Барбара Делински - Загадка неоконченной рукописи
– Она не сможет его увидеть, – тихо напомнил он.
– Может, и нет, но что в этом плохого? Она лежит тут уже три года. Может, в этом и есть проблема. Может, ей надо поменять обстановку, чтобы она смогла увидеть, что мир вокруг нее продолжает существовать. В доме полно места. Ей будет там так же комфортно, как здесь. За те деньги, что я плачу за ее пребывание здесь, мы сможем нанять круглосуточную сиделку. – Планы теснились в голове. – И я смогу навещать маму в перерывах между клиентами. И если что-то случится, я буду с ней. И буду чувствовать, как будто я сама что-то делаю для нее. – Еще одна мысль пришла ей в голову и заставила ее слегка улыбнуться. – Тебе не кажется, что это поэтичный акт справедливости? Конни оставил мне дом, но она за всю жизнь ничего от него не получила. Мне кажется, это будет уместно и правильно, чтобы она увидела дом. Чтобы она оставалась там. Чтобы она пользовалась им.
– Думаешь, ей бы этого хотелось? – тихо спросил Джордан.
– Если нет, – с вызовом возразила Кэйси, – пусть откроет глаза и скажет мне об этом.
Ранним утром следующего дня они перевезли Кэролайн домой. Машина скорой помощи доставила ее из клиники в Бикон-Хилл, где ее встретили Кэйси с Джорданом, Мег и нанятой сиделкой. Через короткое время они устроили ее на большой кровати Конни. Кэйси и слышать не хотела о том, чтобы уложить ее где-то еще.
Ангус, по всей видимости, оказался не против. Переждав суматоху за занавеской, он вышел и осторожно подошел к кровати. Запрыгнув на нее, он прошелся вдоль одного бока Кэролайн, затем – вдоль другого, обнюхивая все по дороге. Потом, кажется, нисколько не смутившись тем, что это не Конни, свернулся калачиком у нее в ногах и заснул.
Это была хорошая новость.
Плохой новостью было то, что Кэролайн никак не отреагировала на переезд. Руки безжизненно лежали поверх одеяла. Она даже не кашлянула, а продолжала хрипеть на каждом вздохе.
Кэйси обвиняла в этом повышенную дозу успокоительного, но у нее не хватало смелости попросить сиделку отключить капельницу. Она не стала спрашивать об этом и врача, который заглянул в середине дня. Иначе будут новые приступы, сказал бы он. Никому из них не хотелось этого, и меньше всех – Кэйси. Она больше не хотела искушать судьбу. Она уже устала от этого.
К тому же ее эмоции странно изменились. Чувство триумфа, которое она вроде бы должна была испытывать, перевезя Кэролайн в дом Конни, так и не появилось. Вместо него возникло некое удовлетворение. Кэйси ощущала – каким бы абсурдным это ни казалось – непонятное умиротворение. Она поступила правильно. Она верила в это всей душой. Привезя сюда Кэролайн, она завершила некий виток в своей собственной жизни.
Ей еще было страшно, но она уже могла держать этот страх под контролем, достаточным, чтобы быть в состоянии принимать клиентов – и не просто принимать, но и квалифицированно консультировать их. Да, человек со стороны мог счесть ее холодной и бесчувственной, если она могла работать, пока ее мать лежала наверху в бессознательном состоянии. Но человек со стороны не был в ее шкуре последние три года.
Да, но были и другие люди со стороны. Те, которые были в ее шкуре. Кэйси была одной из многих тысяч, дежуривших у постели любимых, долгое время пребывавших в состоянии комы. После того, как она говорила с некоторыми из них и читала о других, она знала, что для тех, кто наблюдает и ждет, спасение только в возвращении к нормальной жизни. Так же, как Кэйси в последние три года не могла проводить рядом с Кэролайн каждую минуту своего времени, так же она не могла делать это сейчас. Да и сама Кэролайн наверняка бы этого не захотела. Она была деятельным человеком. Она бы с пониманием отнеслась к тому, что Кэйси с уважением относится к интересам своих клиентов.
Одной из них была Джойс Льюэллен, но на этот раз в офис зашла совсем другая Джойс. У этой на щеках был румянец, а походка стала упругой. Она производила впечатление человека, с плеч которого сняли огромную ношу.
– Ну?.. – начала Кэйси с ободряющей улыбкой, когда они обе заняли свои привычные места.
– Мы проиграли, – объявила Джойс.
Кэйси предполагала услышать о победе. Ее улыбка стала изумленной.
– Судья вынес решение не в нашу пользу, – пояснила Джойс, – но случилось нечто невероятное. Я хотела выиграть. Вам известно, как сильно я этого хотела. Последнюю ночь я вообще не спала. Я была в абсолютно расстроенных чувствах, когда ждала решения в кабинете у адвоката. Когда оно было доставлено, он сначала прочел его сам, а затем – вслух мне. И положил бумаги на стол. И… точно так же… все закончилось. Понимаете, все, что вы говорили мне, пронеслось у меня в голове, и неожиданно все это обрело смысл. Я пыталась. Никто не может обвинить меня в том, что я не приложила максимум усилий. Я пыталась найти ответственных за смерть Нормана. И не смогла. Я не могу сказать, что я счастлива. Все-таки Норман умер. И девочки все равно остались без отца, а я – без мужа. Но решение судьи удовлетворило меня. Я сражалась до конца. Чем бы все ни закончилось, я старалась.
Удовлетворение. Кэйси определяла тем же словом свое состояние после того, как перевезла Кэролайн сюда, в дом Конни. Ее ситуация была ничем не счастливее, чем у Джойс. Кэролайн продолжала оставаться в бессознательном состоянии. Но перевезя сюда Кэролайн, Кэйси сама сделала что-то. Точно так же, как Джойс сделала что-то, добиваясь судебного решения.
– После смерти Нормана вы чувствовали себя беспомощной, – проговорила Кэйси, сознавая, что именно так и сама чувствовала себя.
– Очень. Наш брак не был идеальным. Я рассказывала вам об этом. Но он хорошо относился ко мне, и тем более – к дочерям. Мне казалось, что я должна попытаться.
– В последнюю неделю вы были очень возбуждены. Сейчас вы продолжаете испытывать гнев?
Джойс задумалась над вопросом.
– Если очень постараться, я могу вернуть это чувство. Но что-то словно прорвалось, и я испытала облегчение. Если бы я могла вернуть Нормана, я бы пошла ради этого на все, но это невозможно. Я была на предварительных слушаниях. Судья показался мне умным и честным человеком. Теперь он вынес свое решение. И от меня уже ничего не зависит.
Кэйси завидовала Джойс. Хотела бы она, чтобы какой-нибудь судья снял с нее ответственность – кто-нибудь, кто сможет со всей уверенностью заявить, записать и скрепить печатью решение о том, что время Кэролайн пришло. Кэролайн отдалялась от нее все больше. Вопрос был в том, настало ли время отпустить ее окончательно.
Кэролайн теперь не оставалась одна. Когда рядом не было Кэйси, ее заменяла сиделка, а в ее отсутствие – Мег, которая сидела на краешке кровати, держа руку Кэролайн в своих и тихонько напевая. В середине дня заехала Брайанна. Потом приходили Дженна, Джой и другие подруги Кэйси. Потом двое знакомых из школы йоги. Потом – друзья Кэролайн из Провиденса. Потом Эмили.
