Сара Джио - Лунная тропа
Я промокаю салфеткой уголки глаз.
– Прости, – говорит он. – Я не хотел тебя расстраивать.
– Все в порядке, – быстро отвечаю я. – Просто я очень ее любила, и… Надеюсь, она об этом знала.
– Конечно, знала, – Гэвин ободряюще кладет руку на мое плечо.
– Жаль, что я не выбралась сюда до того, как… – Я поднимаю голову, и взгляды наши встречаются.
– Но ты же теперь здесь. – Он кивает головой на потолок. – Я уверен, Руби только порадуется тому, что ты сделаешь для ее магазина.
– Конечно, – вздрагиваю я и нервно хватаю кусок хлеба.
– Я так понимаю, что ребенком ты проводила тут немало времени?
Я киваю.
– Наша мама, она… словом, она все время была занята, и мы с сестрой подолгу жили у тети.
– Так у тебя есть сестра? А где она живет, в Сиэтле?
– Да, она живет здесь, но мы… – Я устало качаю головой. – Мы уже давно не разговариваем.
Улыбка сползает с его лица, а во взгляде появляется странная печаль.
– Представляю, как тебе нелегко. Что у вас случилось?
– Видишь ли, – нервно улыбаюсь я, – это долгая история, а мне еще нужно как следует поработать…
– Прости, – он встает из-за стола, – я не хотел быть назойливым.
– Все в порядке, – говорю я, – но это и правда долгая история. Как-нибудь в другой раз, хорошо?
– Конечно, – собрав тарелки, он направляется к двери. – Если захочешь погулять у озера, я охотно составлю тебе компанию.
Я невольно улыбаюсь, поскольку подобная прогулка представляется мне не чем иным, как пустой тратой времени. В моей жизни нет места нецелесообразному. Именно поэтому мои утренние пробежки больше напоминают спринт. Но Гэвин смотрит на меня с выжидательной улыбкой, и я вспоминаю, что люди в Сиэтле привыкли жить в другом, более медленном темпе. Я вспоминаю, что когда-то и я была одной из них.
– Ах да, прогулка, – говорю я. – Пожалуй, неплохая мысль.
Он машет мне на прощание рукой и закрывает за собой дверь. Колокольчики Руби рассыпаются привычным звоном, и звон этот долго еще стоит у меня в ушах.
Глава 5
Я бросаю взгляд на часы с кукушкой и вижу, что время близится к половине пятого. Весь день я рылась в ящиках Руби в поисках новых писем. За окном уже смеркается, а я так ничего и не нашла. Надо будет поменять лампочки в люстре, иначе скоро я вообще не смогу ничего разглядеть в такой темноте.
Кое-что, впрочем, мне удалось-таки обнаружить. К примеру, набор фарфоровой посуды, а еще – часы Картье, которые остановились, должно быть, еще в незапамятные времена. И еще старомодный красный купальник, аккуратно завернутый в белую бумагу. Я представляю его на Руби и невольно улыбаюсь, но в дело тут же вмешивается практическая сторона моей натуры: в винтажном магазине за этот кусочек ткани можно получить неплохую цену.
Тем не менее мои мысли постоянно возвращаются к переписке между Руби и Маргарет. Маргарет Уайз Браун. Неужели моя тетушка была доверенным лицом женщины, которая по праву заслужила славу замечательной детской писательницы? Да уж, Руби явно умела хранить секреты. Перспектива новых открытий наводит меня на мысли о том, что стоило бы повременить с продажей магазина – по крайней мере до тех пор, пока я не найду всех писем. Это не мешает мне, впрочем, проверить финансовое состояние магазина и обдумать парочку планов на будущее. Надо выяснить, кто из застройщиков работает в этом районе, и назначить несколько встреч.
В магазине становится все прохладнее, и я бросаю взгляд в сторону старого камина. Руби зажигала его с октября по апрель, а иногда и в начале мая. На этот случай у нее всегда хранился приличный запас дров. Я выхожу на улицу и сворачиваю за дом. Здесь, под карнизом, высится целая поленница. Такое чувство, что Руби незадолго до своего ухода сделала очередной заказ. И предназначался он для меня.
Я с улыбкой вытаскиваю полено, но уже в следующий миг быстро поворачиваюсь, заслышав за спиной какое-то движение. В тупичке никого не видно, и все же меня не покидает чувство, что я тут не одна. «Эй!» – окликаю я срывающимся голосом. В ответ – тишина, и лишь где-то вдалеке пронзительно мяукает кот.
Я окидываю взглядом темные углы. Никого. Тогда я выхватываю еще парочку поленьев и спешу назад в магазин. Здесь я останавливаюсь только для того, чтобы запереть за собой дверь. На каминной полке лежит коробок спичек. Здесь же высится стопка газет. Самая верхняя помечена 7 января 1963 года. Крупный заголовок гласит: СЕМЕЙСТВО МАГНУСОНОВ ПОЖЕРТВОВАЛО 1 МИЛЛИОН ДОЛЛАРОВ НА НОВЫЙ ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ МУЗЕЙ. Я комкаю газету и запихиваю ее под полено в камине, после чего зажигаю спичку и наблюдаю, как пламя, перекинувшись на дерево, начинает жить собственной жизнью. Полено трещит и шипит, и в этот момент меня озаряет идея.
