Белая лошадь, черные ночи - Иви Марсо
Единорог.
Волшебный зверь, который должен спать так же, как и боги.
Из его лба гордо торчит рог длиной и толщиной с мое предплечье. По легенде, он сделан из солариума, материала, который в тысячу раз дороже золота. Когда рог ловит свет, в его глубине, словно в призме, переливается бесконечное множество цветов. Как бы ни было прекрасно это существо, оно смертельно опасно. С единорогом можно находиться только в помещении или при свете луны. Если рог единорога отражает солнечный свет, солариум концентрирует лучи и превращает их в мощную вспышку огня фей, испепеляющую все на своем пути. Только опытный всадник, связанный с этим существом, может направлять огненную вспышку.
Единорог ударяет копытом в дверь, сотрясая металл так сильно, что я в испуге отшатываюсь назад, прижимая руку к груди. Я не могу поверить в то, что видят мои глаза. Существо потрясающе красивое и ужасное одновременно, и только его ярость не уступает его красоте. Его глаза дико вращаются. В уголках рта сгустки белой пены.
Оно врезается рогом в дверь, снова вмяв железо.
ВЫЙТИ.
Моя рука поднимается к горлу, когда я понимаю, что это был вовсе не призрак, пытавшийся прогнать меня от Сорша-Холла. Он даже не обращался ко мне. Это бедное существо находится в плену неизвестно сколько времени. Оно так отчаянно хочет выбраться наружу, что почти сошло с ума.
Задыхаясь, я смотрю на кучи навоза в его стойле, которые копились несколько дней. Ведро с водой перевернуто. Шерсть грязная и свалявшаяся. Никто не ухаживал за этой лошадью месяцами ― не думаю, что у кого-то хватило бы смелости попытаться это сделать.
Он не угрожает мне, он умоляет о помощи.
Мое дыхание сбивается, когда бремя его боли ложится на мои плечи. Сердце сжимается от сочувствия к нему, а затем по венам прокатывается гнев. Я знаю, каково это ― оказаться в ловушке. И больше всего на свете хочется освободиться.
ВОН, ― единорог повторяет свою знакомую мантру, стуча массивным копытом в дверь стойла. Его копыто обломано от месяцев постоянных ударов по железу.
Тише, тише, ― говорю я, осторожно приближаясь к стойлу и протягивая руку. ― Ты делаешь себе больно.
Впервые единорог, кажется, замечает меня. В его диких глазах появляется блеск интеллекта. Я практически вижу, как в его голове работают шестеренки, пытаясь понять, почему он может слышать мой голос в своей голове. Он резко фыркает, не доверяя мне.
Фея? ― Спрашивает он.
Я качаю головой.
Я не фея. Ты долго спал, друг мой. Мир изменился. Я могу рассказать тебе. Я могу рассказать тебе все…
Моя мысленная речь обрывается, когда кто-то прочищает горло позади меня.
О, черт.
Я резко поворачиваюсь, адреналин заставляет пот стекать по моим вискам. Мои губы приоткрываются.
― Райан? ― задыхаясь, произношу я.
Райан стоит на пороге того самого туннеля, через который меня провела мышь, с фонарем в руке. Он прислонился к стене, словно давно наблюдает за мной. Должно быть, он следил за мной. В моей груди разливается досада, хотя я знаю, что должна волноваться из-за того, что меня поймали.
― Ты не должна была этого видеть, ― говорит он с насмешливой непринужденностью, как будто я наткнулась на тайный подарок.
― Как долго ты следил за мной?
― Ну, я догадался, что ты пытаешься что-то найти, когда ты исчезла с нашей вечеринки по случаю помолвки. Я собирался поручить Вульфу выпустить тебя из комнаты, чтобы он мог проследить за тобой и узнать о твоих целях, но в последнее время он занят другим. А у меня было свободное время.
Занят? Что это значит?
Сердце колотится, и я тыкаю пальцем в единорога в клетке.
― Что это, черт возьми, такое?
― Единорог, ― прямо отвечает он.
― Я знаю! Почему он здесь? Как… как он вообще может здесь находиться? ― Моя грудь вздымается, когда голос эхом разносится по древней конюшне.
Райан делает несколько медленных, неторопливых шагов. Единорог отрывисто фыркает, и Райан отвечает ему усмешкой. Я понимаю, что эти двое привыкли друг к другу. И никакой любви между ними нет.
― В прошлом году отшельник встретил его в лесу, ― объясняет Райан. ― Отряд дозорных поймал его в ловушку и доставил сюда, но он убил каждого из них, как и большинство конюхов, которые пытались о нем заботиться. Оно ненавидит всех. Оно ненавидит меня. Оно больше не позволяет спускаться сюда ни отцу, ни бабушке, начинает биться с такой силой, что грозит обрушить весь замок. Мы не нашли способа приручить его ― или хотя бы общаться с ним. ― Он смотрит на чудовищную лошадь с ненавистью и одновременно с легким восхищением. ― По крайней мере, до сих пор.
Возле моего глаза дергается мышца.
― Ты поэтому хотел меня, не так ли? ― Не могу поверить, что речь шла вовсе не о браке, а о моем даре. ― Чтобы приручить твоего монстра.
Я недоверчиво смотрю на него, понимая, как далеко зашел этот интриган. Несколько недель я ошибочно полагала, что лорд Райан Валверэй купил меня из-за моих роскошных волос и красивого лица. Но это не так. Причиной была не моя красота ― он приобрел меня из-за моего дара.
Мой голос хрипит, когда я спрашиваю:
― Поездка нагишом, все это представление, помолвка… все это было для развлечения?
Его хитрые глаза сверкают в свете фонаря, как темные звезды.
― Отвлекающий маневр, чтобы наши враги не догадались, зачем ты нам нужна. Чтобы они сосредоточились на твоей красоте, а не на силе. Впереди темные времена, певчая птичка. Пробуждение богов не за горами. Астаньону нужна сильная правящая династия, включая все оружие, которое мы можем получить. Единороги способны сровнять с землей целые деревни. ― Его голос дрогнул. ― В прошлом году я отправился в Бремкоут не для того, чтобы оценить бойца; я отправился,
