Рози Томас - Чужие браки
Мысль эта заставляла Люси чувствовать себя абсолютно беззащитной и неуверенной в себе, но одновременно более мудрой, как будто она неожиданно стала намного старше. Люси прижала кулак к животу, как будто хотела добраться до того, что было внутри.
— Нет, — сказала она Кэтти. — Я не собираюсь тянуть и заводить ребенка одна.
— Тогда есть только один выход, не так ли? — Кэтти подняла голову. — Слушай. Мне кажется, Барни уже здесь.
Они действительно услышали голос Барни и невнятное бормотание отца. Открылась дверь, и они появились на пороге комнаты. На Дарси был какой-то старый, казавшийся бесформенным свитер, плечи его были уныло опущены.
Люси вдруг разом поняла, насколько он стар, и ее охватила паника, гораздо более сильная, чем даже тогда, когда с Дарси случился сердечный приступ. Дарси — старик.
Дарси подождал, пока дети рассядутся. Барни вопросительно глядел на сестер, всем видом показывая, что не больше, чем они, понимает, что значит вся эта атмосфера недосказанностей и полумистических предчувствий.
Сам Дарси не стал садиться. Вместо этого, он начал расхаживать по комнате, стараясь не встречаться ни с кем глазами. Он пригласил их, чтобы сообщить то, что и так скоро станет достоянием гласности.
— Меня обвиняют в краже, — сказал Дарси. — Мой клиент Винсент Темплмен и его бухгалтер утверждают, что я с помощью подделок и фальсификации бухгалтерских отчетов использовал средства, принадлежащие частной компании Темплмена, в своих интересах.
Дарси продолжал мерять шагами комнату. Казалось, что он считает в уме шаги и прикидывает, через сколько еще можно сообщить детям очередную ужасающую новость. Барни и девушки сидели неподвижно, не сводя глаз с отца. Люси открыла, было, рот, чтобы что-то сказать, но Барни нежно взял сестру за руку, беззвучно призывая ее к молчанию.
— Полицию поставили в известность, поэтому они и обыскали вчера мой кабинет. Они забрали мои книги и множество других документов, без которых я не могу продолжать заниматься бизнесом. Мой адвокат считает, что скоро они предъявят обвинения, на которые придется что-то отвечать. Я еще не знаю, что последует за этим. Но я думаю, что дело получит… огласку, прежде чем во всем разберутся и все наладится. Поскольку я занимался делами здесь, дома, все это ляжет не только на мои плечи, но коснется также Ханны и всех вас. Поэтому я и решил все рассказать вам.
Дарси подошел к окну. На этот раз он остановился и стал смотреть в сад, как это делала незадолго до того Люси.
— Я хотел сам все объяснить вам и сказать, что мне очень жаль.
В комнате стояла зловещая тишина — только сейчас до всех начал доходить наконец ужасный смысл слов Дарси.
Люси выпрямилась.
— Они не могут обвинять тебя, — воскликнула она. — Не могут утверждать, будто ты сделал что-то, чего ты на самом деле не делал. У нас свободная страна, а не какое-нибудь… какое-нибудь полицейское государство.
Барни все еще держал ее за руку. Он понял вдруг, что делает ей больно, пытаясь удержать на одном месте. Люси удалось наконец вырваться.
— Папа?
Дарси обернулся, и по его лицу все поняли, насколько же ему тяжело.
— Я знаю, что ты не делал этого, отец, — сказал Барни. — Но что послужило основанием для обвинения?
Дарси вымученно улыбнулся, так что эта улыбка напоминала скорее минутный приступ удушья.
«Он держится молодцом, — подумала Люси. — Он держится молодцом, потому что ничего другого ему не остается».
— Я не сделал ничего противозаконного. Но вы знаете, кто я. Я не всегда действую в рамках установившихся традиций. Ведь я всю жизнь работал в одиночку. И если бы я не нарушил ни одного правила, то не стал бы тем, чем я стал.
Дарси беспомощно пожал плечами. Он пытался бодриться, пытался изобразить перед ними того отца, которого они знали всю свою жизнь — неотразимого, уверенного в себе, и эта попытка обнаружила еще очевиднее те перемены, которые произошли с ним в последнее время. Все были в замешательстве — не знали, что бы сказать, чтобы не выдать себя, не дать Дарси понять, что его отговорки абсолютно неубедительны. Все трос сидели, пытаясь переварить до конца свалившиеся на них новости, догадаться о том, что было недосказано, составить единую картину происходящего.
— Что ж, нам все ясно, — сказала наконец Кэтти. Она устала и подошла к отцу. Дарси благодарно обнял ее, поглаживая по волосам, и Кэтти прильнула к нему.
— Девочка моя, — дрожащим голосом произнес Дарси.
Люси и Барни последовали примеру сестры. Они обняли отца, и сила всех троих, соединенная вместе, еще раз напомнила о слабости отца.
— Не волнуйся, папа, — сказала Люси.
— Я и не волнуюсь. За себя, по крайней мере. Только из-за того, чем это обернется для вас троих, для Лауры, для Фрэдди. Если бы не моя болезнь, я привел бы все в порядок. Вот я и не беспокоился. Все это казалось мне делом времени.
Никому не хотелось выслушивать подробности. Все и так было ясно.
— Вот так-то, дорогие мои, — сказал Дарси, вновь пытаясь изобразить самоуверенность. — Теперь вы знаете все, что вам необходимо знать. Спасибо, что вы такие хорошие дети. А мне пора отправляться вниз к вашей маме.
После неловкой паузы Дарси поправился.
— То есть к Ханне, я хотел сказать.
Ханна сидела в гостиной. Комната, полная тепла и уюта, рассеянного света и блестящих полированных поверхностей, мягких, ниспадающих складками драпировок, показалась Дарси особенно дорогой, но чувство это не было сейчас приятным из-за терзавших его страхов.
— Ты сказал им? Они поняли? — спросила Ханна.
— Да, конечно. Как они могли не понять? — ответил Дарси, как мог, бодро и уверенно. Ему казалось сейчас особенно важным сохранить свою обычную жизнерадостную манеру. Дарси подошел к серебряному подносу и взял одну из бутылок, стоящих в ряд вдоль стены. Алкоголь поможет ему немного успокоиться, Дарси знал это, хотя и понимал, что не решит таким образом ни одной из своих проблем. — Давай выпьем, хорошо? Отпразднуем, что дожили до сегодняшнего вечера.
Наверху заплакала Люси. Жалобные всхлипы вырывались из ее перекошенного рта. Барни нежно посмотрел на сестру, его обычно такое веселое лицо было сейчас задумчивым, полным заботы и внимания.
— Папа во всем разберется, — утешал он сестру. — Хотя сейчас и не похоже на то, но думаю, все наладится, и довольно скоро.
— Дело не только в этом. — Люси порывисто вздохнула, сквозь потоки слез глядя на брата. Когда Люси плакала, лицо ее было чудовищно некрасиво, просто безобразно. — Я беременна, — почти что выкрикнула она. — Я не знаю, что делать. Я хотела сказать об этом отцу. Но как я могу сказать ему это сейчас?
