Марина Львова - Училка
— А если они ее не привезли?
— Тогда приедем в другой раз, а твоему Вадиму уши надерем, что он тебя не предупредил и заставил тащиться вверх по лестнице.
— Зря ты его ругаешь, он очень внимательный и ответственный, он бы обязательно позвонил.
— Тем более, ты сама себе противоречишь. Лучше перестань паниковать и шагай.
— Мне очень страшно.
— Глупенькая, сейчас самое легкое осталось — забрать принадлежащие тебе по праву книги, хотя они и тяжелые. Нечего трусить. Нас ждут.
— Спасибо, что пошла со мной сегодня.
— Нечего меня благодарить, мне интересно не меньше, чем тебе.
Настя подошла к нужной двери и, секунду помедлив, постучала. Раздались шаги, и дверь открылась.
— Анастасия Григорьевна! Проходите.
Настя и Ирина вошли в комнату. Настя представила Ирину улыбающемуся Вадиму.
— Они уже привезли книги, но сегодня у них встреча назначена, поэтому они вас не дождались. Вот тут три пачки, они ваши.
— Они же запечатаны. — Настя потрогала рукой крепко перевязанные пачки.
— Я не решился без вас открывать, подумал, что вам будет приятно это сделать самой. Вот ножницы.
Настя взяла в руки ножницы и тут же передала их Ирине:
— Ир, давай лучше ты, у меня руки дрожат.
Ирина вздохнула и решительным движением руки разрезала веревку.
— Открывай пачку сама.
Настя развернула серую упаковочную бумагу, в луче солнечного света ярко заблестели обложки плотно уложенных книг. Настя провела по ним рукой и вытянула из пачки одну из них. Вадим и Ирина взяли по книге и стали их рассматривать.
— Ой, Настя, как здорово! Ты только посмотри, какая она большая и самая настоящая. Неужели ты столько написала?
— Хорошо издали, — сдержанно отозвался Вадим. — Честно говоря, я и не предполагал, что так скоро получится. Удачно вышло.
— Нет, вы только подумайте! Анастасия Шубина, «Нескладеха» — Ирина раскрыла книгу: — «Памяти Галины Юдиной…» Так ты посвятила ее Галке, Настя…
Пораженная Ирина прижала книгу к груди и повернулась лицом к Насте. Настя стояла, держа двумя руками книгу, и плакала. Слезы катились по ее щекам. Скорбная складка залегла в уголке рта.
— Настенька, что ты! Почему ты расстроилась?
— Посмотри, что они сделали. — Голос Насти дрожал от слез. — Тут, на задней стороне обложки.
— Там ваша фотография, — осторожно проговорил Вадим. — Как и договаривались. Они издают серию, оформляют книги в едином стиле.
— Тут… голая женщина. — Голос Насти срывался, пальцем она тыкала в обнаженную красотку, возлежащую на кровати. — А у меня в романе этого нет…
— Но ведь в вашем романе речь идет о любви, вот они и сделали такую обложку, — неуверенно начал Вадим.
— Настя, ты, по-моему, просто придираешься. Подумаешь, приделали голую тетку на обложку, она же на задней стороне, туда никто и не смотрит. А потом, тебя же никто и не знает, вот они и сделали обложечку поцветастее. У тебя книга вышла в твердом переплете!
— Они, они… словно моего ребенка в грязные пеленки завернули. — Настя захлебывалась от слез.
— Настя! О чем ты только говоришь! Ерунда какая-то! У тебя книга в руках, твоя книга. Нет, ты только посмотри, вот твоя фамилия написана.
— Да, а моя фотография — рядом с голой теткой.
— Подумаешь, на мой взгляд, фигурка у нее даже очень привлекательная. Правда, Вадим?
Вадим кивнул, поглядывая на женщин.
Но Настя была безутешна, слезы капали у нее из глаз и когда они втроем пили чай с тортом, празднуя появление на свет книги, и когда Вадим помогал Ирине укладывать книги в машину, и когда они приехали домой и их встретила на пороге квартиры встревоженная Калерия Андреевна с Кириллом. Всхлипывала Настя весь вечер, лишь только взгляд ее падал на книгу, стоящую на серванте в большой комнате. Звонили знакомые и подруги, к телефону подходила мама и рассказывала всем о выходе книги, а Настя тем временем тихонько всхлипывала, забившись в уголок дивана и обхватив рукой Кирилла, гладившего ее по голове.
Калерия Андреевна с Ириной наконец решили, что у Насти наступила нервная разрядка и ей просто-напросто нужно выплакаться, что бы сейчас ни говорили и как бы ее ни уговаривали. Ирина вскоре уехала, увозя в качестве трофея новую книгу, еще остро пахнущую свежей типографской краской.
Возможно, они были и правы, — по крайней мере, на следующий день Настя уже не плакала и почти примирилась с картинкой на задней стороне обложки. Когда утром Настя вошла в школу, в сумке у нее лежало три экземпляра книги. За завтраком Кирилл тоже попросил одну книгу — ему хотелось похвастаться перед приятелями, но Настя категорически отказала ему. Она представила, как книга будет тайком извлечена из портфеля на каком-нибудь уроке и начнет передаваться по классу, пока возня под партами не привлечет внимание учительницы. Настя вообразила ее реакцию, когда она увидит обложку. Настя покраснела и взглянула на маму. Видимо, подобная мысль пришла в голову и Калерии Андреевне, — по крайней мере, она стояла, отвернувшись от Кирилла, пряча улыбку в уголках губ. Откашлявшись, Калерия Андреевна сказала, сдерживая смех, что лучше пока не носить книгу в школу, так как ребятам покажется, что он хвастается. Кирилл со вздохом согласился.
Наталья Сергеевна подбежала к Насте у школы и потребовала книгу:
— Давай-давай, доставай из сумки.
— Доброе утро! — с нажимом произнесла Настя. — А почему ты решила, что я сегодня принесла книгу?
— Доставай, нечего обманывать подруг. Я вчера твоей маме звонила, поздно вечером, когда ты уже спала.
— Так ты уже все знаешь?
— Да, твоя мама меня предупредила, что ты можешь не решиться подарить мне ее. Доставай скорее, что ты там копаешься? Нечего от народа прятать.
Настя дрожащими руками достала из пакета книгу.
— Вот смотри, ничего я и не прячу. Вот твой экземпляр, — профессионально твердым голосом сказала она и протянула книгу.
— Вот это другое дело. Вижу, ты уже собралась. Можешь исполнить фуэте. Есть такой элемент в балете, слышала? Вот так и ты.
Настя рассмеялась:
— В моем положении? Ты шутишь! Какая из меня балерина!
— Я образно говорю. Наш труд сродни актерскому, а школа почти как театр. Актер входит в образ и живет в нем.
— Как это?
— Вот так и мы, учителя: что бы ты ни чувствовала, что бы у тебя ни случилось дома — ты входишь в класс и держишь себя в руках. Ты же не можешь позволить себе расслабиться на глазах у всего класса? А дети самые внимательные судьи.
— Актеры, — задумчиво повторила Настя. — Мне никогда это не приходило в голову. Да, ты права. Балерины перед выходом на сцену или актеры перед спектаклем переживают похожие эмоции, вот только сюжет спектакля повторяется, а у нас каждый день развивается по своему сценарию. И даже невозможно предположить, с какой проблемой столкнешься сегодня.
