Возродившиеся из пепла - Энн Малком

— Мама, — неодобрительно повторила Лекси в третий раз.

— В этом доме никто с таким именем не проживает. Простите, юная леди, — беззаботно ответила я. — Вы пробовали обратиться к соседям? Уверена, оттуда доносилось это самое имя, произнесенное таким же тоном сварливого шестилетнего ребенка.

Ее глаза сузились.

— Ты не видела мою гитару?

— Она большая и округлая, ее трудно не заметить. Как ты умудрилась ее потерять, юный падаван? — спросила я, направляя ее в мою — нет, подождите — в нашу спальню.

Почти год в браке, а я до сих пор иногда забываю. Хотя разбросанная повсюду мешанина мужской и женской одежды и мотоциклетных ботинок должна была служить напоминанием. О, и невероятно красивый здоровяк, который делал мою жизнь удивительной каждый божий день. И наполнял каждую ночь страстью. И защищал каждый наш с дочерью вздох. Так что не спрашивайте меня, как я о таком забывала.

— Почему она здесь? — спросила Лекси, стремительно хватая гитару с того места, где она лежала.

Я прислонилась к дверному проему. Мой ребенок был на взводе, чего почти никогда не случалось. Лишь однажды на первом концерте у нее сдали нервы. Кроме того случая, она была спокойна как удав. Но сейчас, накануне, возможно, самой важной встречи в ее жизни, она по понятным причинам мандражировала. Вот почему, рассудила я, она не заметила явно странного поведения Киллиана с тех пор, как об этой встрече было объявлено. Я заметила это, потому что, хоть и тоже была вне себя от волнения, но все же очень бдительна во всем, что касалось моего ребенка. А Киллиан был практически продолжением Лекси. Помимо музыки, он был ее миром. А она, помимо клуба, была его. Но его взгляд, когда она рассказала ему о встрече, которая, возможно, приведет ее к звездному Олимпу, обеспокоил меня.

— Забыла, что просила Зейна настроить ее для тебя перед встречей? — напомнила я, оставив на время свои мысли. — Даже, несмотря на то, что она настроена всю твою жизнь, благодаря тому, что является продолжением твоей руки.

Она подошла ко мне, выглядя сбитой с толку.

— Нет. Я просто…

— Нервничать — это нормально, куколка. Я бы подумала, что ты странная и, возможно, киборг, если бы никак не отреагировала, — поддразнила я.

— Просто, это может быть очень значимо, — сказала она тихо. — И жизнь сильно изменится.

Я кивнула.

— Возможно, — согласилась я. — Зная тебя и мальчиков. Ваш талант? Шансы высоки. Я верю в тебя, ты же знаешь. Ты сможешь сделать все, что захочешь. Ты способная, — убедительно добавила я.

Она улыбнулась.

— Думаешь?

Я ей подмигнула.

— Знаю. Весь мой пенсионный план зависит от заработанных тобой миллионов.

Смеясь, мы вместе спустились по лестнице.

— Зейн придет на встречу?

Я остановилась и посмотрела на нее.

— Хм, ты про того здоровяка ультразащитника, помешанного на полном контроле? — спросила я голосом, полным сарказма. — Он будет там, угрожая выпотрошить больших боссов, если твой контракт будет содержать меньше, чем шестизначную сумму, — пошутила я.

Мы добрались до подножия лестницы, и теперь уже Лекси остановилась. Она посмотрела на меня своим не по годам серьезным взглядом, и я знала, что сейчас прозвучит нечто мудрое и, возможно, выбивающее слезу.

— Знаешь, возможно, Зейн опоздал на шестнадцать лет, но он — лучший отец, о котором я только могла мечтать, — тихо призналась она.

Да. Однозначно мудрое и точно выбивающее слезу.

— И он будет самым замечательным отцом для моего младшего братика или сестрички, — добавила она с легкой улыбкой.

Я вздрогнула.

— Откуда ты узнала? Ты волшебница? — спросила я рефлекторно, отрицать и смысла не было. Я не врала своему ребенку. Уже нет.

Она кивнула на мою руку.

Я опустила взгляд. В руке я все еще сжимала положительный тест на беременность. Дерьмо.

Лекси быстро чмокнула меня в щеку.

— Рада за тебя, мама, — тихо сказала она. — И горжусь тобой. Ты — моя героиня.

Я проглотила слезы.

— Ты украла мою реплику, малышка.

Она улыбнулась и выпрямилась.

— Мне пора на репетицию. Люблю тебя.

Одним из первых событий, произошедших после моего спасения, была наша свадьба. Мы справили ее примерно через неделю после предложения, сделанного мне, когда я сидела на цепи в подвале, и после того, как мои синяки исчезли навсегда. На самом деле, мне пришлось убеждать Зейна не звать священника в мою больничную палату и не женить нас в ту же секунду, как меня залатали. Он уступил. Едва. И только после того, как я поделилась о том, что моя первая свадьба состоялась в отсутствии кого-либо из моих близких, и как мне хочется, чтобы вся наша семья и клуб были там, когда мы поженимся. Чтобы стать свидетелями того, как их брат, наконец, обретает свое «долго и счастливо».

Итак, в солнечный день на том же дворе, где мы пережили кошмар, мы создали новое воспоминание. Я шла по наспех собранному проходу, одетая в простое платье цвета слоновой кости, с цветами, вплетенными в мои кудри. Лекси шла рядом со мной.

Проходя мимо всех, кого я считала семьей, я смотрела только на Зейна. Он улыбался. С сексуальной, самой настоящей улыбкой он следил глазами за мной и Лекси, пока мы не добрались до него. После чего нежно обнял Лекси и поцеловал ее в голову.

— Люблю тебя, Лекс, — тихо пробормотал он.

Она просияла.

— До луны, — прошептала она, ее глаза слегка заволокло слезами. Она подмигнула мне и присоединилась к Лоре Мэй и Гвен.

Зейн коснулся пальцами моего подбородка.

— Самая красивая, кого я когда-либо видел, — прошептал он.

На этот раз я не нашлась, что сказать. К счастью, так как это была наша свадьба, Стег, ведущий церемонии, сказал много всего, чтобы мы поженились. Когда пришло время клятв, Зейн решил окончательно лишить меня дара речи.

Прежде чем начать, он крепко сжал мою талию.

— Одна мудрая женщина однажды сказала, что, порой кажется, будто первое затмение, бросающее тень на все вокруг, будет длиться вечно, и солнце никогда больше не засияет, — мягко сказал он, не отрывая от меня глаз. — Моей ошибкой было полагать, что затмение уничтожило свет. Навсегда. Вы же с Лекси заставили меня понять, что я не обречен на вечную жизнь в темноте. Что я буду жить в этом охренительно ярком свете, исходящем от вас обеих. И за это я буду держаться и дорожить до конца своей