Сьюзен Виггз - Возвращение
— Ну а меня сомнения никогда не мучают, — ответила она, решив не поддаваться на провокацию Илзы. — Однако спасибо вам за беспокойство.
— Ах, это в действительности не беспокойство. Меня восхищает ваша отвага — встречаться с кем-то, кто настолько вас моложе. Что ж, мне пора идти. — С этими словами она поспешила на стоянку.
София же не торопилась возвращаться к Ною. «Настолько вас моложе»… Слова Илзы эхом раздавались у нее в голове. Боже всемогущий, насколько же Ной моложе?
Он ожидал ее у машины, наблюдая за тем, как Опал зарывается в сугроб. Она протянула ему стаканчик с кофе и быстро спросила:
— Сколько тебе лет?
Он тут же напрягся всем телом, глаза его беспокойно забегали.
— А почему ты спрашиваешь?
— Есть вещи, которые мне нужно знать, если мы намереваемся… В общем, есть вещи, которые мне нужно знать. А именно твой возраст. Это что — большой секрет?
— Черт, нет. И сколько мне, по-твоему, может быть лет?
— Я не собираюсь гадать. Просто ответь мне.
— В январе исполнилось двадцать девять.
София горько рассмеялась:
— Я серьезно, Ной. Брось эти игры.
Вынув из заднего кармана брюк бумажник, он раскрыл его и продемонстрировал ей свои водительские права. Он улыбался на снимке. И кто, черт возьми, станет улыбаться на снимке, сделанном для водительского удостоверения?
Человек, родившийся в 1979 году, вот кто. София побледнела как полотно. Сердце ее камнем упало вниз. Боже всемогущий, так это правда! Он на целых десять лет моложе Софии. Когда она иногда задумывала о его возрасте, то считала, что старше его лишь на год или два. Ну, три, пять максимум. Шесть в ее понимании уже считалось чем-то немыслимым, а семь и больше и вовсе запрещенным. И говорить тут не о чем.
Но чтобы… десять лет. Это было очень неприятным открытием, как будто откусываешь идеальное яблоко и обнаруживаешь внутри червяка. Или половинку червяка.
Десять лет.
Десять. Двузначная цифра. Ной по возрасту больше подходил дочери Софии, чем самой Софии. Как она упустила очевидное? Она, всегда гордившаяся своим аналитическим умом и вниманием к деталям. Она была шокирована своим открытием. Возможно, это он оказывал на ее мозг такое воздействие или это явилось последствием отличного секса?
София отшатнулась от него, поскользнулась и чуть не упала. Она больше не видела перед собой знакомого ей Ноя, его место вдруг занял совсем другой человек. Не мужчина, в которого она начала влюбляться, но… мальчишка. Да, всего лишь мальчишка.
Боже всемогущий, как же она раньше не догадалась! Все сразу стало на свои места — и бесшабашный образ жизни в духе Питера Пэна, и любительская группа, в которой он играл. Возможно, София просто не желала замечать очевидного, как покупатель, которому так понравился внешний вид машины, что он и слышать не хочет о том, чтобы заглянуть под капот. Неудивительно, что он обладал таким ненасытным аппетитом в постели, а его музыкальные и телевизионные пристрастия были столь незрелыми. Возрастом объяснялось и то, что он жил, как подросток, в доме, полном игрушек. Да в сущности, он и был подростком. Именно так — она встречается с ребенком. Ребенком, который притворяется взрослым мужчиной. Она была миссис Робинсон для своего выпускника, Дэми Мур для Эштона Катчера.
Гореть ей в аду.
— Эй, прекрати, — сказал Ной. — Подумаешь, какое дело.
— Для меня это очень важно. Поверить не могу, что ты мне не сказал.
Он замолчал, и София тут же догадалась, что он все знал. По крайней мере, какое-то время.
— Невероятно! — воскликнула женщина. — Как ты мог от меня это утаить?
— Я ничего не говорил, потому что это не имеет значения. И еще потому, что ты стала бы заниматься самоедством.
— Какой смысл был утаивать от меня свой возраст? Чтобы мне спалось спокойнее?
— Ты вовсе не подарок, когда ведешь себя подобным образом, София.
— А я и не собиралась быть для кого-то подарком, — парировала она.
Ной поднял руки вверх:
— Мне нечего скрывать. Ты же была в моем кабинете и видела на стене диплом. Могла бы обратить внимание на год выпуска.
— Я и обратила, но подумала, что ты не сразу поступил. Это обычное явление. Или до учебы в ветеринарной школе ты работал где-то еще.
— Ну да, в офисе, например. — Он ухмыльнулся. — Шучу. В действительности я поступил сразу. В самом деле, какая разница, сколько мне лет? Возраст всего лишь цифры.
— Хорошо тебе говорить. А как же мои дети? Что они подумают?
Он рассмеялся:
— Ну, тут все совсем просто. Ты же их мать, и они хотят видеть тебя счастливой. А я хочу сделать тебя счастливой. Тебе нужно лишь позволить мне это.
— Но…
— Возможно, скрупулезность и сделала тебя хорошим адвокатом, но сейчас ты переживаешь из-за ерунды.
— Ной, мне это совсем не нравится. Ситуация кажется мне… неправильной.
— Казалась ли она тебе неправильной пять минут назад, до того, как кто-то, кто не в состоянии держать язык за зубами, сообщил тебе об этом?
София не стала лгать:
— Нет. Впервые за долгое время все казалось мне просто прекрасным.
— Узнаю свою девочку.
— Я не девочка, а бабушка.
— А я по уши влюблен в тебя. Не позволяй чьему бы то ни было вмешательству испортить то, что мы испытываем друг к другу.
Глава 29
— Я сказала ему, что мне требуется время, чтобы обдумать ситуацию, — сообщила София Гейл на следующий день, заглянув к соседке после утренней пробежки.
Она считала Гейл своей первой настоящей подругой в Авалоне, чей дом всегда был гостеприимен и полон жизни. В данный момент трое ее детей играли с Опал в гостиной, где игрушек было больше, чем мебели. Софии нравились доброе сердце Гейл и ее здравый смысл. Зная историю этой женщины, София могла под другим углом смотреть на происходящее в собственной жизни. Муж Гейл служил за границей, а она жила в постоянной тревоге, понять которую могла лишь другая жена военного. Беспокоясь о ситуации с Ноем, София чувствовала себя очень глупо, но Гейл уверила, что, слушая подругу, забывает о собственных горестях.
— Действительно ли это странно и ужасно — встречаться с парнем, который на десять лет младше тебя? — вопрошала София. — Становлюсь ли я от этого отчаявшейся в глазах общества? А жалкой? Или отчаявшейся ижалкой одновременно?
Гейл протянула своему младшему сыну бутылочку с соской, тут же ловко вытерев ему нос.
— Только ты сама можешь ответить на этот вопрос. Не я и не мамаши, посещающие тренировки по хоккею. Только ты.
— Я не могу быть беспристрастной.
