Пять шагов навстречу (СИ) - Дейс Джули

— Так оно и будет, — за меня усмехается Мэйсон.

— И вам привет, — киваю я.

— Ты уже играла? — интересуется Ди. Все три пары глаз устремляются на меня.

— Может, пару раз, — пожимаю плечами.

Мэйсон и Ди переглядывается между друг другом, а на их губах расползаются довольные усмешки.

— Парни против девчонок, — смеётся Мэйсон, отсалютовав пять по ладони Ди.

Мэди в ответ закатывает глаза и фыркает.

— Сделаем их, — шепчет она. — Я тайно брала уроки.

— А я нагло соврала, — улыбаюсь я, вышагивая в одну ногу с девушкой, чтобы нас не услышали.

Голубые глаза округляются, вслед чему она начинает злобно хихикать и хитро потирать ладони.

— Предлагаю на желание, — заявляет она, поворачиваясь к гогочущим парням за спиной.

— Будешь месяц выполнять работы за меня, — тут же кивает Ди. — И ещё убираться и готовить.

— Как будто что-то поменяется.

— Теперь это будет законно, ты не сможешь мне предъявлять.

— Ладно. Вы будете нашими рабами на месяц.

— Херня делов, — усмехается Мэйсон. — Трикси переезжает ко мне на месяц, чтобы делать то же самое.

— Это нечестно! — сообщаю я. — Я могу делать это, не проживая с тобой.

— Условия с меня, ты выставила свои. Собирай чемоданы.

— Надейся, — тихо бубню я, нахмурив брови, чтобы показать всю абсурдность. Он уже с носом. Я бы с удовольствием проиграла, имея ещё одну возможность быть ближе к нему, но сейчас месть намного интересней. Он буквально бросил меня, и за это потерпит крах.

Как только получаем форму — расходимся по разным раздевалкам, и сейчас можно не изображать недовольство и печаль. Если бы сюда принесли шампанское, я могла с торжеством открыть его за нашу заочно полученную победу.

Папа любил теннис в любом виде: настольный и напольный, для него было неважно, где играть, главное сам процесс. Я не совсем разделяла его пристрастие, но и не могу сказать, что относилась ненавистно. Для меня он всегда был нейтральной территорией, и на этой территории я неплохо натренировалась. Получая в руки любую ракетку, я с закрытыми глазами буду слышать стук мяча. Это заслуга не только тенниса, но и бокса, в котором тоже периодически прибегаешь к мячу, тренируя ловкость и манёвренность. Кроме того, самое прекрасное в теннисе — форма. Она не только белоснежно красивая, но и даёт некоторые привилегии, когда дело касается женского обольщения. Стоит только воспользоваться ситуацией, чтобы дотянуться до мяча и мужской мозг плавно перетечет в штаны.

Мэди словно чувствует мои мысли. Девушка заправляет поло в юбку и поворачивается ко мне с игривой улыбкой.

— Как на счёт некоторых уловок?

— Я думала, что стоит пропустить мяч и нагнуться.

— Ты воруешь мои идеи, — хихикает она.

— Мы, конечно, можем обыграть их без этого, но так будет легче и веселее.

— Согласна, не хочу рисковать.

Киваю и стукаюсь с её кулачком.

— Сделаем их, — улыбается Мэди, закидывая ракетку на плечо.

— Мне жизненно необходим раб, а твой брат идеальный вариант.

— Забирай и мучай его до конца ваших дней.

— Спасибо за возможность, — смеюсь я.

Смех Мэйсона и Ди раздаётся с пустого корта. С того момента, как мы играем на желание, их настроение поднялось до небес и не собирается опускаться на землю. Это ещё одно наше преимущество: они не подозревают, что, готовясь к победе, на верном пути к проигрышу. Парни слишком самодовольны, а это их первая ошибка.

— Предлагаю пропустить несколько раз, — тихо говорю я, занимая позицию на корте.

— Согласна, четыре пропущенных от меня, два от тебя, — кивает Мэди. — Я не спортсменка, так будет логичней.

Киваю, а Мэди склоняется к ногам, якобы поправляя шнурки. Прикрывая волосами лицо, она посылает мне ослепительную улыбку и поднимает палец вверх.

— Записывай, чтобы мы не повторялись в их мучениях, — шепчет она.

— Ты тоже.

— Мне нужен завтрак к шести, — сообщает Мэйсон, широко улыбаясь.

— Как скажешь, — соглашаюсь я. — Печь не буду.

— Придётся научиться.

