Удиви меня - Наталья Юнина
— Это гораздо интереснее, чем по телевизору. Никогда бы не подумала, что за этой фигней будет так интересно наблюдать воочию. Класс.
— Мам, а ты не боишься, что этой, как ты выражаешься «фигней», папе не стоит так сильно увлекаться в его возрасте?
— Пусть увлекается, раз ничего не хрустит и не болит.
— А, по-моему, нам надо отсюда уходить, сколько у нас еще времени проката?
— Двадцать минут, — задорно произносит мама, отпивая из трубочки мохито. — Может вы все же останетесь на ночь? А отсюда уже на работу. Просто встанете пораньше и минуете пробки.
— Нет, мам. Сережа любит поспать. Отсюда до города без пробок полтора часа, плюс до работы, если повезет, около часа.
— Ну и зря.
— Не зря. Сон важен. К тому же, Сереже реально надо выспаться. У него завтра консилиум по поводу того больного, о котором я рассказывала. Он хоть и не подает вида, но я знаю, что он переживает по этому поводу. Так что пусть хоть выспится, — мама после моих слов посмотрела на меня так, как будто я сказала, что украла миллион долларов. — Что? — бросаю на нее хмурый взгляд, не понимая истинную причину такого взгляда.
— Ничего, — облегченно выдыхает. — Мне вдруг показалось, что я не выключила утюг. Нет, все же выключила, — усмехается, переводя взгляд на папу с Сережей. — Но вообще такую хорошую погоду надо ловить. Последние дни лета, как никак.
Эта хорошая погода, если быть честной, уже достала. Для конца августа слишком жарко. Жарко и влажно. Так влажно, что невольно чувствуешь себя вспотевшей свиньей. Свиньей, которая сидит ровно на попе и потеет. На моей памяти ни разу не было такого душного лета. Безумно хочется, чтобы осень вступила в свои права. Двенадцать дней, не так уж и много. Время вообще летит быстро. Еще бы духота спала и сразу бы стало легче дышать. Надеюсь, бабье лето в этом году нас не посетит.
Перевожу взгляд на маму, которая с таким удовольствием ест чипсы, наблюдая за игрой, и невольно ей завидую. Не могу сейчас себе это позволить, и вовсе не из-за вреда, а из-за веса. Подозреваю, что от таблеток меня все же чуточку прет. А может дело все же в аппетите и то, что мы едим с Сережей совсем не полезную еду по вечерам. Вечерний жор стал реальной проблемой. Сережа, в отличие от меня, усиленно занимается. А у меня кроме секса — нагрузок маловато. В любом случае, есть надо меньше.
— Аут, Сереженька, — с издевкой произносит папа.
— Мяч на поле, Сергей. Зрение бы не мешало проверить, — тяжело дыша, выдает Алмазов.
— Я сказал был аут.
— А я сказал мяч в пределах поля.
— Ксюша, — папа резко переводит взгляд на маму. — Ты за нами активно следишь, куда упал мяч с подачи бриллиантового?
— Я следила за тем, как сжимаются твои мышцы при движении, а не за мячиком. Поэтому не знаю, — пожимая плечами, с дурацкой улыбкой на лице выдает мама.
— Замечательно. А ты, Поля, за чем следила? Куда упал мяч?
— А я думала о завтрашнем вскрытии нашей больной бабули. Прокручивала в голове, правильно ли мы написали диагноз в посмертнике. Поэтому за вами не следила, прости, пап.
— Ой, все, — раздраженно бросает папа. — Продолжим, — переводит взгляд на Сережу. — Я в ничью уходить не намерен.
— Ты же следила за мячом. Я это точно видела, — шепчу на ухо маме.
— Следила. Твой Сережа попал в пределах поля. Но он бы выиграл сейчас, и они бы прекратили играть.
— Мама!
— А так еще поиграют, — игнорируя мой возглас, как ни в чем не бывало продолжает мама. — Тем более еще двадцать оплаченных минут. Все, не мешай мне смотреть.
Здесь действительно есть на что посмотреть. Я бы тоже не подумала, что это так… сексуально. То, как Сережа осуществляет подачу, меня завораживает. Замах руки и то с каким ударом он бьет по этому мячику, вызывает во мне что-то похожее по ощущениям, когда взлетаешь на самолете. Такое же необъяснимое волнение и мощь одновременно. Нравится смотреть на то, как напряжены его мышцы. Нравится то, как он носится по корту. Нравится, что мы не ссоримся, несмотря на то, что сотни раз за почти минувший месяц после знакомства с родителями, мне хотелось взбесить его вопросами о сестрице. Очень хотелось и хочется по сей день. В последний момент, когда вот-вот терпелка подходит к краю, в особенности после пятничных визитов «в семью», я почему-то сдерживаюсь. И нет, никакие вдохи и выдохи мне не помогают. Просто я вспоминаю, что вести себя как истеричка — крайне глупое и нерационально занятие.
— Все! — радостный папин крик выводит меня из раздумий. — На этом, Сережа, и закончим. Я выиграл. Или ты что-то хочешь сказать?
— Давайте продолжим, — хмуря лоб, бросает Алмазов.
— Да прям сейчас. Предпочитаю вовремя останавливаться и быть в выигрыше. К тому же, наше время уже подходит к концу, да, Ксюша?
— К сожалению, да.
— Ну вот и славно, — радостно бросает папа, направляясь в нашу сторону.
Перевожу взгляд на Сережу и становится по-настоящему обидно за него. Расстроен. Причем даже не скрывает этого. А ведь по факту, прошлый розыгрыш был в его пользу и сейчас бы была ничья. Сказать вслух? Не будет ли это выглядеть как будто я его специально защищаю?
Подаю Сереже полотенце, как вдруг мама первой начинает то, о чем мне так хотелось сказать.
— Вообще-то у вас ничья, мальчики. Пожмите друг другу руки.
— В смысле ничья? — недовольным голосом бросает папа и отпивает воду.
— В прямом. В прошлом тайме или сете, или как это зовется, ну тогда, когда я сказала, что не видела куда упал мяч, он на самом деле упал в пределах поля, так что та игра была за Сережей. Сейчас снова за тобой, дорогой, итого у нас ничья. Вот. А соврала я исключительно для того, чтобы вы
