Даниэла Стил - Ранчо

Он поманил ее к себе, так как не мог больше ждать ни минуты от усталости. Но она все равно сделала ему жест потерпеть и бросилась к двери. Немного раньше ее посетила блестящая идея, и она выключила свет снаружи и в гостиной, чтобы их никто не увидел.

– Идем! – поторопил он ее.

– Лучше сам зайди. Не бойся, никто не узнает. Все спят. Даже если кто-то и увидит, мы вполне можем отговориться, что делимся впечатлениями о пожаре.

За истекшие сутки он привык к сюрпризам, поэтому колебался недолго. Проскользнув в гостиную, он осторожно прикрыл за собой дверь. Все шторы были задернуты. Она пригласила его к себе в спальню.

– Что ты придумала? – испуганно спросил он. – Мне нельзя здесь ночевать.

– Предлагаю тебе побаловаться джакузи, – сказала она. – Вон как ты вымотался! Давай! Если после ванны ты захочешь уйти, я уйду с тобой.

Он знал, что, раздевшись, никуда не захочет тащиться, но спорить не стал, не имея сил даже на пререкания. Перегон лошадей в загон окончательно его доконал.

Она сама включила воду и помогла ему стянуть одежду. Он был сейчас как малое дитя и радостно принимал помощь. Когда залез в ванну, она включила струи, и он зажмурился. Казалось, Гордон умер и попал в рай. Почувствовав, что засыпает, он заставил себя открыть глаза и устремил на нее полный признательности: взгляд.

– Невероятно, Танни!

Она умолчала, что привыкла к большей роскоши, – роскошь его не интересовала. Она просто позволила ему отлежаться. Пока он блаженствовал, вымыла ему голову. Лучшего подарка она и не могла бы ему преподнести и радовалась, что настояла на его приходе.

Он провел в ванне не меньше часа. Потом поднял на Таню глаза. Он очень хотел спать, но сейчас определенно воспрянул.

– Желаешь присоединиться? – пригласил он.

Таня засмеялась. Она не могла поверить, что он способен даже помыслить о таких вещах после подобного испытания. Но стоило залезть к нему в ванну, как ей стало ясно, что у него на уме далеко не только сон.

– Невероятно! Час назад я была готова тебя похоронить.

– Я уже воскрес. Во всяком случае, частично. – Он был в отличной форме, и они занимались любовью прямо в джакузи.

Выбрались оттуда только после полуночи. Они долго пробыли в воде, Таня даже пожаловалась, что чувствует себя как размокшая виноградина.

– Не знаю, что ты чувствуешь, но вид у тебя что надо. – Он ласково погладил ей ягодицы.

Она обернулась:

– Хочешь вернуться к себе или остаться здесь?

Он ответил не сразу – знал, что ведет себя неразумно, но ничего не мог с собой поделать. В кои-то веки можно испытать судьбу.

– Остаться. Возможно, мне придется об этом пожалеть, особенно если ты не выпихнешь меня примерно в половине шестого. Это очень важно!

– Выпихну! – пообещала она.

– Гляди! А сейчас я все равно не доплелся бы до своей конуры. – По правде говоря, ему и не хотелось туда плестись.

Они расположились на ее огромной кровати, и он признался, что незнаком с такой роскошью. Простыни были образном свежести и чистоты. Ее тело поражало гладкостью, пахло мылом и духами, даже волосы были совершенно чисты, словно в них и не было недавно гари. Он почувствовал себя избалованным ребенком и уснул еще до того, как Таня выключила свет.

Всю ночь он прижимал ее к себе. В пять двадцать она ласково разбудила его, как обещала. Ее собственному пробуждению помог будильник.

– Знал бы ты, как мне не хочется тебя будить! – прошептала она ему на ухо. Он перевернулся на другой бок и обнял ее. Даже во сне он был с ней нежен. Его невозможно не любить. – Пора вставать.

– Никогда больше не встану, – пробормотал он, не открывая глаз. – Ведь я умер и вознесся в рай.

– Вместе со мной. Но в раю тоже есть дела. Вставай, соня!

Он послушно открыл глаза и со стоном сполз с кровати, затем медленно натянул на себя одежду. Его вещи оставались грязными после пожара, а сам он был чист, но знал, что уже через несколько минут, добежав до своего домика, скинет грязную одежду, примет душ и оденется во все чистое, чтобы появиться на работе как ни в чем не бывало. Другое дело – расставаться с ней. Вот чего ему не хотелось!

– Спасибо, – молвил он, глядя на нее во все глаза. – В жизни никто не делал мне такого чудесного подарка! – Он имел в виду и джакузи, и любовь.

– Я знала, что это пойдет тебе на пользу, – сказала она с улыбкой и тут же вспомнила, что наступила среда. – Надеюсь, ты пропустишь сегодняшнее родео?

Немного помявшись, он кивнул:

– Сегодня от меня все равно будет мало толку – я слечу с мустанга уже через несколько секунд. Нет уж, в этот раз я пас.

– И я. – После неприятных субботних событий она больше не собиралась появляться на родео.

– Как насчет тихого вечера под музыку? Не возражаешь снова наведаться в мое скромное жилище?

– Не возражаю. – Она чмокнула его в щеку и выпроводила за дверь.

Он исчез бесшумно, не обратив на себя постороннего внимания.

В девять часов, встретившись с ним у загона, она поразилась тому, насколько Гордон опрятен, собран, даже официален: снова белая рубашка, ковбойская шляпа, джинсы. Кони спокойно стояли под седлами, люди выглядели отдохнувшими. Если бы не слабый запах дыма, нельзя было бы догадаться, что они пережили за последние сутки. Однако все разговоры были посвящены в этот день исключительно пожару на горе Шадоу.

День выдался мирным. Пообедав, Мэри Стюарт позвонила в Лондон Биллу. Он работал у себя в номере и удивился ее звонку. В последнее время она ограничивалась факсами и почти ему не звонила. Как, впрочем, и он ей.

– Что-то случилось? – испуганно спросил он. В Лондоне было уже десять вечера.

– Ничего, – спокойно ответила она. Помолчав немного, поинтересовалась, как продвигается его работа. Он ответил, что все идет по плану.

Затем повисла неловкая тишина. Она вышла из положения, рассказав о лесном пожаре, о добровольном участии в его тушении Тани и Зои, о том, что ее эвакуировали на соседнее ранчо. О Хартли, естественно, умолчала. Следующие ее слова стали для Билла полнейшей неожиданностью.

– На будущей неделе я, видимо, наведаюсь в Лондон.

– Я же тебя предупреждал, что очень занят! – раздраженно бросил он.

– Я в курсе. Просто нам пришло время поговорить. Не хочу дожидаться сентября.

Его это, по всей видимости, не волновало, зато ее волновало, даже очень.

– Я мог бы вернуться в конце августа.

– Не собираюсь ждать еще полтора месяца, – проговорила она.

– Конечно, я по тебе соскучился, – испугался он, – но занят день и ночь. Я же говорил! Иначе взял бы тебя с собой.

– Предпочитаешь, чтобы я отправила тебе факс? – холодно спросила она.

Возмутительно! Неужели он не может выкроить время, чтобы услышать, что их супружеству пришел конец?