— Пари есть пари.

Его глаза превращаются в узкие щелки.

— Мне не нравится твоя сговорчивость, я чувствую подставу.

— А чего ты ждал? — интересуюсь я. — У нас честный спор.

— Меняемся, — говорит он, переходя на сторону Ди. — Они договорились. Я играю с Мэди. Она не будет вилять передо мной задницей.

Парень обращает взгляд ко мне.

— А тебе, — указывая в мою сторону, Мэйсон улыбается и добавляет: — Я снесу голову.

— Без проблем, — киваю я. — От перемены слагаемых, сумма не меняется.

— Черт, мне это совсем не нравится, — вздохнув, он смотрит на друга.

— Что? — хмурится Ди. — Ты же знаешь, что твоя сестра быстрей разобьёт стекло, чем попадёт по мячу.

— Эй! — возражает Мэди, но я вижу всю наигранность. — Тут нет стекла.

— Как будто это новости, — смеётся Ди.

— Моя ракетка попадёт по твоей голове!

— Поговорим дома, когда ты будешь готовить ужин из трёх блюд.

Фыркнув, Мэди принимает позу для удара, а Ди подмигивает ей.

Пропускаю его первый бросок, в то время как Мэди отбивает мяч, и как только Мэйсон делает это в ответ, она пропускает. Парни радуются и улыбаются друг другу в знак солидарности, мы же недовольно вопим. Наш маленький спектакль забавляет их и вводит в заблуждение. В итоге, они полностью расслабляются, а мы улавливаем этот момент. Спустя несколько минут, контроль переходит на нашу сторону, а их улыбки плавно сползают. Не приходится прибегать к женским уловкам, мы справляемся честно. Как и предполагалось, мы с лёгкостью разбили их.

— Черт, я знал, что пахнет чем-то нечистым! — морщится Мэйсон. — Они обе умеют играть.

Ди пристально следит за Мэди, которая в ответ улыбается.

— Я брала уроки, — признаётся она.

— Когда ты это делала? — щурится он.

— Когда вы уходили на тренировку.

— А ты умеешь играть, — указав в мою сторону ракеткой, Мэйсон качает головой. — Ты соврала.

— Никогда не радуйтесь раньше времени, всё может пойти не по вашему плану, — говорю я.

— Кто научил тебя?

— Папа.

— Ты не говорила об этом.

— Ты не спрашивал.

— Я не думал, что расспрашивать тебя об отце, это хорошая идея. Я же вижу.

— Если бы ты попросил рассказать о нём, то знал бы, что он любил теннис, — не скрываю обиду в голосе, потому что не могу держать это в себе. Я начинаю колупать рану. Или даже две раны. Первая — это смерть папы, а вторая — то, что Мэйсон не интересовался мной.

Вздохнув, стараюсь успокоиться, чтобы не перевести приятный вечер в нашу ссору. Возможно, мы оба неправы в данной ситуации. Мэйсон хотел, как лучше. Стала бы я расспрашивать его о смерти близкого человека? Вряд ли, эта тема болезненная, и человек, который хочется поделиться печалью — делится ею. Я не имею права обвинять его, но это не меняет того факта, что я знаю его, а он меня — нет.

Обогнув сетку, он подходит ко мне и тихо говорит:

— Мы можем поговорить, я просто не хотел ворошить эту тему, чтобы ты вспоминала.

— Дело не только в этой теме.

— В чём ещё?

— Мы не должны выяснять это сейчас.

— Останешься у меня сегодня? Мы поговорим о чём захочешь, обещаю не злиться и ответить на всё, что хочешь знать.

— Условия с меня, — улыбаюсь я, оттаивая и приходя в прежнее настроение. — Ты забыл, что раб следует за господином?

— Ладно-ладно, — смеётся Мэйсон. — Хрен с ним, будем соседствовать с тараканами.

— В кампусе нет тараканов!

— Конечно, вы их даже не кормите, вытравили голодом.

Фыркаю, легонько ударив его ракеткой.

— Ты всё ещё такой же самоуверенный.

— Я раб всего лишь на месяц, — улыбается парень. — У вас воображение не такое широкое, как у нас.

— Ты сейчас в долг говоришь, Картер.

— Умей проигрывать с достоинством, — замечает он.

Закатываю глаза, в ответ Мэйсон притягивает меня в объятия и оставляет поцелуй на макушке.

— Проиграли сражение, но не войну, — заявляет он, улыбаясь другу. — Раскатаем их через месяц.