Беспощадные клятвы - М. Джеймс

— И что же ты собираешься мне дать? — Я приподнимаю бровь, наклоняя подбородок для очередного поцелуя. — Что-то большое?

— Мне хочется так думать, — язвительно говорит Финн, на его губах мелькает улыбка. — Но тебе придется подождать и узнать.

Я узнаю ответ почти сразу после того, как мы занесли сумки в комнату. Финн лезет в свою сумку, что-то там роет, а потом протягивает мне коробку. Я с любопытством беру ее у него, пока он начинает расстегивать рубашку.

Внутри — пара наручников, маленький ключ и шелковая повязка на глаза.

— Это то, что я… — Я испуганно поднимаю на него глаза, а Финн смеется, стягивая с себя рубашку. У меня пересыхает во рту, когда я смотрю на него, вижу каждый сантиметр его мускулистого торса, выставленного на всеобщее обозрение, припорошенного медными волосами, по которым я так люблю водить пальцами.

— Мой свадебный подарок тебе — позволить тебе делать со мной все, что захочешь. — Он ухмыляется, проводя одной рукой по волосам, а другой по поясу. — В этой сумке есть и флоггер, если ты так хочешь.

Я чувствую, как мои глаза становятся еще шире, и прикрываю рот рукой, заходясь в смехе.

— Я не думала…

— Ты позволила мне делать с тобой все, что я хочу, и с тех пор так и было, — мягко говорит Финн, сокращая расстояние между нами. — Теперь моя очередь. Ты можешь делать все, что захочешь, миссис О'Салливан. — Он дразняще произносит последнее слово, его руки касаются моей талии, сдвигая шелковую рубашку без рукавов вверх по моему животу, когда он опускается передо мной на колени, а его руки нащупывают пуговицы моих джинсов. — Я уже стою на коленях, жена, так что скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Мм. — В моей голове уже проносится дюжина идей, каждая из которых вкуснее предыдущей. — Это будет что-то вроде одной ночи, или у меня будут другие возможности в будущем?

Финн ухмыляется.

— Полагаю, все зависит от того, как пройдет ночь. Но я слышал, что ты очень хороша в своем деле. Лучшая, правда. — Его пальцы зацепляются за пояс моих джинсов, большие пальцы проводят по моим бедрам, пока я сдвигаю рубашку вверх и наслаждаюсь тем, как его взгляд жадно следит за ней. — Мне не терпится испытать твои таланты.

Я стягиваю с себя рубашку, отбрасывая ее в сторону вместе с бюстгальтером, и смотрю на своего великолепного мужа, стоящего передо мной на коленях на ковре, на моих губах играет лукавая улыбка, которая, как я знаю, ему очень хорошо знакома.

— Раз уж ты уже стоишь на коленях, то можешь воспользоваться этим.

Стон, вырвавшийся на свободу, когда он стягивает мои джинсы с бедер, говорит о том, что ему это нравится гораздо больше, чем он, возможно, хочет признать. Его рот мгновенно оказывается между моих ног, язык раздвигает мои складочки, и он закидывает одну ногу на плечо, пожирая меня, пока я запускаю одну руку в его медные волосы и крепко сжимаю их, покачивая бедрами, когда он почти неистово лижет и сосет мой клитор, подталкивая меня к быстрому, беспорядочному оргазму. Это не должно быть медленным или дразнящим, он дает мне именно то, о чем я просила, и это приятно. Финн, эксперт в том, чтобы делать из удовольствия мучение, доводя до того, что я умоляю его, и это захватывающее изменение.

Его жаждущий, голодный рот доводит меня до предела быстрее, чем я ожидала, и я вырываюсь вперед, почти падая на ковер, когда Финн хватает меня за бедра, продолжая посасывать мой клитор, а я стону и хватаюсь за его плечи, покачивая бедрами навстречу его рту. Я чувствую, как пульсирую в его губах, бьюсь о его язык в поисках последней крупицы удовольствия, пока не обмякаю в его руках. Финн поддерживает меня, его рык удовольствия вибрирует на моей коже.

Он поднимается на ноги одним быстрым движением, его губы блестят от моего возбуждения, и я, шатаясь, киваю в сторону кровати.

— Помнишь нашу первую ночь? — Я делаю дрожащий вдох, пытаясь восстановить контроль над своим равновесием и собственным возбуждением. — Раздевайся, мистер О'Салливан. Медленно. Позволь мне увидеть, как сильно ты меня возбуждаешь.

Он повинуется, как я и просила. Медленно он расстегивает ширинку, обнажая сначала конец медных волос, переходящих в более темную копну, острые бедра, верхнюю часть мускулистых бедер, когда его твердый член грозит вырваться на свободу. Когда это происходит, почти касаясь его пупка, я делаю шаг вперед, обхватываю его член одной рукой и наслаждаюсь шипением возбуждения, которое он издает, когда я медленно глажу его свободной рукой, кивая в сторону кровати.

— Ты позволишь мне приковать тебя наручниками к кровати?

Финн кивает, и я вижу, как учащается его дыхание. Он тоже этого хочет, даже если ему нравится притворяться, что доминирование не для него. Даже если ему нравится представлять, что первая ночь не была для него такой же соблазнительной, как для меня.

— Тогда ложись, — мурлычу я. Он снова повинуется, его рот сжался в четкую линию, а член прижался к животу от неудовлетворенного желания, желания, которое я планирую довести до еще большего исступления… и я это делаю.

— Мне было интересно, каково это, когда я впервые увидела это, — дразняще говорю я ему, проводя пальцем по пирсингу. — Это восхитительно, правда, как хорошо это все ощущать как весело дразнить тебя этим. Может, нам стоит купить тебе еще один. Чтобы мне было с чем играть пальцами, языком…

— Боже. — Финн откинул голову назад. — Что бы ты ни попросила, лишь бы ты продолжала это делать и…

У него перехватывает дыхание, когда я провожу пирсингом вперед-назад, и его член дергается и пульсирует под моими прикосновениями.

— Для человека, который утверждает, что не любит боль так же сильно, как я люблю ее доставлять…

— Удовольствие того стоит, — задыхается он, и я улыбаюсь ему, наклоняясь, чтобы прижаться губами к его губам, доставляя ему краткое удовольствие от того, как моя ладонь проводит по головке его капающего члена.

— Именно этому я и пыталась научить тебя все это время, мистер О'Салливан, — мурлычу я ему в губы, и он