Жалкий маленький щенок. Ну конечно! Именно эту книжку упомянула Руби в своем последнем письме. Если я найду ее, то там, возможно, окажется еще парочка писем.
Я спешу к полкам и начинаю искать книгу, которую читала еще ребенком. «Пятеро щенков вырыли под забором дыру и отправились на прогулку в этот необъятный мир». Я невольно улыбаюсь. Вот и я, как те самые щенки, отправилась на прогулку в необъятный мир и при этом слегка заблудилась по пути. Целый час я безуспешно роюсь в книгах и уже готова сдаться, как вдруг пламя камина озаряет золотистый корешок на одной из верхних полок. Вот оно, шепчет мне внутренний голос.
Я подкатываю к полке лестницу, вспоминая о том, как в детстве я любила кататься на ней от одной стены к другой. Стоило Руби подняться за чем-нибудь наверх, как мы с сестрой принимались по очереди катать друг друга на этой громоздкой конструкции. Тетушка делала вид, будто не догадывается о наших шалостях, хотя лестница громыхала так, что не услышать ее было невозможно.
Я протягиваю руку и снимаю с полки заветную книжку. «Жалкий маленький щенок». Единственный экземпляр. Между страницами и правда что-то лежит. Я открываю книгу и извлекаю оттуда два пожелтевших конверта.
Вновь устроившись у огня, я принимаюсь за первое письмо – от Маргарет к Руби.
22 февраля 1946 г.
Дорогая Руби,
ты даже представить не можешь, как я рада твоему письму. Оно стало для меня единственным лучиком света на этой неделе, которую иначе как ужасной не назовешь. Итак, с чего же начать?
Ты знаешь, я приглашала на обед свою сестру Роберту, чтобы хоть как-то сгладить те болезненные противоречия, которые никак не дают нам покоя. Ну а Роберта, в свою очередь, использовала этот час для того, чтобы просветить меня насчет моего «образа жизни». Почему я не желаю выходить замуж, спрашивала она. Почему я не обзаведусь семьей? Почему не перестану якшаться с этими ужасными представителями богемы? В действительности все это сводилось только к одному: почему я не стану такой, как она? Но я не желаю быть такой, как она, о чем не преминула тут же заметить. Как ты догадываешься, мои слова были приняты не слишком благосклонно. Схватив сумку и пальто, Роберта бурей вынеслась из моей квартиры. Что и говорить, я чувствую себя просто отвратительно. Я не желаю, чтобы нашим отношениям пришел конец, но мне хотелось бы дожить до того дня, когда мы с сестрой примем друг друга безо всяких оговорок – она в своем правильном, домашнем мирке, и я со своей привычкой поступать, как вздумается. Должно быть, нечто похожее ты чувствуешь в отношении Люсиль. Остается надеяться, что в один прекрасный день мы сможем принять и простить друг друга с той любовью, которая связывала нас в далеком детстве.
Один иллюстратор, который работает в нашем издательстве, пожаловался мне недавно на свое одиночество. И я не придумала ничего лучше, как подарить ему щенка. Маленького терьера. Но у парня, судя по всему, не было опыта общения с собаками, поскольку этот простофиля оставил щенка одного, и бедный песик описал ему иллюстрации к новой книге. А потом он еще и прогулялся по ним своими лапами. Словом, парню придется начинать работу заново, и винит он в этом не кого-нибудь, а меня.
Ладно, все это уже в прошлом. Но я теперь воздержусь от каких-либо подарков иллюстраторам.
На этой же неделе – как будто визита Роберты было недостаточно! – ко мне в гости пожаловала матушка. Ей не терпелось поговорить со мной о моем замужестве. Ну, скажи, что может быть неприятнее темы брака и замужества? Мама заявила, что не спит ночами, переживая из-за своей незамужней дочери, которая сутками напролет «болтается по городу». Я налила ей стаканчик шерри и посоветовала угомониться, но на нее это не подействовало. Она продолжила меня терзать. Тогда я заявила, что если мне вдруг и приспичит выйти замуж (чего, надо сказать, я совсем не планирую), то она узнает об этом первой. Мои слова ее немножко успокоили, пусть и на время.
Ну как я могу выйти замуж, воочию наблюдая тот ужасный брак, который соединял моих родителей? Я чувствую в глубине души, что замужество ведет к одним лишь несчастьям (по крайней мере, когда речь заходит о таких, как я). Люди заглядывают в нашу жизнь на какое-то время, а затем наступает момент разлуки. Все мои романы были на редкость недолговечными, и мне это даже нравится (по крайней мере, так я говорю себе). Если честно, Руби, я сама хотела бы уверовать в то, что ты написала обо мне. Хотелось бы думать, что я и правда не подвержена тем страданиям и безумствам, которые несет с собою любовь. Но в глубине души я понимаю, что это не так.
