Ксения Васильева - Любовник из провинции
... Плакал? спросил себя В.В., но тут же приказал себе не рассиропливаться в очередной раз, какую бы интермедию не разыграл Митечка. Хватит! В.В. дал Мите шанс два часа назад, тот его взять не захотел.
Вот теперь пусть кушает, что сам приготовил.
Митя спросил хрипло: В.В., вы меня впустите?
- Конечно, конечно, - спохватился В.В. и отодвинулся от дверного прохода.
Митя и прошел в гостиную.
В.В. спросил: выпить?
Митя кивнул.
В.В. налил ему джина, и как полагается: тоник, лед.
Он, в конце концов, хозяин, к нему пришли, - и здесь не должно быть различий: враг, друг или нечто среднее. Служба приучила, загранка, "выпить? Кофе?"
В.В. смотрел на Митю, пока тот жадно пил джин как воду, и обида не проходила, а калилась и накалялась как кузнечная наковальня в работе.
... Щенок, сопляк, думал В.В., он думает, что пришел ко мне и
все о,кей? И старая тряпка В.В. растает от такого доверия и утром будет вылезать из своей потрепанной шкуры, чтобы спасти несравненного Митечку?
Митя поднял голову, а В.В. опустил свою.
Он не хотел, чтобы Митя увидел, разглядел его обиду. Слишком жирно для мальчишки.
А Мите сразу же стало трудно. Ему нужны были глаза, неважно с каким выражением, - чтобы они смотрели на него.
Митя ждал, что В.В. хотя бы что-то скажет: обругает, посетует, попеняет...
Но ничего этого не было и Митя задницей почувствовал,- прокол, конец. Но он же пришел к В.В.! Что, теперь встать и уйти?..
Нет уж, сиди, раз пришел и делай, что собрался.
Митя, сжавшись в кулак, заговорил.
Он начал с самого утра. Но то, что он говорил, выглядело или враньем или пошлятиной, самой по себе - ничего не значащей, но многое говорящей о самом Мите.
Фактов-то было нуль с дыркой, кроме прощания с Кончей...
Но это, может опустить?..
... Нет, драгоценный, рассказывать, - так уж все. Косноязычно и
довольно быстро ( день-то был не богат событиями, что говорить...) закончив свою исповедь, Митя добавил: вот потому я и
говорил вам, что ни на что не гожусь...
... Да, ты ни на что не годишься, а может и не годился никогда. Подумал с горечью В.В. Это я тебя придумал, как наверное придумывают тебя твои женщины... А вот змей Г.Г. понял. И не зря назначил эти непонятные полгода здесь... Ах, старый змей, до чего мудр и опытен! Итак, дружочек Митя, я больше тебе не помощник.
Придется тебе перетерпеть фиаско...
Митя понял молчание В.В. и похолодел. Почему он не мог рассказать все, когда В.В. просил об этом? Что за идиотизм? Но что было, то ушло, а теперь стало - ПОЗДНО.
В.В. молчал, понимая, что сказать что-то надо... Ни жалости к
Мите не было, ни симпатии, ни привязанности.
Но В.В. справился с собой, - недаром он, старый волчара, так долго жил в джунглях.
Он поднял глаза на Митю и они ничего тому не выдали. Глаза как пуговицы. И это у В.В.!
Поднял глаза и сказал доброжелательно ( как говаривал многажды разным людям, зная, что перечеркивает их жизнь... Вот, стал добрячком и - наказан, старый драный волчара): Вадим Александро
вич, я все понял. Спасибо за откровенность. Я учту обстоятельства
и сделаю для вас и Нинэли Трофимовны все возможное.
Надо было уходить.
Митя встал, все еще надеясь на проявление чувства, - любого! а не этой скрипучей как железный флюгер лживой официальщины...
Но не было более ничего. Ничто.
Митя, извинившись еще и еще раз, ушел, - под молчание хозяина.
Он не пошел домой. Теперь,- он понимал,- он может делать все, что ему захочется. Ничто не может ни убавить, ни прибавить в его судьбе. Он свободен в своих волеизъявлениях. Хоть иди в кафе и гужуйся до следующего дня с Кончей... А что?.. Он вспомнил, что денег у него нет.
Ни копейки.
На улице Митя сел на пустой ящик из-под апельсинов, прислонился к сырой кирпичной стене. Он вспомнил, что это - стена магазина. И вдруг с веселым безумием подумал, что пойдет с рассветом в эту лавку, наймется подсобником и исчезнет навсегда для своих соотечественников. Зато проявится для новых людей, которым нет дела до его проступков, причуд и вообще - до всей его жизни...
И тут же испугался, что уже долго сидит здесь, и В.В. позвонил Нэле или она сама позвонила, и они - снова в ужасе от Мити и его поступков, решат, что по приезде в Москву надо сдать Митю
в дурдом.
Он вскочил и бросился домой, задыхаясь от сырого смога. По лестнице он мчался как ошалелый, ему казалось, что он слышит звон телефона.
Вбежал в квартиру и увидел сразу Нэлю. она лежала на диване, сложив на животе руки и смотрела на дверь.
- Мне не звонили? - Спросил Митя, задохнувшись.
- Нет, - ответила она.
- Я был у В.В., - сообщил он и с готовностью и ждал ее вопросов. Но Нэля не спросила ничего, ей было достаточно посмотреть на него, чтобы все понять.
Митя рухнул в кресло и с тоской смотрел на Нэлю.
А Нэля думала о том, что - в сущности - не знает своего мужа, хотя и говорит всегда, что видит его насквозь. Нет, не видит. Он странный... Он вызывает в ней и безумную любовь, и презрение, и жалость... - и откуда и как возникают эти разные чувства, она разъяснить понятно не сможет.
И почему она сейчас не высказывает ему все, о чем узнала, она тоже не понимает. На что она надеется? На что теперь можно надеяться? Только на папу. И не в отношении Митьки. С ним - все. Папа больше не сделает ни четверти шага, чтобы замолвить за зятя словечко. Даже ради нее...
Она отвернулась, чтобы не видеть жалких митиных глаз.
Конец первой части
