Не угрожай боссу, опасно! (СИ) - Светлова Маргарита
— Ага, и мне спокойней и тебе не скучно. А я тебе идейки подбрасывать буду, если на детектив замахнешься. — Опять целует и выдыхает в губы: — как тебе такой компромисс? — только я хотела ответить, он меня перебил: — мы тебе кабинет в доме отдельный обставим, здоровенный аквариум туда поставим, чтобы медитировала вместе с Музой… — продолжает меня соблазнить, покрывая легкими поцелуями.
— И кенара… — муж напрягся.
— Какого еще кенара?
— Канарейку. — Он выдохнул и продолжил нежными поцелуями, покрывать мои губы. — Не вопрос, можешь еще собачку завести, кошечку, только не лысую…
— А чем тебе сфинксы не угодили?
— Они мне новобранцев напоминают, те тоже первое время лысые.
— Я рассмеялась, и муж выпустил меня из объятий.
Мы пообедали, и пришел Ян с документами, Глеб меня отправил в комнату, не хотел, чтобы его подчиненный видел меня в шортах. Так как я тоже страдаю припадками ревности, его поняла и молча удалилась. Полчаса потратила, размышляя о том, чтобы писать романы. С каждой минутой я загоралась этой идеей сильнее. Но, первое что я решила сделать, так это кабинет, своего рода только мой мирок.
— Так, я на сегодня освободился. — Вывел меня из размышлений, веселый голос мужа. — Иди сюда, пора разобраться с твоим прошлым. — Берет меня за руку, и тянет за собой, остановились возле зеркала. Глеб приобнял меня со спины, и я оказалась своего рода в коконе. — Глаза закрой, и скажи, что ты сейчас чувствуешь.
— Защищенность, спокойствие и умиротворение.
— Хорошо. — Целуя в висок, и продолжает тихим, как шум ветерка голосом: — Запомни это состояние, только почувствуешь дискомфорт, волнение и неуверенность, вспоминай его. Ты больше не одна, у тебя есть тот, кто не даст в обиду. Ты всегда мне можешь рассказать о своих страхах и сомнениях, и мы придумаем, как справится с ними. Теперь открой глаза, и посмотри в зеркало, сделал, что он просил. Глеб смотрел мне глаза в отражении, и продолжал все так же тихо говорить: — Запомни, мы семья, считай одно целое, никто не будет нам ближе, чем я тебе, а мне ты. Даже если обидное скажу, говори сразу. Договорились?
— Хорошо.
— А сейчас поговорим о неприятных воспоминаниях.
— А с чего ты решил, что они неприятные? — он выпускает меня из объятий, и ведет к кровати.
— Только неприятные не дают спокойно жить. И чтобы тебе было легче, я расскажу о себе, у меня тоже было такое. — Мы устроились на кровати, я устроилась головой на его плече. — Помнишь, я тебе рассказывал, что застал мать с любовником? — в ответ я кивнула.
— Так вот, я убежал и ничего отцу не рассказал. Боялся, что отец, как наш сосед убьет ее и любовника. На меня произвел впечатление того безжизненный взгляд, когда его вели в наручниках к машине, словно это неживой человек, а труп. Но, мать заставил поклясться, чтобы этого больше не было, пообещала. Представляешь, она мне предлагала игрушки и конфеты за молчание, отказался. Вот почему конфеты я не люблю, они ассоциируются у меня с предательством. Мое молчание длилось несколько лет, я ненавидел себя, смотреть в глаза отцу было стыдно, чувствовал себя предателем. Но, продолжал хранить отвратительную тайну матери. И когда мне исполнилось четырнадцать лет, мою мать сдала ее подруга, оказывается, она продолжала гулять. Вот тогда отец и спросил меня: знал? Пришлось признаться. Мне так хреново, никогда не было на душе, он заметил мое состояние, и сказал: запомни это состояние, и я запомнил. Больше я такого не совершал, урок усвоил. Теперь ты.
