Ноты соблазна - Аделина Жемчужева
А её взгляд… Её взгляд не выходил из головы. Смятение, страх, эта глухая, но всё же заметная мольба. Она не улыбалась так, как должна была бы улыбаться счастливая женщина. И это, черт возьми, разъедало меня сильнее, чем всё остальное.
— Грёбаный дьявол, — пробормотал я сквозь зубы, стискивая руль так, что костяшки побелели.
Я пытался успокоиться, но не мог. Всё внутри кипело, мысли метались от ненависти к Гюставу к ненависти к себе. Почему я позволил этому зайти так далеко? Почему не вмешался раньше? Почему снова пришёл к ним? Чтобы что? Убедиться, что она не принадлежит мне?
Почему она молчит? Почему не говорит ничего, чтобы положить этому конец? Или она боится? Боится его?
Моя голова кипела от вопросов. Возможно, она правда пыталась мне что-то сказать, но её взгляд… Да, этот взгляд, полный боли и скрытого отчаяния. Она смотрела на меня, как будто хотела попросить о помощи.
Но почему тогда молчит? Почему ничего не делает? Или она уже сдалась?
Я резко откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и провёл руками по лицу. Наверное она решила остаться с ним, но ее взгляд был совсем иным. Такое чувство что она хотела мне что-то сказать.
Моя голова запрокинулась назад, и я смотрел на потолок машины, размышляя. Странное поведение Гюстава тоже не желали лучшего. Он вел себя не так как раньше. И он часто бросал взгляды на Селин, будто боялся чего то.
Дьявол!
В какой же нелепой ситуации я оказался.
Селин вовсе не выглядела больной, но её взгляд… Встревоженный, словно она хотела что-то сказать, но не могла.
Я завёл машину, стиснув зубы, и резко тронулся с места. Руль чуть скрипнул под моими пальцами, пока я пытался хоть как-то совладать с нахлынувшими эмоциями.
— Чёрт бы её побрал, — вырвалось у меня сквозь зубы.
Почему она так поступает? Почему говорит одно, а делает другое? Ведь она же сама сказала, что хочет быть со мной. Я ведь чувствовал её искренность. Так откуда теперь это отчуждение? Эти пустые глаза, которые смотрят, но ничего не говорят?
Дорога передо мной расплывалась от бешеного потока мыслей. Всё внутри бурлило — гнев, обида, непонимание. Селин… Она заполнила каждый мой вдох, каждую мысль. И в то же время держала меня на расстоянии. Как это возможно?
Я прибавил газу, сжимая руль ещё сильнее, пытаясь вытеснить её образ из головы.
— Хочет быть со мной, — глухо пробормотал я. — Но делает всё наоборот.
Слова звучали абсурдно. Я хотел разобраться. Понять её. Но, похоже, чем больше я старался, тем дальше она отдалялась.
Я мчался по пустым улицам.
Она же сказала, что хочет быть со мной. Сказала, что всё между ней и Гюставом кончено.
Но сегодня я увидел её по-другому. Её взгляд — он был полон страха и тревоги. И это не тот страх, который возникает от сомнений. Это было что-то большее, глубокое, как будто она боялась за свою жизнь.
Или это всего лишь мои фантазии? Может, я просто не хочу видеть правду? Может, она действительно выбрала его?
Я ударил ладонью по рулю, снова и снова, пока не почувствовал боль в пальцах.
— Проклятье! — выругался я. — Почему всё так сложно?
Машина остановилась у обочины, а я сидел, глядя на тёмную улицу перед собой. В голове крутились сцены сегодняшнего вечера: Гюстав, уверенный и спокойный, словно специально дразнил меня, выставляя Селин своей собственностью. А Селин… Она была напряжённой, словно хрупкая статуэтка, которая вот-вот треснет от прикосновения.
Я достал телефон и какое-то время просто смотрел на экран. Никаких сообщений, никаких звонков. Ничего от неё.
Может, это действительно конец? Может, она просто не решилась сказать мне прямо?
Но тут я вспомнил её руки. Как они дрожали, когда она ставила чай передо мной. Её голос, когда она ответила Гюставу. Это был не голос женщины, которая счастлива. Это был голос пленницы.
Я снова завел машину и поехал домой.
* * *
Я вошёл в свой дом, захлопнул дверь и сразу же почувствовал, как пустота навалилась на меня. Ни звука, ни дыхания. Только я, мой гнев и это безумное чувство беспомощности.
Я бросил ключи на журнальный стол в гостиной и рухнул на диван. Мои мысли снова вернулись к её лицу, её глазам, её голосу.
Она боится. Это очевидно. Но чего? Меня? Его?
Я взял телефон, проверил сообщения. Опять ничего.
Почему она молчит?
Я провёл рукой по лицу, чувствуя, как гнев сменяется чем-то более опасным. Если она не может рассказать мне, я сам выясню, что происходит.
Я встал, пошел на кухню, подошёл к шкафу и достал бутылку виски. Открутил крышку, сделал глоток, но вкус алкоголя лишь усилил мою злость. Я выругался и с силой поставил бутылку обратно.
Я вернулся в гостиную, чувствуя, как гнев внутри меня разгорается всё сильнее. Никакое виски не могло его потушить. Я сорвал с себя куртку с такой силой, что она чуть не порвала шов, и бросил её на спинку кресла.
Куртка соскользнула и упала на пол. Я раздражённо пнул её ногой, и поднялся к себе комнату.
* * *
Утром я собирался на работу, стоя перед зеркалом в спальне. Застёгивая пуговицу на рукаве, я чувствовал, как раздражение снова накатывает. Эта мелочь всегда отнимала у меня слишком много времени. Десять минут возни, и всё ради одной пуговицы.
— Чёрт побери, — пробормотал я, наконец справившись, и выпрямился.
Взяв часы с тумбочки, я надел их на запястье и бросил взгляд на себя в зеркало. Лицо выглядело уставшим, тёмные круги под глазами напоминали о ночи, проведённой в мучительных размышлениях.
Ладно, пора ехать, — подумал я, направляясь к двери.
Спускаясь вниз, я услышал лёгкий скрип половиц под ногами. В доме царила тишина, нарушаемая только моими шагами. На мгновение мне показалось, что я снова услышал её голос, как будто эхо из прошлого.
Я подошёл к вешалке, но куртки на ней не оказалось. Вспомнил, что бросил её где-то в гостиной вчера вечером.
Конечно, снова пришлось вымещать гнев на вещах, — подумал я с усмешкой, направляясь в гостиную.
Куртка валялась на полу у кресла, и я наклонился, чтобы поднять её. Пока отряхивал её, что-то выскользнуло из кармана и упало на пол.
— Что за… — пробормотал я, поднимая небольшой сложенный листок бумаги.
