Осень отчаяния - Нелли Ускова

Паша периодически предлагал Инге переехать к нему, но она заявила, что без Яны не хочет у них жить, хоть и оставалась ночевать у Паши чуть ли не каждый день.

Когда Паша выплыл из душа, то заглянул на кухню, там сидели ТимьЯн и завтракали, а Инга, видимо, до сих пор ждала Пашу в комнате. Только он развернулся к себе, как услышал голос Яны в спину:

– Паш, а почему ты нам не сказал, что ищешь маму. Может, мы могли бы тебе помочь?

– Правда, Паштет. Ты никогда об этом не говорил, мы бы сами, может, нашли, – поддержал Тим.

Паша обернулся: Тимоха знал Пашину историю, но с чего они взяли, что он ищет маму? Он её уже давно не ищет. Эта тема всегда старательно избегалась, хоть порой тоска и прорывалась наружу. Маму Паша мог обсуждать только с Ингой – почему-то только с ней он мог поделиться своей болью. Паша обернулся:

– В смысле?

– Ролик в ТикТоке, – Яна нахмурилась и кивнула на телефон.

Паша подошёл, и Яна отдала ему свой телефон. На последнем ролике Инга в его комнате делала жалостливый призыв к подписчикам разыскать маму Паши. Показала фотографию, как раз ту в рамочке, назвала имя, фамилию. Выложено это было всего пятнадцать минут назад на их канале. На их канале!

– Я её убью! – Паша отшвырнул телефон и ринулся в комнату.

Инга сидела на диване и смотрела в Пашин телефон, даже лампу для съёмки не удосужилась выключить. Паша влетел и начал материться. Случилась катастрофа. Хуже ситуации он даже не мог представить: Инга на весь ТикТок опозорила его, вытащила наружу самую его сокровенную тайну, выставила на всеобщее обозрение его боль. Как она вообще могла так поступить?! Так предать?! Унизить, растоптать его доверие, его чувства, да просто уничтожить его! Да ещё и на его канале: убить одним роликом и его самого, и его детище! Столько разрывающих эмоций разом обрушились на Пашу, что он просто хотел придушить Ингу, но вместо этого ходил туда-сюда и громко матерился. Не мог совладать со шквалом эмоций, и это приводило в бешенство. Один ролик перечеркнул разом всю его жизнь, моментально убил всю любовь к Инге и довёл до яростного исступления.

На крики в комнату влетел Тимоха и попытался утихомирить Пашу, но он с силой толкнул его. Друг схватил его за плечи снова, заблокировал руки, проорал:

– Да успокойся ты!

Паша замер, перестал кричать, сжал челюсти и кулаки: хотелось кого-нибудь убить. Он посмотрел на Ингу, та испуганно с широко раскрытыми глазами глядела на Пашу. Вся сжалась и прижимала к груди телефон.

– Телефон отдала! – процедил он.

Инга встала и протянула ему смартфон, у неё дрожали руки, она тихо-тихо проговорила:

– Паш, ты чего?

Но он рывком забрал телефон и рявкнул:

– Пошла вон, тварь! Ненавижу тебя!

Инга отшатнулась, как от удара. А Тимоха шагнул к Паше, загородил Ингу собой. Яна стояла в дверном проёме и не решалась войти. Тимоха хмурился и грозно проговорил:

– Не зверей!

Но Паша вновь начал ругаться и орать, ходить, размахивая руками. Обрушивал всю свою негодующую ярость матом на Ингу и Тима, в итоге всех послал. Тимоха, приобнимая девчонок, осторожно вытолкал их за дверь. А Паша так хлопнул дверью за ним, что короб покосился. Но друг тут же вернулся и вместо того, чтобы попытаться успокоить, наоборот, бесцеремонно начал наезжать, даже толкнул Пашу в грудь. И Паша не сдержался. Наезды он терпел, но когда Тим его толкнул, Паша просто зарядил ему в лицо. Тот явно не ожидал, не увернулся. Кулак попал в челюсть, и Тим пошатнулся, приложил тыльную сторону ладони к месту удара, а потом отошёл от Паши и просто сел на пол, утирая кровь с разбитой нижней губы. И больше ни слова не сказал.

А у Паши внутри всё ещё клокотало, он швырнул телефон в шкаф, затем со всего размаха впечатал кулаком в дверь, там осталась вмятина, а по руке прошлась электрическим разрядом острая боль.

– Ты лучше башкой, – равнодушно подсказывал ему Тим.

И от его спокойного тона Паша вдруг выдохнул. Сдулся. Обхватил другой рукой ноющее запястье и, растирая костяшки, сел рядом с Тимом. Поморщился, глядя на его разбитую губу:

– Прости.

– Да что с тобой?

– Ты же видел ролик? Это Инга выложила, пока я в душе был! – и Паша снова подскочил, понимая, что до сих пор не удалил тикток, и с каждой минутой его просматривает всё больше человек.

Паша суетливо метался, искал телефон, а Тим продолжил:

– И что? Ты не хочешь найти мать или что?

– Ты что, не понимаешь, что она сделала?! Разом перечеркнула весь наш канал, унизила и выставила меня неизвестно кем перед всеми! – Паша вытащил телефон из-под дивана, по левой стороне прошла трещина, но сенсор работал.

Под роликом уже начались обсуждения. Пашу жалели и желали скорее найти маму. Две сотни тысяч просмотров, тысячи сохранений. На языке остался только мат. Паша выругался и быстро снёс ролик с канала. Но интернет же помнит всё. Пашу теперь будут жалеть. Инга выставила его несчастным потерянным мамонтёнком. Меньше всего Паше хотелось вызывать у подписчиков жалость. Он так долго выстраивал образ энергичного весельчака, которому всё нипочём. Он подписчикам теперь запомнится, как слабый и ничтожный: чего он боялся больше всего на свете сбылось.

– Паштет, у нас на канале столько наших унижений, никто и не заметит этот ролик. Тоже мне трагедия. А ты устроил тут разгром.

– Ага, только у нас был стёб, а это серьёзный жалостливый ролик. Для меня это конец! – Паша отбросил в сторону телефон и уронил лицо в ладони.

Тимоха встал, протянул Паше ладонь:

– Пошли. И перед Ингой извинись. Ты вообще с катушек слетел.

– Да пошла она! Ненавижу её!

Паша даже видеть её больше не хотел: никогда в жизни он не простит Ингу. Этот ролик – худшее, что она вообще