Его признание мне придало смелости и начала:
— Моя мама умерла из-за разрыва аппендикса. Отец был сломлен, после ее смерти, а через месяц после похорон тоже попал в
больницу — сердце не выдержало. Я была дома, и вовремя скорую вызвала, все обошлось. Но, сердце у него потом, если нервничал, шалило. Прошло четыре года, у него появилась женщина, и он стал опять радоваться жизни. Я была счастлива за него, через год они с этой женщиной узаконили отношения. У мачехи была дочь, она возненавидела меня с первого взгляда, считая конкуренткой. Тогда и начался настоящий ад, стоило отцу уйти на работу, они, как с цепи срывались, старались побольнее уколоть, постоянно оскорбляли, говорили гадости, делали все назло. Я огрызалась, но отцу ничего не говорила, его счастье было для меня важнее. Ведь мачеха, с него пылинки сдувала. А то, что она меня не возлюбила, думала: пусть, эта женщина не обязана меня любить. Но, после их постоянного прессинга, я остро реагирую на «дуру» и все в таком роде, как слышу эти слова, словно все заново переживаю. Потом Мишку Светка обманом на себе женила, мол беременная она. После их свадьбы она постоянно истирала, говорила, что я друга совратить хочу. Потом выкидыш у нее случился. — Я не выдержала и заплакала, Глеб сел на кровать, и посадив меня к себе на колени, принялся гладить, как маленькую девочку, успокаивая, говоря ласковые слова. Это помогло, и я продолжила: — Меня вызвали в отделение полиции. Там следователь меня ошарашил, заявив, что Мишка избил мою сводную сестру.
Я не поверила в этот бред, мой друг никогда женщину не ударил! Я так и сказала следователю, когда вернулась способность разговаривать. Он лишь, омерзительно усмехнулся и показал мне фотографии. Это был шок! На них Света лежала в луже крови, а Мишка и папа стояли рядом. Но я все равно не верила, чувствовала, что тут все нечисто. Потом он принялся меня спрашивать, где я была в это время, намекая, что я тоже могу быть причастна. Как же мне повезло, что в тот момент находилась на работе, у нас случился аврал, очередная проверка инспекции по труду, так что у меня было железное алиби. А вот друг ушел раньше. Тут следователь заявил, что возбудил уголовное дело, я пришла в ужас. А когда он сказал, что мой отец тоже к этому причастен, чудом не потеряла сознание. Он настолько меня за пугал, что я думать нормально не могла. Прибежала к Светке, она с ходу обвинила меня, что это из-за меня — разлучницы друг взбесился, и я тоже виновна в происшедшем. И это я проглотила, думаю, пусть хоть что говорит, главное, чтобы забрала заявление. Я умоляла ее, обливаясь слезами замять дело, она согласилась. Но, выдвинула условие: я должна переехать на съемную квартиру и прекратить общение с Мишей. И если я его выполню, то дело замнут, подчинилась. Ты не представляешь, каково это, когда в собственный дом, где я жила с мамой нет больше хода. А отец смотрит на тебя с разочарованием. Я понимаю, что глупость совершила, согласившись на предложение Петровича, подыграть ему. Но, я хотела защитить друга, отца, эта история меня морально вымотала. Мне нужна была тишина и покой, чтобы придумать, что дальше делать. Им было мало выгнать меня из дома, они настроили против меня отца, рассказали о Петровиче, мол я с ним сплю за деньги. Как же он расстроился тогда… Пришлось врать, что любовь у меня. Но, я все время хотела с ним объясниться, но не знала, как это сделать. Если скажу правду, то придется говорить о кознях его жены и его дочки. А у него сердце, боялась и ждала удобного случая. Увы, он так и не наступил. Отец ушел в другой мир, считая, что я за деньги готова спать с уродом. И чувство вины, не покидает меня. Постоянно думаю: если бы я не промолчала, он был жив. Да, я хочу восстановить справедливость, но это не изменит того, что я виновна в его смерти.
— Бедная моя девочка… — прижал он меня к себе меня, затем поцеловал в висок, и отстранившись, посмотрел в глаза с такой… нежностью, что на сердце тепло стало. — Только без обид, но я скажу, как я вижу, эту ситуацию. По большому счету в этой ситуации есть немалая вина отца. Он думал только о себе, о своем счастье, а твои проблемы он не замечал. Уверен, был бы он внимательней, обязательно заметил, что ты очень несчастна, такое не скроишь на протяжении долгого времени. Да он хотел счастья, но нельзя быть счастливым, когда твое дитя страдает. Понимаешь? Он должен был защищать тебя, а не ты. Почему он не проверил, какие у вас отношения? Можно было легко вычалить, по случайному брошенному взгляду, жесту, но он не стал, ему было удобно самоустраниться. Да, он потерял жену, понимаю тяжело. Но и ты потеряла мать, и тоже нуждалась в поддержке.
