Федерико Моччиа - Три метра над небом. Я хочу тебя
— А вот это — конверт от меня лично. Прекрасное место, куда можно поехать, чтобы подумать на досуге о контракте… Иногда теплый пляж помогает добиться согласия…
И он улыбается: его слова весьма красноречиво намекают на двусмысленность упомянутого согласия. Потом он быстро уходит, делая вид, что очень занят. Дает пару не очень важных указаний рабочим. Они, впрочем, уже почти все разобрали. Вот так он со мной поступил. На этот раз я не успел вовремя поблагодарить его.
62
Невероятно. Джин согласилась. Правда, ей пришлось сказать, что, кроме меня, в турне едут еще три-четыре человека, но родители не возражали. И произнесли одну обнадеживающую фразу: «И потом, там ведь и он будет…». Он — должно быть, это я. Полный абсурд. Впервые родители девочки думают, что рядом со мной она в безопасности. Короче, хоть для чего-то пригодилась мне эта воронка. Джин в безопасности… Да, в моих объятиях! Мечта, да и только. Билет в самолет бизнес-класса. Таиланд, Вьетнам и Малайзия. Все оплачено, все организовано. Иногда добрые дела приносят пользу. Даже в таком безразличном и несправедливом мире, как наш. Иногда. Когда тебе встречается честный и смелый человек. Как Романи. Самые лучшие билеты. Лучшие бунгало. Самые красивые пляжи. Солнце, море и контракт, который ждет нашего возвращения, чтобы мы сказали «да» или «нет». И свобода. Свобода каждую минуту: ты можешь согласиться, если хочешь, или нет, без всяких обязательств, без: «стол накрыт», без: «надо сделать», без неожиданных звонков, без проблем, без риска встретить того, кого ты видеть не хочешь. Мы поднимаемся в самолет свободные и безмятежные.
Впрочем, не совсем, что касается меня, я не совсем безмятежен. Оглядываюсь вокруг. Что за чушь. Нет, этого не может быть. Ева, стюардесса, никак не может работать на тайландских линиях. Девушка с миндалевидными глазами, со слегка смуглой кожей, в безукоризненной униформе, указывает нам наши места. Я ей улыбаюсь. Она очень любезна. И к тому же хорошенькая. Предлагает нам что-нибудь выпить. Когда она удаляется, я получаю толчок локтем.
— Ай!
— Я хочу, чтобы ты не очень-то любезничал со стюардессами.
— Да я никогда с ними и не любезничал.
— Покажи-ка глаза…
Я, смеясь, надеваю очки.
— Здесь слишком яркий свет!
Она пытается сорвать с меня очки.
— Нет, серьезно, я хочу знать… у тебя была история с какой-нибудь стюардессой?
Я улыбаюсь. Делаю глоток из стакана, любезно предложенного девушкой из тайской авиакомпании. И быстро целую Джин. На наших губах — шампанское, я хочу, чтобы поцелуй длился дольше. Вкус шампанского, кажется, действует на нее успокаивающе. А может быть, мой поцелуй. А может быть — мое «никогда». К тому же самолет начинает выбивать барабанную дробь. Джин крепко прижимается ко мне, забыв о моем сомнительном прошлом и волнуясь лишь о неминуемом настоящем. Взлет. Мы летим. Шасси убрали. Самолет набирает высоту. Он поднялся до облаков. Вечернее солнышко ласкает нас сквозь окошко. Джин расслабляет свои объятия и кладет мне голову на плечо.
— Я тебе так не помешаю?
Я не успеваю ей ответить, чувствую, что она засыпает, ее покидают все недавние тревоги, ей спокойно в моих руках, в самолете, высоко над землей, посреди наших облаков, таких легких. Она чувствует себя уверенно, она наполнена нежностью. Я стараюсь как можно меньше двигаться. Вынимаю из сумки Люси Кроун, книгу, которую подарила мне мама, и начинаю читать. Мне нравится, как она написана. По крайней мере, первые страницы неплохие.
«Oh happy day…» — раздается неожиданно музыка. Оказывается, я заснул. Книга лежит на столике. Джин — рядом, она, улыбаясь, смотрит на меня. В руках у нее фотоаппарат.
— Я тебя несколько раз сфотографировала, пока ты спал. Ты был прекрасен… ты выглядел таким добрым!
Я обнимаю ее и притягиваю к себе.
— Да я и так добрый… — И целую ее.
Более-менее удовлетворенная моим утверждением, она решает все же ответить мне на мой поцелуй. И тут мы замечаем, что рядом кто-то есть. Мы отрываемся друг от друга, нисколько не смутившись. По крайней мере, я. А она краснеет. Это все та же стюардесса, с двумя стаканами в руках. Профессионально любезная, она не дает нам погрузиться в нашу любовь.
— Это вам… Осталось несколько минут…
Мы берем их, полные недоумения. Стюардесса, тонкая и легкая, исчезает так же неожиданно, как и появилась.
— Слушай, а ведь правда, я и забыла: тридцать первое декабря…
Джин смотрит на часы.
— Осталось несколько секунд.
Из кабины пилота слышится какой-то странный счет с американским акцентом:
— Три, два, один… поздравляем!
Музыка звучит громче. Джин целует меня.
— Поздравляю, Стэп, с Новым…
Мы чокаемся нашими стаканами, так вовремя подоспевшими. И еще раз целуемся. И еще. И еще раз. И не боимся, что нас прервут. Все пассажиры поют и радостно празднуют наступление Нового года, начало отпуска или возвращение домой. В общем, все счастливы. У всех в руках шампанское. И все на седьмом небе, во всех смыслах. Самолет немного спускается, и это не случайно.
— Смотри… — говорит Джин, указывая куда-то за окошком.
Где-то там внизу уже празднуют. И огни фейерверков взвиваются с земли, чтобы долететь до нас. Чтобы поздравить нас, и пожелать нам доброго пути. Они раскрываются под нами, как распускающиеся разноцветные цветы. Образуя немыслимые узоры. Столбы огненных брызг в завораживающем порядке высвобождаются, выбросив огонь в небо. Один за другим. Один внутри другого. Мы впервые в жизни видим их сверху. Мы с Джин сидим, обнявшись, наши лица обрамлены окошком, и мы наблюдаем последнюю фазу фейерверка, известную только звездам, облакам и небу… Джин в восторге смотрит на огни.
— Как красиво!
Далекие огни бросают на нее отсвет. Легкие касания светящихся гроздьев ласкают ей щеки. И я, невольный зритель чудесной картины, прижимаю ее к себе. И целую. Она мне улыбается. Мы смотрим за окно. Странная игра часовых поясов, декретных часов, быстрого перелета над далекими странами дарит нам еще один Новый год, потом еще один, и еще. Каждый следующий час — это снова полночь. А значит, снова Новый год, и так далее, и так далее. И разнообразные фейерверки, летящие в небо в разных странах, долетают до нас. Приближаясь, они улыбаются и несут нам поздравление от неизвестного пиротехника. А музыка продолжается. И самолет быстро и спокойно продолжает свой путь. Он пересекает небо, счастье и надежды бесчисленного множества стран. А стюардесса, точная и дисциплинированная, появляется и исчезает ровно в каждый Новый год, разнося шампанское. А мы, пьяные от счастья и вина, поздравляем друг друга еще и еще, а потом еще. Мы поднимаем тост несколько раз в один и тот же Новый год, и каждый раз — с искренней радостью: пусть этот год будет счастливым… — и, отпраздновав их все, устав от этих Новых годов, прошедших за один миг, мы засыпаем, спокойные и счастливые.
