Адель Паркс - Мужей много не бывает

Дверь захлопывается с мрачным, безнадежным стуком.

46. Я УХОЖУ

Суббота, 10 июля 2004 года

Я проплакала всю ночь. Не в силу традиции, а потому что не могла по-другому. У меня просто не укладывается в голове, какой чудовищный обман разыгрывался за моей спиной. Я позвонила в бюро путешествий и аэропорт и обменяла билет. Так что у меня сегодня самолет. После целого часа упрашиваний, всхлипываний и «не вешайте трубку» мне наконец сказали, что я смогу сегодня улететь домой, если только согласна на пересадку в Амстердаме. Я бы согласилась и на пересадку в Тимбукту, только бы выбраться из этой дыры. Я звоню Амели, чтобы предупредить ее о том, что мои планы изменились.

— Ты приезжаешь раньше? Почему? Ты же не поссорилась со Стиви? У тебя все нормально? — спрашивает она. Телефонная связь передает искреннее беспокойство, слышное в ее голосе. Я чуть не плачу. Как хорошо, что у меня есть рассудительная Амели, которая поможет и успокоит. Скоро я устроюсь на ее мягком уютном диване и все расскажу. Я уже сейчас представляю, как она будет возмущена.

— Ты не поверишь, если я скажу, — отвечаю я.

— К сожалению, думаю, что поверю, — вздыхает она. Что-то в ее голосе, возможно какая-то печальная безнадежность, заставляет меня спросить:

— Ты знаешь?

— Да.

— Откуда?

— Я знала с самого начала.

Я вешаю трубку. Амели знает, она знала с самого начала. Честная, благородная Амели, которую я считала своей подругой, тоже принимала участие в этой грязной игре. Она ни словом не заикнулась, даже не подумала меня предупредить. Никакая она не честная, не благородная и не подруга. Я опять одна. Опять рядом со мной никого нет, а я так устала в одиночку брести по этой дороге…

Я не буду звонить Оскару, чтобы сказать ему, что я возвращаюсь домой раньше намеченного. Во мне еще осталась толика гордости, и я не в силах заставить себя признаться ему, что мужчина, с которым я отправилась в эту поездку и которого считала мужчиной моей мечты, оказался мужем моей лучшей подруги. Я оставлю Эдди у него до понедельника, как договаривались, хотя мне не терпится обнять моего мальчика. Я точно знаю, что меня успокоит запах его волос и кожи и тепло его неуклюжих детских объятий.

Мысль о полете домой наводит тоску. Я наивно полагала, что ко дню возвращения в Англию мы со Стиви станем настоящей парой. Заручившись любовными клятвами и уверенные друг в друге, мы будем сидеть в больших удобных креслах и потягивать бесплатное шампанское. И когда я поумнею? Я же прекрасно знаю, что никогда нельзя загадывать наперед. О чем я думала, когда купалась в фантазиях, где мы со Стиви вместе приезжаем к Оскару, чтобы забрать Эдди? Я получала огромное удовольствие, представляя лицо Оскара в тот момент, когда я знакомлю его со Стиви. Признаю, мне нравилось воображать момент рукопожатия моего средненького прошлого с великолепным настоящим. Что ж, так мне и надо! Я предвкушала, какая радость засияет на лице Эдди, когда он получит ту гору подарков, которые мы для него накупили. А сейчас я даже толком не знаю, где эти подарки. Я в спешке забыла их в номере Стиви.

В номере Стиви.

Потому что он уже больше не мой. Чужой. Правду сказать, в этом мире вообще все чужое. И всегда было чужим. Белла не была моей подругой, а Стиви не был моим мужчиной — он муж Беллы, поэтому даже воспоминания — не мои.

От недосыпа и плача меня болит голова. Глаза щиплет, в горле сухо. Я умираю от голода, но, когда пытаюсь есть, меня тошнит. Не могу придумать, чем занять день. Мы со Стиви собирались посмотреть достопримечательности, хотели поехать либо к плотине Гувера, либо к Большому каньону. Наверное, я могла бы поехать и одна, но не могу собраться с силами. С сегодняшнего дня мне много чего придется делать одной, поэтому к чему спешить?

Я не хочу ни загорать, ни пить, ни играть. Вегас и вправду пустыня.

Я сижу в кафе в холле и через силу потягиваю кофе. Я купила огромный кусок морковного торта, но даже не притронулась к нему. Вчера я несколько раз проходила мимо и просто умирала от желания попробовать замечательные торты, выставленные в стеклянной витрине. Мы со Стиви договорились зайти сюда после вчерашнего шоу, рассудив, что крем и легкий бисквит послужат отличным абсорбентом для выпитого шампанского. Странно, что все может перевернуться за такой короткий промежуток времени. Вот ты настолько близок с человеком, что кажется, будто у вас одни на двоих мысли, стремления, мечтания, — и вдруг, в следующую минуту, вы с ним — чужие люди.

— Привет, Лаура. Я тебя искала.

— Господи, только этого не хватало. Белла Эдвардс, или, может быть, мне следует называть тебя Белиндой Макдоннел? — не оборачиваясь, говорю я.

Она присаживается на стул напротив.

Я удивлена тем, что она меня выследила. Очевидно, она недооценивает враждебность моих чувств по отношению к ней. Я даже слегка восхищена тем, что у нее хватило наглости встретиться со мной лицом к лицу. С другой стороны, если взглянуть на последние восемь лет ее жизни, и в особенности на последние несколько месяцев, приходится признать, что в наглости ей не откажешь.

— Я хотела с тобой поговорить.

— Слегка поздновато, тебе не кажется? — Я через силу смотрю на нее. Она вся красная как рак. Хорошо. Надеюсь, она самовоспламенится.

Проходит два миллиарда лет, и она наконец поднимает на меня взгляд. Господи боже мой. Выглядит она хуже некуда. Это хорошо. Значит, не только мне выдалась кошмарная ночка. Я никогда в жизни не видела ее в таком виде. Моим первым бессознательным импульсом является желание ее пожалеть, но потом я вспоминаю, насколько я ее ненавижу. Если уж даже ей хреново, каково же сейчас от ее игр Филипу? Бедняга, он оказался в худшем положении, чем даже я. Может, стоит ему позвонить? Мы могли бы вместе принять участие в одной из этих ужасных телепередач, идущих в дневное время.

— Разве тебе не с Филом следует говорить? — спрашиваю я.

— Да. — Дрожащими руками она кладет в кофе три кусочка сахара. Обычно она пьет вообще без сахара. — Я очень хотела поговорить с ним вчера вечером, но он был не в состоянии.

— Значит, ты больше не командуешь парадом, а?

— Не командую, — признает она. — Мы договорились встретиться сегодня в полдень.

— Как цивилизованно, — бормочу я.

Я мысленно возвращаюсь во вчерашний вечер. Я полагала, что достигла новых горизонтов самоконтроля, так как не пошла дальше осыпания Стиви ругательствами. Если бы я находилась в своей квартире или в его, я бы расколошматила всю посуду, швыряла бы в него лампами, книгами — всем, что попало бы под руку. Проблема состояла в том, что в отеле все привинчено к полу или за это потом придется дорого платить. И как Фил и Белла могут быть настолько рассудительными, что планируют скандалы заранее? Разве Филу не хочется свернуть ей тощую шею?