Дженнифер Блейк - Дерзкие мечты

— Кажется, старина Гилберт не слишком хорошо знал женщин; по большей части он сам виноват в своих несчастьях. Но и у него имелись некоторые основания, чтобы быть сердитым.

— Ты его оправдываешь? — удивленно спросила Джолетта.

— Я просто хотел сказать, что именно скучные и чопорные мужчины порой бывают особенно ревнивы. К тому же в те времена считалось правильным не только ревностно реагировать на дурное поведение жены, но и наказывать ее за это.

— Кажется, Гилберт так и полагал.

— Но ясно, что он выбрал не лучший способ вернуть жену.

— Но вернул-таки! Вот что мне трудно понять.

— И да и нет, — возразил Роун.

— Что ты имеешь в виду?

— Ему не удалось вернуть ее по-настоящему, поскольку впоследствии они никогда не жили вместе.

— Кто тебе сказал? — резко спросила Джолетта, и глубокая складка пролегла у нее между бровями.

— Мать Натали, когда она рассказывала о том, как Вайолетт начала производить духи на продажу, — ответил он, по-прежнему сосредоточенно думая о своем. — Как бы там ни было, мне кажется, что быть мужем и не сметь притронуться к любимой женщине из-за того, в чем сам виноват, — это просто пытка.

Еще одна параллель, если угодно, подумала Джолетта. Роун тоже не смеет прикоснуться к ней из-за того, в чем сам виноват. Или он не это имел в виду? Может быть, она слишком усердно читает между строк? В самом деле, нужно обуздать воображение и слушать собственно слова.

— Ты жалеешь Гилберта? — снова спросила она.

— А ты нет? Ну хоть немножко? Конечно, он был ханжа, типичный викторианец. Но все же человек отправляется в Европу с прелестной молодой женой, мечтает о красиво обставленном особняке, о семье, а возвращается ни с чем. А годом позже приставляет к виску дуэльный пистолет и делает попытку вышибить себе мозги. И даже это у него не получилось — остался инвалидом.

— Я всегда думала, что с ним произошел несчастный случай.

— Так было объявлено. По словам Эстеллы, тогда все объяснили тем, что он якобы чистил пистолет. Чтобы замять скандал, я полагаю.

— Он прожил еще долго, — тихо сказала Джолетта, вновь переживая эти давние смерти, давние трагедии, вызванные брошенными сгоряча словами и поступками, продиктованными гневом. И, помолчав минуту, добавила:

— Может быть, я лучше пойму все, если завтра найду могилу Аллина.

— Ты знаешь, где искать?

— Ориентировочно у церкви возле той виллы. Но можно позвонить синьоре Перрино.

— Или просто поехать туда и посмотреть, — сказал Роун, явно искушая ее. — Машина, которую я взял напрокат, еще со мной.

Это было предложение, но она не могла принять его. Ведь он из неприятельского стана. Однако Джолетта не успела ответить ни «да», ни «нет», как он заговорил вновь:

— Ты не голодна? Я сегодня еще не обедал.

— Я тоже. Начала читать дневник и забыла обо всем.

Он укоризненно покачал головой.

— Не стоит переживать. Ты хочешь поздний ужин? Нет проблем. Это же Италия, bella signorina. Что до меня — я умираю от голода.

— Ты не обедал из-за меня?

— Как преданный страж. Ты не испытываешь ко мне даже жалости?

— Я чувствую раздражение и усталость, но только не жалость.

— Но ты со мной пообедаешь?

Было бы ошибкой позволить ему уговорить себя, поддаться его участию и полной обаяния улыбке. Джолетта отдавала себе в этом отчет, но ничего не могла с собой поделать. И все же, уже приглаживая волосы щеткой и подкрашивая губы, она ломала голову: как не позволить ему провести эту ночь в ее комнате, по возможности не устраивая безобразной сцены. Нет, она ни за что не останется с ним здесь, чего бы это ни стоило.

И подходящий случай представился. Маленький ресторанчик находился через пять домов от гостиницы. Там подавали блюда североитальянской кухни с французским привкусом, простые, но отлично приготовленные.

Несмотря или, возможно, благодаря неурочному часу народу было полно, причем большинство столиков занимали постоянные посетители, явных туристов особенно не наблюдалось. Официант своей манерой поведения дал понять, что если их ужин будет состоять меньше чем из пяти блюд, это будет равносильно нанесению оскорбления ресторану и ему лично. По заведенному там порядку они съели суп и салат, макароны и филе барашка с молодой морковью и спаржей, крем-карамель на десерт, запивая все это соответствующими винами и ликером с запахом миндаля и постоянно удивляясь, как итальянцам удается вместить в себя столько пищи.

Выйдя из ресторана, они направились к гостинице, как вдруг увидели идущих навстречу Натали и Тимоти.

— Портье сказал, что посоветовал вам этот ресторан, — объяснила Натали, — а я не поверила, что вы пошли есть в итальянское время.

— Еще неделька, — подхватил Роун, — и мы будем куда больше похожи на итальянцев, чем они сами.

— Вы-то можете это выдержать — вон вы какие стройные, а мне пришлось бы сразу отправиться на воды для похудения. Я хотела спросить Джолетту, что такое она сказала Цезарю? Он мне звонил, совершенно убитый горем, но я ничего не поняла.

— Ничего я ему не говорила, — ответила Джолетта.

— Все-таки, наверное, сказала. Он сходит с ума, хочет вернуться в свой родной городок — какое-то небольшое местечко под Венецией с непроизносимым названием, чтобы там прийти в себя. Его обидело то, как ты на него смотрела, и из-за тебя он сам себя перестал уважать. По крайней мере, так я поняла.

— А-а… — протянула Джолетта.

— Наверняка ты знаешь, что с ним случилось. Цезарь замечательный парень. Честное слово, я жалею, что попросила его отнестись к тебе поласковее.

— Я тоже, — тихо сказала Джолетта.

— Наверное, не надо было этого делать, хоть я и не знаю, что произошло, — сокрушалась Натали. — Мне просто показалось, что будет неплохо, если кто-нибудь сблизится с тобой и попробует выведать, что ты затеваешь.

— О боже, Натали! — с негодованием воскликнул Тимоти. Кровь ударила Джолетте в голову, она медленно сжала кулаки.

— Это был нечестный трюк, — медленно проговорила она. — Тебе не пришло в голову, что, может быть, Цезарь это понял и почувствовал себя виноватым?

— Цезарь? — Натали подняла брови. — Не думаю, что он способен чувствовать вину.

— По-моему, ты его недооцениваешь, — серьезно сказала Джолетта.

— А ты нет? — с нервным смешком воскликнула Натали. — Честно говоря, не понимаю, на что тебе жаловаться — тебя никак не задело знакомство с ним. Я думала, моей кузине польстит внимание красивого мужчины, эдакая amore по-итальянски.

— Очень мило с твоей стороны. Может, я должна сказать тебе спасибо? — Джолетта изо всех сил старалась, чтобы в ее голосе не прозвучали обида и гнев, кажется, ей это не удалось.