в конце концов пришло твое письмо! Наконец! Я знаю, что ты жива! Я так боялась, не имея никаких известий от вас, не зная, что происходит там, далеко на юге. Сюда доходят настолько страшные известия, что не хочется верить в то, что я слышу. Дорогая, как бы я хотела, чтобы твои хозяева были такими же добрыми, как мои! Пишешь, что твои очень богаты. Может, жить в таком городе, как Гамбург, будет лучше, чем если бы ты попала в деревню, как я?
У меня все хорошо. День идет за днем, в работе время бежит быстро, иногда можно даже забыть, что вокруг война и страдания. Я бываю очень уставшей после арбайта, но господа заботятся обо всех нас, не дают ходить голодными. А со мной обращаются и вовсе благородно. Я получила от пани теплое пальто на осень, а раз в месяц она берет меня в город за покупками, и, не поверишь, мы идем есть пирожные в кафе! Ни одну другую девушку из хозяйства не берут, только меня!
Должна признаться тебе, дорогая, еще в одном: в нашем хозяйстве работает хорват, с которым мы вместе выходили на вокзале. Его зовут Владко, и, должна признаться, это имя становится все более дорогим моему сердцу. Что-то такое есть в его взгляде, что иногда я целыми днями думаю только о том, что вечером за ужином снова его увижу и что он посмотрит на меня взглядом, от которого меня бросает в дрожь! Глаза у него черные как смола, в них можно утонуть, как в здешнем озере, где пара метров в глубину. Хочу по секрету признаться, что, пожалуй, и я ему не совсем безразлична – не далее как вчера он принес мне из сада белую розу, я такой красивой за всю свою жизнь не видела. Это самый лучший из полученных мною подарков. Когда она завянет, засушу и сохраню на вечную память.
Крепко целую, моя самая дорогая, и помни, что я жду твоих писем, как земля дождя.
Ю.
Глава 5
Если описывать Сильвию Радковскую одним словом, то самым подходящим будет определение «энергичная». Сильвия была вулканом энергии. Всегда и всем загоралась первой, своим энтузиазмом могла увлечь самых нерешительных, громко разговаривала, заразительно смеялась, и ее всегда было много. Дети в школе ее просто обожали. А Сильвия устраивала уроки на природе, вела театральные занятия, организовывала поездки. Она часто говорила: «Я хочу дать этим детям шанс узнать мир. Как они могут пройти хорошую школу, если никто не хочет им помочь?»
Учителя по-разному относились к очередной сумасшедшей инициативе Сильвии. Часто в ее увлеченности они видели угрозу собственной невовлеченности. Жизнь ее не была усыпана розами, но Сильвия была настолько сильной личностью, что неплохо справлялась с царившим вокруг нее насмешливым остракизмом.
Гжесека она знала в лицо, наверное, с рождения, но не обращала на него никакого внимания. Просто один из парней из соседнего поселка; встречались иногда на службе в костеле, ходили в одну школу, правда, в разные классы. Но однажды, когда Сильвия была уже «городской, из университета», Гжесек увидел, как она с дорожной сумкой садилась в автобус. Парень посмотрел на ее светлые волосы, как всегда заплетенные в толстую косу, на веселые карие глаза и сильные руки и подумал: «Пожалуй, приглашу ее куда-нибудь».
Ему удалось добыть у общих знакомых номер ее телефона, и через несколько дней, когда Сильвия вернулась с лекций в университете домой, они пошли вместе на пиво в бар в Ваплево. Весь вечер казалось, что ничего путного из этого не выйдет. Разговор не клеился, Сильвия скучала, когда вдруг Гжесек в порыве отчаяния погладил ее под столом по бедру. Этого хватило, чтобы вечер закончился в постели, причем с такими фейерверками, что с тех пор они были практически неразлучны. Когда через полгода Гжесек сделал предложение, Сильвия без колебаний ответила «да».
