Поезд жизни на колее судьбы - Александр Шельфский
– А когда ты стал таким благородном и когда решил пойти против свой матери? – Мари определенно не нравилось, что ее «прирученный» сын так себя ведет.
– Зачем тебе ее ребенок? – пропустил вопрос матери Антуан.
Тут Мари резко поменяла тон на заботливый.
– Чтобы мы его с тобой воспитывали, дорогой, – она взяла сына за руку, – у нас с тобой будет ребеночек, а мы будем для него мамой и папой. Разве ты этого не хочешь?
Антуан опешил от таких слов матери и не мог подобрать своих, чтобы ей ответить.
– Представь, – продолжала Мари, – он будет всегда с нами. А мы будем за ним ухаживать. Смотреть как он будет расти, развиваться…
Мари все еще говорила, но Антуан не слышал ее. Гул раздавался в его ушах. Он смотрел в одну точку, опустив голову вниз. Сейчас он окончательно увидел, что его мать ненормальная. Он не хотел говорить сумасшедшая. Ее слова, то, как она их произносила, какой у нее был взгляд в этот момент говорили о том, что из этого ребенка она хочет сделать «второго Антуана». Он начал чуть дрожать.
«Нет, нет, нет! Не будет тебе второй собачки».
Антуан забрал свою руку из ее руки и поднял голову.
– Оставь в покое ребенка и я буду всегда с тобой. До конца жизни, – сказал он.
– Милый, ты меня не услышал. Это же будет наш ребенок. Девочка или мальчик.
– Ты хочешь сделать с ним тоже самое, что сделала и со мной? – Антуан уже зло смотрел на мать, – хочешь испортить ему всю его жизнь!?
– А твою жизнь я испортила?
– А как ты думаешь сама? – ненависть и любовь к Мари сейчас переплелись внутри Антуана.
– Я сделала ее краше для тебя. У тебя всегда есть рядом человек, с которым ты можешь делать все! Кто еще тебе такое позволит? Эти молодые дурочки, которым нужны лишь твои деньги, чтобы сосать их из тебя, порой снисходя до того, чтобы лечь с тобой в постель, постонать несколько минут, и все. Такой искренности и чувственности как от меня у тебя не будет ни с кем.
– Были у меня такие чувства и такая же искренность. Но благодаря тебе, благодаря тому, что ты не хотела отпустить меня от себя, все это пропало. Ушло и уже не вернуть это будет.
– Значит были такие чувства, раз не смогла она принять тебя такого.
Любая логика или хотя бы близость к ней пропала из слов Мари.
– Ты понимаешь, что ты говоришь? Как она может выдержать такое? Еще, если бы я был просто с другой девушкой, она могла бы еще простить. Но я был с матерью.
– А чем я отличаюсь от другой женщины?
– Хотя бы тем, что ты родной человек, – тихо, смотря в сторону, заметил Антуан.
– А чем это причина? Слушай, все эти моральные устои и прочее, которые говорят о том, что нельзя спать с родными людьми, нельзя любить их и хотеть как женщину или мужчину – такой бред. Но почему так заведено? Может быть мой сын для меня идеал мужчины. Что мне тогда делать? Изводить себя и скрывать это или же открыться?
Антуан не мог не признать, что какая-та рациональная мысль в словах матери была и что где-то, возможно, она и права.
«А, действительно, кем придуманы эти правила?»
– Кто бы это все не придумал, не принял…в любом случае то, чем занимаемся мы с тобой – ненормально. Я не хочу прожить всю жизнь так, но больше я не хочу, чтобы мой ребенок окунулся в тоже самое, во что и я.
– Да почему!?
В этот момент Антуан увидел официанта, который направлялся к столику и нес блюда, заказанные ими.
Разговор был прерван. Антуан и Мари принялись ужинать. Однако, прием пищи после серьезных разговоров уже не приносит должного наслаждения. Все происходит будто автоматически. «Ем – потому что надо» – так можно это описать. И ценность еды теряется, а ее вкус сразу же пропадает. Ты просто ее не чувствуешь, она проходит словно сквозь тебя настолько быстро, что не успеваешь ее распознать. Ощущение, что если бы в тарелке сейчас лежал кусочек резины или кожаного ремня, то ты все равно бы его съел. Мозг не может сконцентрироваться на еде, впрочем, как и организм в целом. Внутри либо бушует возбуждение после разговора, которое не может иссякнуть также быстро как и появилось, либо прокручиваются варианты действий, что тоже неблагосклонно сказывается во время приема пищи.
Сейчас между Мари и Антуаном различие было лишь в одном – она ела с аппетитом, а он без. Видно было, что на Мари разговор между ними особо не повлиял. Для нее он такой же обыденный, как для другого человека разговор о спорте, фильмах, политике и прочем. Она знала к чему идет и шла уверенно, не собираясь отступать. В голове Антуана же все крутились слова Александра, которые он ему сказал в день развода, взгляд Екатерины, когда она застала их с матерью и Жоржем в туалете ресторана. А главное, Антуан не знал куда сейчас качнутся его внутренние весы. Пойдет ли он против Мари до конца или же останется с ней на всю жизнь. Его раздражало то, что его мать так спокойна, так легка после разговора о таких серьезных вещей. Но он понимал, что ее правда постепенно поглощает его, и он уже был менее уверен в своих силах. Она говорит четко, уверено, что и перечить ей трудно. Радость Антуана от того, как он поставил ее в неловкое положение вопросом о звонке, улетучилась после того, как Мари словно перевернула все наоборот. И уже он чувствовал себя неловко. Антуан все больше понимал, в какую сторону качнуться весы уже совсем скоро, и понимал, что сам он не сможет справиться. Его нужно было спасать, но это не нужно было никому со стороны. Перед разговором в ресторане ему казалось, что у него хватит сил вытащить себя из всего этого и что он нашел этот выход. Но все оказалось не так и сейчас он готов приклоняться перед матерью, делать все то, что делает с ней начиная с шестнадцати лет. Весы уже заметно перевешивают в сторону того, чтобы остаться на всю жизнь с Мари. Он понял, что устал бороться только начав, понял, что не может.
«Стоит ли снова пробовать, снова пытаться? А вдруг снова
