Гарольд Карлтон - Ярлыки
«Я смогу это сделать, — подумала Майя. — Я тоже могу стать амбициозной. Это гораздо лучше, чем сидеть, страдать и думать о Филиппе».
Уэйленд помогал ей поднять настроение и укрепить веру в себя. Он снова запустил ее в мир моды Манхэттена. Она ходила вместе с ним на просмотры. Сидела рядом с ним, когда проходили показы коллекций дизайнерской одежды. Они не рисковали наткнуться на Корал. Теперь она просматривала модели только в офисе «Дивайн». После Парижа все коллекции казались Майе бледными имитациями «от кутюр»: небрежно выполненные копии французского гения, и к тому же сшитые на машинке, а не вручную!
Она постоянно читала скандальную хронику. Писали, что Филипп и Жозефина провели свой медовый месяц в Марокко. Потом они заново декорировали какой-то отель — им было нужно более просторное помещение для своего салона. Они заключали договоры с разными производителями на изготовление фирменных солнечных очков Филиппа Ру, серег, обуви и одеколона. Все шло под его именем. Подобно остальным дизайнерам, которые продали право использования своего имени, он не был по-настоящему связан с дизайном этих вещей — производителям была просто нужна его фамилия. А ему достанутся деньги!
Майя уставилась на фото улыбающейся Жозефины Ру. Она стояла рядом с Филиппом в аэропорту Орли. Муж и жена! «Я не отпущу тебя», — сказал он ей. Если бы только она могла заглушить эти слова у себя в мозгу! Этими словами он так крепко привязал ее к себе. Лучше чем иной гипнотизер. Именно этого он и хотел? Она постаралась переключить свои мысли на что-то иное.
Когда она подошла к Лексингтону, ноздри ее защекотал аппетитный запах свежеиспеченной пиццы. Из музыкального магазина через колонки, вынесенные наружу, гремела музыка Питулы Кларка. Майя подошла к «Блумингдейлу» и начала рассматривать витрины. Она бродила как потерянная по Манхэттену.
Корал летела в Париж очень возбужденной. В ее сумке из кожи аллигатора лежали одноразовые шприцы от доктора Роббинса. Она крепко прижимала к себе эту сумку. «Витамины» помогут ей выстоять перед встречей с Парижем!
Она ни с кем не делилась, как станет публиковать новые парижские коллекции.
Но в ее голове роилось множество идей, как лучше представить новые модели сезона.
Вместе с Корал полетел в Париж Тодд Банди, фотограф новой волны и открытие самой Корал. Он был лысым, весь в черной коже, на все ее предложения только утвердительно хмыкал.
В Париже она держалась подальше от Уэйленда. Она развлекалась только с Банди и Алексом, помощником фотографа в Париже. Корал одевалась в стиле Банди — в угрожающие черные кожаные юбки, сапоги и куртки с заклепками. Она остановилась в «Ритце» и стала завсегдатаем его бара. Постоянно возбужденная, она сидела в углу со своими избранными друзьями — человеком из Техаса, который ведал там сетью магазинов, и своим визажистом Жилем — в эту неделю он работал только для «Дивайн». Как-то к ней подсел Колин Бомон.
Фотограф журнала «УУД» как-то сфотографировал ее болтающей с мадемуазель Шанель. Это случилось во время редкого выхода мадемуазель Шанель в бар. Мадемуазель Шанель всегда восхищалась самодисциплиной Корал и строгостью подхода к миру моды, и она согласилась прийти из своего салона на Рю Камбон, чтобы попозировать для ее нового авангардного фотографа. Фотограф снял Шанель в твиде, цепях и жемчугах, а Корал была в черной коже и даже с шлемом мотоциклиста, который весь сверкал от заклепок!
«Потрясающая сшибка стилей!» — радовался «УУД».
В Париже только и говорили о Корал — она вдруг постаралась подать моду иным, даже можно сказать, извращенным, образом.
На тех показах, куда она соизволила явиться, все внимание было обращено на нее — она была потрясающе строгой и даже угрожающей. Ее фотограф сопровождал ее, как молчаливый охранник.
Она наняла молодых актрис из «Комеди Франсез», чтобы они демонстрировали одежду, предварительно взяв с них слово не разглашать тайны.
— Они это делают бесплатно, — заверила она Колина. — Просто, чтобы их заметили. Они не так глупы, эти французские куколки! Они же помнят, как началась карьера Лорен Бакалль, Сюзи Паркер и вот теперь — Лорен Хаттон. Их всех заметили в модных журналах!
Она заставляла их позировать за то, что их имена будут упомянуты в журнале. Но себе в карман она положила тысячу долларов, которые были выделены для оплаты в Париже сеансов моделей. Они пойдут на «травку» в Париже для себя и Банди и на оплату счетов за более сильные инъекции по тридцать долларов за укол, которые предложил ей доктор Роббинс.
— Я ужинал с ними в «Ритце» прошлым вечером, — сообщил Колин Уэйленду, когда тот позвонил ему рано утром на следующий день. — Нас постоянно прерывали звонки из похоронных бюро Парижа и от изготовителей гробов. Что она еще задумала?
Уэйленд захохотал.
— Может, она таким образом пытается отыскать Анаис Дю Паскье?
— Когда я провожал ее к портье за ее ключом, ей также передали массу информации о бальзамировщиках, флористах и похоронных бюро!
— Боже ты мой! — воскликнул Уэйленд. — Она, наверное, собирается сделать спектакль из самоубийства.
— Нет, — грустно покачал головой Колин. Ему было тяжело наблюдать, как элегантная, умная женщина, которая открыла его, превращалась почти в карикатуру. — Я боюсь, что наша дорогая Корал переживает длительный период подхода к самоубийству. Эти ужасные уколы, которые временно подбадривают ее, неуклонно ведут к смерти… У меня болит сердце, когда я вижу, что они сделали с ней.
На следующий день, когда Колин ждал итальянского издателя у салона Диора, подъехал черный катафалк, и из него вылезла Корал.
Колин задохнулся.
— Какого черта! Что ты здесь делаешь, моя дорогая? С тобой все в порядке?
— У меня все чудесно, — ответила она и отпустила водителя. — Мы это используем в качестве бутафории. Я решила, что вполне могу подъехать к Диору на этом, — захихикав, ответила она. Колин стоял, покачивая головой. — Ты все поймешь, когда увидишь журнал, — пообещала ему Корал.
Одно было совершенно ясно: «Дивайн» не собирался представлять много вещей.
В «Лейблз» и «УУД» просочились намеки, что Корал не была приглашена на показы Филиппа Ру. Она сделала вид, что ее это не волнует.
— Я так и знала, что потеряю совсем немного, — заявила она вечером на ужине, когда читала ксероксные отчеты о его показе, которые распространялись среди прессы и потенциальных покупателей. — Перепевы старой коллекции! — радостно процитировала она.
Резкая статья Говарда Остина в парижском издании «Лейблз» назвала коллекцию «самой жалкой коллекцией десятилетия»! Корал даже подумала, не связано ли отсутствие вдохновения у Филиппа с исчезновением Майи. Но она понимала, что пока неудача не должна травмировать Ру. Существует множество старомодных издателей, которые несколько отстают в своих вкусах. Им нужен сезон или даже два, чтобы понять и оценить моду. Они все еще считают Филиппа великолепным дизайнером.
