Александра Поттер - Жизнь экспромтом
— Я была не права, — перебила ее мысли Рита.
— Что? — Она с трудом оторвалась от фотографии.
— Это был не просто загул… по крайней мере, для него.
Они без слов взглянули друг на друга.
— Фрэнки, ты не можешь побыстрее? У нас времени в обрез! — выкрикнул из машины Хью и для убедительности подудел в клаксон.
— Да… уже иду… — пробормотала Фрэнки.
Она сглотнула застрявший в горле комок, обняла Риту, которая заблаговременно — на тот случай, если она все-таки заплачет, — надела черные очки, и, махнув ей на прощанье рукой, направилась к Хью, который вышел из машины, чтобы загрузить в багажник ее чемоданы. Назад она больше не оглядывалась.
ГЛАВА 41
— «Квантас», «Вирджин», «Дельта», «Авиалинии Малайзии»… — Хью вслух читал названия авиакомпаний в поисках знакомых красно-бело-голубых символов Британских авиалиний. В аэропорте Лос-Анджелеса, как всегда, царила суматоха, пространство гудело от тысяч людских голосов и топота ног, люди сновали вокруг, тащили багаж, плохо упакованные сувениры, родственники и друзья спешили пожелать им счастливого пути, одетые в униформу охранники переговаривались по уоки-токи, ветераны Вьетнамской войны гремели ведерками с мелочью, прося милостыню. Вслед за Хью, который шагал впереди с грузовой тележкой, Фрэнки прошла терминал и оказалась в кондиционированном пространстве аэропорта, прохлада которого была особенно заметной после удушающей уличной жары. Кругом были очереди, в ожидании регистрации люди сжимали в руках паспорта и билеты.
— А-а-а, вот это где! — браво провозгласил Хью, но тут же выругался: — Черт, вполне типично. Как всегда, наша самая длинная… — Очередь людей и их внушительных пожитков извивалась между белыми барьерными лентами. Хью обиженно встал в самый конец. — Ты в порядке, дорогая? Что-то ты слишком молчалива.
— Да, в порядке. — Фрэнки с трудом заставила себя улыбнуться. Но на самом деле она не была в порядке. Она была, что называется, в самом настоящем беспорядке. В течение всего пути в аэропорт она, не переставая, думала о последних Ритиных словах: «Это был не просто загул… по крайней мере, для него». Они поставили все ее прежние суждения под вопрос. Она так долго пыталась убедить себя в том, что для Рилли их связь была всего лишь мимолетным праздничным романом, — и уже почти убедила себя в этом, — и вдруг поняла, что все это время просто боялась посмотреть правде в глаза.
В ту первую ночь, которую они провели вместе с Рилли, после вечеринки, он сказал ей нечто такое, чего она никак не могла забыть. Что человек тогда поймет, что его связь с другим человеком закончилась, когда, засыпая вечером или просыпаясь утром, он больше не будет о нем думать. Когда его лицо, если закрыть глаза, больше не встанет перед его мысленным взором. Так вот, в прошлую ночь, когда она лежала рядом с Хью и пыталась примериться к его спокойному и ровному дыханию, вовсе не он витал в ее мыслях в этом сумеречном состоянии между сном и бодрствованием, и не его лицо увидела она первым, когда проснулась утром. Лицо это принадлежало Рилли.
Очередь между тем двигалась вперед. Впереди них стояла пара лет под тридцать. Он обнял ее за плечи, она положила голову ему на плечо. Судя по всему, им было очень хорошо вместе. Фрэнки не могла не заметить, как страстно они целуются. И с какой нежностью он смотрит на нее. В точности как Рилли. Фрэнки попыталась проигнорировать то щемящее чувство грусти, которое охватило ее при взгляде на эту пару. Она повернулась и посмотрела на Хью.
Он занимался тем, что заполнял багажные квитанции, и не обращал на нее никакого внимания. Он всегда себя так ведет в аэропортах, всегда стремится держать ситуацию под контролем. Она наблюдала, как он скрупулезно прикрепляет на эластичных петлях багажные квиточки к ее чемоданам, таким облезлым и обшарпанным по углам за годы протирания по багажным отделениям разных аэропортов. Разительный контраст с его дорогим, подобранным по цвету комплектом эргономичных чемоданов на колесиках от фирмы «Самсонит».
— Следующий, пожалуйста! — Служащий Британских авиалиний за стойкой махнул им рукой.
— Черт, это нас! — прошипел Хью и, резко тронувшись с места вместе с тележкой, уронил на землю свою авторучку. Всегда стремящийся быть первым, он быстро подъехал к стойке, словно пересекал финишную прямую.
Фрэнки не стала уподобляться ему в этой спешке. Если говорить честно, она едва ли не приросла ногами к земле.
— Сколько у вас багажных мест?
— Боюсь, что шесть. Моя невеста не любит путешествовать налегке. — Хью фальшиво хихикнул, пытаясь очаровать служащего за стойкой, чтобы ему позволили не платить за лишний багаж и, может быть, даже частично взять его с собой в самолет. — Не правда ли, дорогая? — Он обнял ее за талию, но его объятие получилось неловким и напряженным. Потому что представляло собой публичное выражение чувств с корыстными целями перед персоналом аэропорта.
Фрэнки ничего не ответила. Она просто не могла ничего говорить, но внутри себя она была оглушена внутренним голосом, который вопил:
«Остановись! Ты делаешь ошибку!»
Потому что это было правдой. Она делала ужасную, непростительную ошибку. Возможно, за время их разлуки Хью действительно не переменился, но она-то изменилась! Она стала совсем другим человеком по сравнению с той девушкой, которая, взгромоздившись на барный стул в аэропорте Хитроу, глушила водку в беспомощной попытке унять свою сердечную боль, и приехала в Лос-Анджелес с ужасной головной болью и разбитым сердцем.
И вот теперь, уяснив это для себя с полной определенностью, она поняла, что никоим образом не может возвращаться в Лондон к своей прежней жизни с Хью. Что у их отношений уже просроченный срок годности. Хью просил ее выйти за него замуж, но он ни разу не сказал, что любит ее. И она никогда не говорила ему этих слов. Потому что она его больше не любила. При этой мысли ее сердце начало биться в груди, как пневматический молоток. На самом деле она любила Рилли.
— Тебе где больше нравится сидеть: у окна или в проходе?
— Нигде.
— Что? — Стюардесса и Хью произнесли эти слова в унисон.
— Я с тобой не еду. — Ее пульс бился так сильно, что она едва могла произнести хоть какие-то слова. Но как только она это сделала, то тут же почувствовала огромное облегчение. В ее голове уже не было сомнений, правильно она поступает или нет. По существу, впервые за все эти недели она чувствовала себя совершенно уверенной в себе. Она любит Рилли. Хорошо, возможно, она потеряла его навеки, но может быть… может быть… У нее оставался шанс, и если она им не воспользуется, то никогда себе этого не простит. Рита была права. Человек должен следовать за своим сердцем. Это никакая не игра. Она при этом ничего не теряет.
