Вирджиния Эндрюс - Свет в ночи
– Я не хотела, чтобы это случилось, – сказала я. Дафна откинула голову назад и засмеялась.
– Сколько раз, с тех пор как Ева зачала Каина и Авеля, женщины повторили эту глупую фразу? – Ее глаза превратились в темные щелки. – А что, по-твоему, должно было произойти? Ты думаешь, что можешь распалиться, как коза или обезьяна, и распалить так же своего дружка и даже не платить за последствия? Ты думала, что ты – это я?
– Нет, но…
– Никаких но, – отрезала Дафна. – Ущерб, как говорится, уже нанесен. И теперь, как всегда, мне приходится исправлять ошибки, все улаживать. Когда твой отец был жив, все происходило точно так же. Автомобиль у дверей, – продолжала она. – Шоферу даны инструкции. Тебе ничего не нужно. Просто выходи и садись в машину, – скомандовала мачеха.
– Куда я поеду?
Она с минуту смотрела на меня.
– Один из моих друзей – доктор в больнице за городом. Он тебя ждет. Джон сделает тебе аборт и, если не будет никаких непредвиденных осложнений, отправит обратно домой. Ты проведешь несколько дней наверху, пока придешь в себя, а потом вернешься в общественную школу здесь. Я уже начала составлять историю для прикрытия. Смерть твоего отца довела тебя до такой депрессии, что ты не можешь больше жить вдали от дома. Последнее время ты постоянно ходила здесь с вытянутой физиономией. Люди поверят.
– Но…
– Я уже сказала тебе, никаких но. А теперь не заставляй доктора ждать. Он оказывает мне очень деликатную услугу.
Я встала.
– И еще одно, – добавила Дафна. – Не пытайся звонить Бо Андрису. Я только что вернулась из его дома. Родители Бо почти так же расстроены его поведением, как я твоим, и они решили отослать его из города до конца школьного года.
– Отослать? Куда?
– Очень далеко, – ответила мачеха. – Он будет жить во Франции у родственников и там ходить в школу.
– Во Франции!
– Совершенно верно. Я думаю, Бо рад, что это единственное наказание, которое ему придется понести. Если он только поговорит с тобой или напишет тебе, а родители это обнаружат, его лишат наследства. Так что, если хочешь сломать жизнь и ему, попробуй с ним поговорить. А теперь отправляйся, – добавила Дафна устало. – В первый и последний раз я покрываю тебя. С этого момента ты одна будешь разбираться со всем, что натворишь. Иди! – скомандовала она, указывая рукой на дверь, ее длинный указательный палец вонзился в воздух. Мне показалось, что мачеха воткнула его в мое сердце.
Я повернулась и пошла прочь. Не останавливаясь, я вышла из дома и села в машину. Никогда еще я не чувствовала себя более обескураженной и потерянной. Мне казалось, что события развиваются самостоятельно и уносят меня с собой. Я была похожа на человека, у которого не осталось выбора. Как будто сильное течение несется вниз по протоке, тащит меня в моей пироге, и, как бы я ни старалась повернуть в другом направлении, мне это не удается. Мне оставалось только сидеть и позволить воде нести меня к определенному концу.
Я закрыла глаза и не открывала их, пока не услышала слов шофера:
– Мы приехали, мадемуазель.
Дорога заняла не меньше получаса, и теперь мы оказались в маленьком городке. Все магазины были закрыты. Зная Дафну, я ожидала, что меня привезут в дорогую современную больницу, но машина остановилась возле темного, ветхого здания. Оно никак не походило на клинику или офис врача.
– Мы приехали по верному адресу? – спросила я.
– Мне велели привезти вас сюда, – ответил водитель. Он вышел из машины и открыл мне дверцу. Я медленно вышла. Задняя дверь в доме распахнулась, и на пороге появилась мрачная женщина, чьи волосы цветом и видом напоминали мочалку.
– Сюда, – скомандовала она, – быстро.
Подойдя ближе, я заметила на ней униформу медсестры. У женщины были очень тонкие руки и очень широкие бедра, так что создавалось впечатление, что нижнюю часть туловища приставили от другого тела. На подбородке у нее красовалась родинка, из которой росли вьющиеся волоски. Она раздраженно поджала толстые губы.
– Поторапливайся, – бросила женщина.
– Где я? – спросила я.
– А как ты думаешь? – отозвалась она и отступила в сторону, давая мне дорогу. Я осторожно вошла. Задняя дверь выходила в длинный, тускло освещенный коридор со стенами полинявшего желтого цвета. Пол выглядел изношенным и грязным.
– Это… больница? – спросила я.
– Здесь кабинет доктора, – ответила женщина. – Заходи в первую дверь справа. Врач сейчас к тебе выйдет.
Она прошла впереди меня и скрылась в другой комнате слева. Я открыла дверь в первую комнату справа и увидела смотровое кресло. Его покрывал кусок бумажной простыни. Справа располагался металлический столик, на нем – лоток с инструментами. У дальней стены прилепилась раковина с чем-то таким, что выглядело, как уже использованные инструменты, плавающие в воде. Стены комнаты покрывала такая же тускло-желтая краска, как и в коридоре. Ни картин, ни табличек, ни даже окна. Но была еще одна дверь. Она открылась, и появился высокий худой человек с кустистыми бровями и тонкими смоляными волосами, коротко подстриженными по бокам, но пышно украшавшими его макушку. На нем был светло-голубой костюм хирурга.
Мужчина взглянул на меня и кивнул, но не поздоровался. Вместо этого он подошел к умывальнику и стал мыть руки щеткой.
– Садись в кресло, – сказал врач, стоя ко мне спиной.
Пришла мрачная женщина и начала раскладывать хирургические инструменты. Доктор обернулся и посмотрел на меня. Он вопросительно поднял брови.
– В кресло, – повторил мужчина, указывая на него кивком.
– Я думала… что меня привезут в больницу, – возразила я.
– В больницу? – Врач перевел взгляд на сестру, та молча покачала головой. Она не подняла на него глаз и не взглянула на меня. – Ты в первый раз, так? – спросил он.
– Да, – ответила я, мой голос дрогнул. Сердце тяжело билось, я почувствовала, как капли пота выступили на лбу и шее.
– Что ж, это не займет много времени, – сообщил хирург. Его медсестра взяла инструмент, напомнивший мне ручное сверло дедушки Жака. У меня засосало под ложечкой.
– Это ошибка, – настаивала я. – Предполагалось, что я поеду в больницу.
Я отступила назад, качая головой. Ни доктор, ни сестра даже не представились мне.
– Это ошибка, – повторила я.
– Послушай, юная леди. Я оказываю услугу твоей матери. Я оставил свой дом, бросил ужин, чтобы приехать сюда. У меня нет времени для глупостей.
– Глупость – это то, что привело тебя сюда, – проговорила мрачная женщина, нахмурившись. – Любишь кататься, люби и саночки возить, – добавила она. – Садись в кресло.
Я затрясла головой.
– Нет, это неправильно, нет, – повторила я, попятилась к двери и нащупала ручку.
