Белва Плейн - Гобелен

Зависть. Он подумал об этом, остановившись у витрины книжного магазина. Нет, это не зависть, а пустота.

Поэтому он вернется в свой офис, к благотворительным делам и случайным женщинам. Ужасающая перспектива.

Поль пошел дальше. Лучше поскорее встретиться с Ли. Возможно, как сказал Элфи, это будет не слишком ужасно.

Когда он назвал себя, его направили в кабинет Ли. Он прошел через салоны в сероватых и розоватых тонах, в которых стояли манекены в тафте, парче или ирландском твиде. Она работала за китайским лаковым столом в красивой комнатке.

С возгласом, напоминающим воинственный клич, Ли вскочила и обняла его:

– Не верю своим глазам! Прошло сто лет! Как твое плечо? Ты никогда не упоминал о нем! Мы узнали об этом от двоих друзей.

– Ерунда.

Чтобы лучше разглядеть ее, он отодвинулся. Кроме тонких морщинок в уголках рта, она не изменилась.

– Я ужасно волновался о тебе. Ее глаза наполнились слезами.

– Со мной все в порядке, как всегда… Меня вытащил Билл. И он чудесно относится к Хенни. Он принц, Поль.

Она снова села за стол, подперев подбородок руками.

– Знаешь, – тихо произнесла она, – брак с Биллом – самое лучшее, что есть в моей жизни.

В нем опять шевельнулась зависть, это устыдило его, и он заставил себя вежливо ответить:

– Я так рад. И рад за Мэг тоже. Я только что видел ее.

– Да, это чудесно, правда? Какая разница по сравнению с Доналом!

– А как он? Ты знаешь?

– Процветает, естественно. Ему удалось вовремя вытащить деньги из Германии.

– Насколько я понимаю, он всегда считал Гитлера непобедимым.

– Это Донал непобедим. Еще, не дай Бог, его сделают послом. Но, как говорит Хенни, не надо забывать, что он сделал для Дэна.

– Добрая душа Хенни, она лучше меня. Мне неприятно думать, что он смог сделать то, что не удалось мне.

– Лучше тебя никого нет! Ты никогда не понимал, что делаешь для других!

Похвала смутила его.

– О, – промямлил он, – все стараются. Мы все стараемся делать, что можем.

– Мы получили письмо… – Голос Ли был почти не слышен. Она начала снова: – Мы получили письмо от капитана, который видел, что делал ты, когда Хенка… когда Хенка убили. Он сказал, что ты выбежал, ты пытался прикрыть его, принять выстрелы на себя.

Казалось, она ждет ответа. Единственное, что он смог сказать, было:

– Я любил его.

– Мариан написала мне письмо, но я не встречаюсь с ней. Я полагаю, что она что-то узнала.

– Возможно.

– Я вспомнила, что Мэг как-то намекнула на что-то. Потом она больше не говорила… Ты тоже не хочешь говорить об этом, как я вижу.

– Это не имеет смысла.

Наступило молчание. Поль размышлял, что они слишком долго не виделись и не хотят возвращаться назад. По крайней мере, он не хочет.

Поэтому он сказал:

– Я вижу, у тебя полон стол бумаг. Я не должен задерживать тебя.

– Не надо убегать. Я ведь все равно ждала тебя, чтобы сказать тебе кое-что. – Ли нахмурилась. – Что-то я должна сказать тебе.

– Я надеюсь, ничего плохого?

– Мне так не кажется. Но возможно, тебе станет грустно. Я не знаю.

– Ну?

– Хорошо, начну с начала. Я одевала невесту, делала полный гардероб. Девушка выходит замуж за беженца, врача из Вены. И как-то мы разговорились о событиях в Европе, и я упомянула тебя, своего кузена Поля Вернера, который освобождал людей в Германии. Оказалось, что девушке знакомо твое имя.

Сильно забилось сердце. Но Поль молчал и ждал.

– Почему ты не спрашиваешь, кто она?

– Хорошо, я спрошу. Кто она?

– Она Айрис Фридман.

Он знал, что его лицо мгновенно вспыхнуло от жара, поднимающегося из груди. И он промямлил слова, не имеющие значения:

– Э… совпадение.

– Не совсем. У меня самое модное заведение в городе для невест. Все невесты, которые могут себе это позволить, приходят сюда.

В голове стучало. Ей двадцать семь. Долго она выбирала. Она бы не привлекла большинство мужчин. Спокойная и застенчивая… Он помнил глаза, прекрасные, нежные, умные глаза.

– Она… она счастлива?

– О да, вся сияет! Очень сильно влюблена, мне кажется. И ее отец выдает ее очень, очень пышно. – Глаза Ли с любопытством смотрели на Поля. – Я и мать тоже видела. Потрясающая женщина. Очень изысканная.

– Вы говорили обо мне?

– Не с ней. Тот разговор был с Айрис.

– Что она рассказала тебе?

– Не много. Только что она встречала тебя несколько раз, что ты знаешь родителей или знал их.

Ли накрыла своей рукой руку Поля.

– Мне не хотелось причинять тебе боль, воскрешая все это. Я просто подумала, что тебе захотелось бы знать. Она прелестна, Поль, не хорошенькая, но очень изящная, не похожая на других…

– Да, не похожая, я помню.

– Поль… у меня еще сохранилась привычка лезть не в свое дело. Ты все еще гонишься за мечтой? За призраком, который никогда не оживет?

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – солгал он.

– Меньше всего на свете я хотела бы причинить тебе боль после всего того, что ты сделал и кем был для меня, но я уже говорила тебе, что ты напрасно тратишь время, и скажу это снова. Ты слышишь меня?

– Я слышу тебя.

– О, мой дорогой, я ведь так хотела тебя! Но ты не взял меня, поэтому я взяла Билла, и это было прекрасно. Мэг цеплялась за того подонка еще долго, хотя ей следовало давно уйти, но сейчас она нашла именно то, что ей нужно. Поэтому я спрашиваю: когда ты начнешь жить?

– Я живу.

– Ты – нет. Ты и Мариан… Поль резко воскликнул:

– Я не могу бросить ее, Ли.

– А кто тебя просит? Есть другие способы… Ты сердишься на меня.

Поль тяжело вздохнул:

– Все в порядке. Я не сержусь.

– Прости меня.

– Я же сказал: все в порядке.

– Хочешь, я расскажу еще об Айрис? Он и хотел, и не хотел.

– Свадьба будет двенадцатого июня в половине пятого в Темпл-Израил.

– Ну, – сказал он, – я могу только надеяться, что у нее жизнь будет лучше, чем…

Он не закончил предложения.

– Чем жизнь ее матери или твоя жизнь? Поль встал:

– Я пойду. Меня ждет Хенни. Давай не будем отдаляться, Ли. Мы должны иногда видеться.

– Конечно. Передай Хенни мою любовь.

Хенни похудела и поседела, но оставаясь такой же энергичной, как прежде, все еще работала в комитете по делам беженцев, число которых в результате войны выросло в сто раз.

– Будь прокляты старики, начавшие войну! – воскликнула она. Ее взгляд остановился на фотографии Хенка: молодое оживленное лицо смотрело из широкой серебряной рамы, несомненно, подарка Ли и, несомненно, единственной ценной вещи в доме.

Молчаливые грустные воспоминания заполнили несколько минут, пока она не прервала молчание с нарочитым оживлением:

– Это не случится снова. На этот раз мир получил последний жестокий урок. Есть Объединенные Нации, и Россия хочет мира не меньше нас. Вместе мы сохраним его.