Тьма в его сердце - Селина Аллен
Мы не спали полночи, но практически не разговаривали с ней, в основном проводили время по-другому. Джоанна была измотана, ее глаза, против воли закрывались, но лежа со мной лицом к лицу, она противилась и не хотела засыпать. Сон победил.
Я не мог оторвать взгляда от ее идеального тела, она была укрыта одеялом только до талии, ее небольшую, но упругую и безумно красивую грудь освещал лунный свет, он также затрагивал ее ключицы и ямку в основании шеи. Голова ее повернута ко мне, поэтому лицо было укрыто тенью. Но мне и не нужен был свет, чтобы знать каждую клеточку ее лица. Это было так по-особенному, интуитивно.
Я знал, где расположена каждая родинка на ее лице, знал, что в одном глазу, в синей радужке, голубых черточек чуть больше чем в левом, знал, что когда она улыбается, на ее щеках образуются едва заметные ямочки. Я знал ее так, словно ежедневно видел ее вот уже двадцать лет.
Я стал зависим от Джоанны. Я понимал, что не смогу расстаться с ней, как бы сильно мне этого не хотелось. Я понял, что пропал, когда вчера, разговаривая с Натали, она вдруг улыбнулась и помахала мне. Сердце резко ускорилось и мне вдруг показалось, словно я лечу в самую пропасть. Она сделала это, она скидывала меня в пропасть раз за разом, но после этого наступало спокойствие и умиротворение.
Второй раз подобное случилось ночью, когда я пошутил, и она засмеялась от этой шутки. В уголках ее глаз появились маленькие морщинки. Она была ведьмой, иначе, почему из-за простого девичьего смеха мне хотелось притянуть ее к себе и прижаться губами к ее улыбающемуся рту?
– Стэф? Почему ты дома?
Девушка сидела в гостиной на диване, подобрав ноги под себя. Она выглядела расстроенной, и кажется, я понимал, почему.
– Решила посмотреть ток-шоу, – натянуто улыбнулась она.
Я взглянул на экран телевизора, который висел на стене напротив дивана.
– На выключенном телевизоре?
Стэф кинула быстрый взгляд на экран и улыбнулась.
– Хреновая из меня лгунья.
– Да, очень хреновая, – усмехнулся я.
Стэф обхватила себя руками и отвернулась от меня. Перед этим, я заметил, как заблестели ее глаза.
Вздохнув, я подошел к комоду и вытащил оттуда голубое стеганое покрывало. Затем, присел рядом с мачехой и укрыл ее ноги этим покрывалом.
– Спасибо, – вяло улыбнулась она, вытирая щеки от слез. Я редко видел, как Стэф плакала, она была очень сильным человеком. И каждый раз, когда я видел ее поблескивающие от влаги глаза, мое сердце разбивалось на сотни осколков.
– Не за что, – ответил я. – Так Грант снова забыл о том, что вы должны были сегодня поужинать?
Она приподняла голову и взглянула в потолок. С детства я уяснил одно: отец всегда отдавал себя работе. Его компания была для него на первом месте. Все знали это: наши родственники, прислуга, я, Стэф. Знали и в каком-то смысле принимали это. Поэтому слезы Стэф сейчас не вписывались в обычную картину. Дело не в работе отца.
– Сказал, что нужно доделать один проект, – уныло отозвалась она.
– Но ты ведь плачешь не по этому?
Мачеха вздохнула и покачала головой.
– Не думаю, что нам нужно обсуждать это, – сказала она.
Я невесело усмехнулся.
– Стэф, мне пятнадцать, а не пять, можешь сказать мне, – надавил я.
Она не смотрела на меня, вместо этого начав перебирать в руках край одеяла.
– Он написал, что у него работа. Я позвонила ему, но он не отвечал. А потом я позвонила его секретарше. Она сказала, что Гранта нет в офисе, а ее он отпустил пораньше. – Вот как, отец соврал. – А еще она сказала, что днем к нему в офис приходила какая-то женщина, и они очень долго пробыли в кабинете и ушли вместе.
– Что? – слишком громко спросил я. – Не может этого быть!
– Кейт нет смысла врать, – пожала плечами Стэф.
Конечно же, первая моя мысль: отец изменяет Стэфани. После ухода моей матери, он весь год кувыркался с разными дамочками и лишь после встретил Стэф. Но озвучивать это ей я не стал, она итак была расстроена, мои слова сделают только хуже.
– Это могла быть ошибка, я поговорю с ним и все узнаю, он не посмеет обижать тебя!
Стэф махнула рукой.
– Не нужно, Блейк! Прошу не говори ему, нужно время, чтобы разобраться, – попросила она.
Я вскипел.
– Разобраться в чем? Я не дам ему так с тобой поступать! Он должен держать свое слово, иначе, зачем вы связывали себя клятвами и кольцами?
– Блейк, не нужно! Пожалуйста, не делай этого. Пообещай мне.
– Но…
– Я сказала, пообещай мне!
Я взглянул на нее исподлобья и рассерженно процедил:
– Обещаю.
На губах Стэфани появилась слабая улыбка.
– Спасибо, малыш.
– Не называй меня так! Я слишком взрослый для этого дерьма!
– Даже взрослым, ты всегда будешь для меня ребенком, моим малышом Блейком.
– Не родным, – усмехнулся я, разваливаясь на другой стороне дивана.
– Приемышем, – хохотнула Стэф.
– Именно так. Приемыш Блейк и самозванка – мама Стэф.
Увидев на ее лице улыбку, я немного расслабился. Телефон в моем кармане затрезвонил, но я сбросил вызов. Поднявшись с дивана, я схватил пульт от телевизора с маленького столика и принялся переключать каналы. По одному из каналов шел мультик «Русалочка» – любимый мультик Стэф, его я и оставил и занял свое место по другую сторону дивана.
– Ты собирался на вечеринку, не нужно оставаться со мной, я не маленькая девочка.
– Я не из-за тебя остался, слишком много чести, просто это мой любимый мультик, – сказал я, откидываясь на спинку дивана и закидывая руки за голову.
– Как же Бритни? Она наверняка ждет тебя.
– Нет никакой Бритни, я собирался идти с Кендис.
Стэф удивленно вздохнула.
– На прошлой неделе, ты говорил, что зависал у Бритни, теперь Кендис?
Я усмехнулся.
– Бритни и осталась на прошлой неделе. Эта неделя для Кендис.
– Они хотя бы твои ровесницы? – осторожно спросила Стэф.
Я рассмеялся.
– Бритни восемнадцать, Кендис семнадцать, – скучающе произнес я.
– Ты настоящий бабник! – воскликнула Стэф.
– Ничего не могу с собой поделать, – покачал головой я.
– Ничего, пройдет какое-то время, и ты встретишь ту, которую не захочется отпускать, – сказала она.
Я скривился.
– Такого не будет.
– Будет.