Ей нравилось обустраивать дом, лепить вареники для мужа и заботиться о том, чтобы в холодильнике всегда было его любимое темное пиво. Но больше всего ей нравился секс. Наверное, не было такого места поблизости, где эта пара хотя бы раз не кувыркалась. Пляж возле озера, кабина грузовика… Той искры во время первого ужина хватило, чтобы разжечь большое пламя. Секс для них оказался самой мощной связующей силой. Гжесек был хоть и молодым, но расторопным – он продал часть унаследованной от бабушки с дедушкой земли каким-то людям из Ломжи и основал с приятелем из механического техникума транспортную фирму. Сначала у них был один бус, потом три, а позже оказалось, что хватает на два грузовика. Сильвия в его отсутствие покупала сексуальное белье и планировала романтический ужин на двоих, а когда муж возвращался из рейса, со сладострастием отдавалась ему. Естественно, результатом этих страстных ночей стало появление детей, одного за другим. И вот тогда постепенно все стало портиться. Брак Сильвии и Гжесека рассыпался практически на всех уровнях. На всех, кроме одного, – их секс и дальше (когда предоставлялся случай) был чудесным. И хотя достичь согласия в бытовых вопросах – покупках, счетах, отпуске – им становилось все труднее, но ради фейерверков, которые Гжесек и дальше мог в ней зажечь, стоило сжать зубы и сохранять брак. Правда, у Сильвии иногда возникало подозрение, что Гжесек в рейсе не всегда хранит ей верность, но даже если бы она могла эти подозрения как-то проверить, то предпочла бы ради собственного спокойствия и спокойствия детей не выяснять правду.
* * *Каждый год Сильвия устраивала вечеринку по поводу дня рождения мужа. К сожалению, у них как раз шел ремонт, поскольку Гжесек решил заменить половые доски на паркет. Следовательно, о праздновании дома не могло быть и речи.
«Может, оно и к лучшему, – думала Сильвия, приглашая друзей Гжесека и семью его брата на деревенский праздник, ежегодно в начале лета проходивший перед пожарным депо. – Предложим им пиво и колбаски на гриле, будет дешевле, и не придется убирать».
Она искала платье для вечеринки в коробках, покрытых ремонтной пылью, когда ей в голову неожиданно пришла гениальная идея. Сильвия бросилась к телефону.
– Эва, это Сильвия, – быстро заговорила она в трубку. – Слушай, я знаю, что у тебя траур, и, может, это прозвучит странно, но, умоляю, выслушай меня. И не прерывай! Сегодня перед депо гулянье, – объясняла она подруге. – Ну да, деревенский праздник … Да… Как каждый год… Ага… И заодно день рождения Гжесека там устраиваем… Почему? Мне некуда пригласить гостей. В этот беспорядок? Ну так вот, это гулянье…
Эву, видимо, сложно было уговорить прийти на праздник, и Сильвия нетерпеливо вздохнула.
– Эвуся, я же просила дослушать меня до конца. – Наставнический талант и дар убеждения у Сильвии точно были. Подруга замолчала. – Я не собираюсь тащить тебя во время траура на выпивку и танцы, но второй такой случай представится не скоро! – В подтверждение своих слов махнула рукой, как будто Эва могла видеть ее воодушевление. – Сама подумай: такая масса людей в одном месте, приедут из Венжувки и окрестных деревень. Скажешь в микрофон несколько слов о Бартеке, люди после пары бокалов будут более щедрыми! – На минуту наступила такая тишина, что слышно было радио, игравшее у работников, которые укладывали паркет. – Именно, Эва, именно! – В конце разговора Сильвия рассмеялась: – Святые слова, голова на плечах у меня точно есть. Тогда до свидания, подготовь трогательную речь.
* * *Издалека было слышно музыку, звучавшую на площади перед депо добровольной пожарной дружины, которая была гордостью всей гмины. Здесь проходили ежегодные гулянья, а дополнительным поводом для празднования была передача в пользование жителей площадки для встреч, которую благодаря дотации Евросоюза оснастили сценой и барбекю под крышей. По этому поводу место гулянья было украшено развешанными между деревьями гирляндами лампочек и бумажными лентами. Для Венжувки это был большой праздник, который привлек жителей деревни и окрестностей. На деревянной сцене выступал музыкально-танцевальный ансамбль из четырех костлявых девушек-подростков, одетых в чрезвычайно куцые белые костюмы: топик, коротенькие штаны и остроносые сапожки. Под рычащий из динамиков аккомпанемент вокалистка с большой экспрессией пела хит группы «Feel» «А когда уже темно». Остальные девушки исполняли за ее спиной повторяющиеся хореографические композиции, не слишком затейливые и сложные, зато исполненные искреннего воодушевления. К сожалению, выступление не привлекло внимания публики, которая была больше занята собой и поеданием бигоса и приготовленных на гриле колбасок. На расставленных на площади длинных скамейках сидели отдыхающие. А те, кому не хватило места, прогуливались перед кубическим зданием депо. Участники праздника представляли собой образчик местного населения – от карапузов в колясках до старейших представителей семейств. Среди женской части просматривалась определенная закономерность: чем моложе были отдыхающие, тем более провокационной и сексуальной была их одежда. Глядя на девочек тринадцати-четырнадцати лет, можно было решить, что открытые животы и предметы гардероба с броскими, блестящими аппликациями никогда не выйдут из моды. «Понятно, откуда у Маньки этот стиль малолетней потаскухи», – подумала Эва.
