Пэппер Винтерс - Разрушенные (ЛП)
Роан встал, отодвинув свое кресло. Энергия в комнате увеличилась, когда он пошел ко мне. Моя кожа заискрилась в предвкушении его прикосновения, мое тело нагрелось, готовое к его владению.
А потом это разрушилось.
Клара закашляла. Ничего особенного, ничего пугающего или необычного. Я не думала об этом.
Но тишина после этого, отправила сосульки впиваться в мое тело. Мои глаза метнулись к ней, почти в замедленном движении.
Еще больше сосулек впилось в мои конечности, наполняя меня болью и ужасом.
Ноги Клары больше не болтались в воздухе, а растянулись на диване, ее маленькие локти свисали с дивана, а голова уткнулась в ковер.
— Нет!
Дерьмо.
Пробежав мимо Роана, я бросилась на ковер и обхватила ее неподвижную фигурку руками. Ее маленькое тельце было как доска из твердого дерева. Ее глаза закатились назад, белые и пустые. Ее губы приоткрылись и закрылись, бесполезно пытаясь притянуть кислород в ее легкие.
— Какого черта? — Фокс шлепнулся рядом со мной на пол, его большое присутствие притесняло меня, из-за чего у меня развивалась клаустрофобия.
— Отойди. Она не может дышать! — я подняла ее туловище в вертикальное положение, желая, чтобы она втянула воздух. — Давай, милая. Давай. Ты можешь сделать это. Пожалуйста. Еще рано. Давай. — Ее легкие захрипели, когда немного воздуха попало туда.
— Дай ее мне, — приказал Фокс, отодвинув меня в сторону, чтобы положить Клару на спину. Я повалилась на бок, слезы искажали мое зрение. — Звони 9-1-1.— Его пылающие метелью глаза встретились с моими. — Давай же!
Встав на ноги, я побежала в комнату, которую делила со своей быстро угасающей дочерью, и опрокинула сумку, которую Клу упаковала для нас. Одежда, туалетные принадлежности и игрушки вылетели оттуда.
— Где он? Где он, черт побери?
С отчаянием я оттолкнула в сторону ненужные предметы, пока мои пальцы не нащупали ингалятор от астмы. Выпрямившись, я помчалась в кабинет.
Фокс одной рукой зажал ее нос и делал ей искусственное дыхание. Ее грудь поднималась, затем опадала, когда он наклонился и прижал руку к ее костлявой груди.
— Это не сработает. Ей нужно это. Она нуждается в лекарстве. — Я толкнула его в плечо, ударяя, чтобы он сохранил стойкость. Его спина напряглась, когда он боролся со всеми желаниями, с которыми ему приходилось взаимодействовать.
Расположив руку на задней части ее шеи, я посмотрела в закатившиеся, паникующие глаза Клары.
— Вдохни, ладно? Ты знаешь, как делать это. — Мерцание жизни вернулось в ее взгляд, и я толкнула ингалятор мимо ее посиневших губ.
Фокс выглядел, словно всепоглощающая тьма располагалась рядом со мной, содрогаясь от ярости и страха.
— Что с ней происходит? — зарычал он.
Игнорируя его, я нажала на ингалятор, вводя облако лекарства в рот Клары. Она хрипела, глотая то, что могла.
Но этого было недостаточно.
Горячий обжигающий страх появился на месте моей крови, когда ее маленькая ручка вцепилась в горло. Ее губы из синих превратились в фиолетовые.
— Положи ее, — приказал Фокс.
— Так она не сможет дышать.
— Просто сделай это! — Фокс выдернул Клару из моих рук и снова уложил ее на спину. Положив свою огромную, покрытую шрамами руку, ей на грудь, он сильно надавил ею. Зарычав, он приказал: — Сделай это снова.
Трясущимися руками, я расположила ингалятор у губ Клары и снова нажала. Фокс медленно убрал давление с груди Клары, в результате с помощью силы лекарство оказалось в ее легких.
Секунды проходили за секундами.
— Когда я вырасту, я хочу стать доктором, чтобы люди перестали кашлять как я.
Воспоминание пришло и ушло так быстро, что я едва признала его. Но мое сердце умирало от ужаса — я не смогу отпустить ее. Нет!
Я не могла выдержать этого. Я должна дать ей еще одну дозу. Я должна спасти ее.
Затем тишина была разрушена тем, что она начала с жадность дышать, втягивая кислород в легкие и брызгая слюной. Она подскочила от ковра, как выживший утопающий, глотая воздух так быстро, как могла.
На меня нахлынуло огромное облегчение, затем вновь обрушились рыдания, когда ее крошечное тельце сотряс новый приступ кашля, напоминая мне, что она осталась жива. Но в следующий раз или следующий…
Не думай об этом.
Все что меня заботило, так это то, что она осталась жива и снова дышала. Мне нужно было оставаться сильной, а не фокусироваться на неизменном будущем.
Осознание заполнило глаза Клары, и навернулись слезы. Она потянулась ко мне, и я притянула ее к себе на колени.
— Мне не нравится это, мамочка. Когда это пройдет?
Мой желудок сжался. Я села, покачиваясь, обсыпая ее лоб поцелуями.
— Ты в порядке. Все хорошо. Дыши.
Дыхание Клары медленно изменялось от учащенного до более спокойного, и она положила свою тяжелую голову мне на плечо. Тепло ее тела успокаивало меня, напоминая мне, что я еще не потеряла ее.
Я не знала, сколько прошло времени, когда утопала в воспоминаниях о ней. Радость на ее лице, когда я разрисовала стены в нашей комнате фиолетовыми лошадьми, то, как ее лицо скривилось, когда она украдкой попробовала глоток вина. Все воспоминания о ней были словно трехмерное изображение. И меня убивало наблюдать, как она увядает.
Одинокая слеза скатилась по моему лицу, когда я качнулась и посмотрела в прошлое. Я потеряла чувство реальности. Я потеряла взаимосвязь с Фоксом. Все на чем я была сфокусирована — моя дремлющая дочь, которую я крепко и нежно сжимала в руках.
Мои руки не могли держать ее достаточно сильно. Я желала, чтобы мое здоровье и сила могли просочиться в нее. Я проклинала Господа за то, что не могла обменять свою жизнь на ее. Ком ужаса, что заменил мое сердце, висел тяжестью в моей груди и не бился.
Я подскочила, когда тень прокралась передо мной. Фокс провел руками по волосам, выхаживая с яростью, что искрилась во мраке вокруг него.
— Я дал тебе время. Я сидел здесь в течение часа, наблюдая, как ты раскачиваешь своего больного ребенка, чтобы она уснула. Я сказал себе уйти. Чтобы дать вам время наедине. Я сказал себе, что меня не должен так сильно заботить ребенок, которого я встретил совсем недавно. Я сказал себе так чертовски много всего...
Он остановился и повернулся ко мне с яростным выражением лица.
— Но затем я перестал говорить себе это и решил, что должен остаться. Я решил, что не имеет значения, что случилось, я принадлежу тебе и этой маленькой девочке, и у меня есть право знать, что, черт возьми, происходит.
Указывая на Клару, которая спала на моих руках, он зарычал:
