Мери Каммингс - Наследница
— Была она у меня!
— Кто? — он уже понял, о ком она говорит...
— Твоя... Рене.
Закрыв глаза, Тед простоял пару секунд, прежде чем спросить, едва владея голосом:
— Зачем... зачем она приходила? — Попытался собрать разбегающиеся мысли и, непонятно почему, разозлился. — Про меня выспрашивать?
— Она ко мне приходила. — Тетя сердито отвернулась. — И вовсе не выспрашивать. Стричься она приходила.
Стричься! Ну конечно...
— И как она? Все в порядке?
— Твоими молитвами, — это прозвучало неожиданно резко. — Краше в гроб кладут. Похудела — половина от нее осталась, руки, как птичьи лапки, и лицо серое. Я даже спросила, не болела ли она, часом. А она — нет, и тоже, как ты, вид делает, будто все ей трын-трава.
Похудела... Да куда ей еще худеть! Не ест, наверное — она всегда плохо ест когда что-то не так... И ведь никому не придет в голову проследить, чтобы она нормально поела! Приносят свои дурацки подносы и довольны, а она все потихоньку собакам скармливает...
Притворяться больше сил не было — да и перед кем? Тетя все равно видела его насквозь. Разве что перед самим собой... Смешно!
Тед уселся в кресло, вздохнул.
— Ну давай, рассказывай, не тяни.
— Я ее сразу узнала, как она вошла, — охотно начала тетя. Чувствовалось, то этот рассказ готовился и отшлифовывался все четыре дня, пока она ждала племянника. — На входе остановилась — бледная, глаза как плошки перепуганные, и этими глазами по залу пробежала, словно надеялась тебя увидеть, и при этом жутко боялась. Потом ко мне подошла — так мол и так, здравствуйте, вы меня еще помните, и все такое. Лицо спокойное, а губы аж синие и трясутся, мелко-мелко. Я говорю, что помню, конечно — и как дела, а она отвечает, что вот, на телевидение в передачу ее пригласили, и она хочет, чтобы я ей прическу сделала, потому что, как у меня красиво, ни у кого не выйдет
Тетя Аннет сказала это с гордостью — еще бы, к ней специально приехали стричься из-за границы! — хотя не хуже Теда понимала, что подоплека приезда Рене совсем другая. И неожиданно быстро свернула рассказ:
— Волосы у нее отросли, так я их по-новому подстригла, шапочкой, и цвет поярче, чтобы хоть поживее лицо выглядело. Поговорили немного... ну так, по-женски, потом я поесть ей предложила а она отказалась. Вот и все, потом она ушла.
Тед знал, что это далеко не все — тетя лишь попыталась заинтересовать его и, если он проявит интерес, готова рассказать значительно больше. Обычная игра... ну могла бы хоть сейчас не вести себя как ребенок!
— Значит, про меня она не спрашивала?
Ответ был как раз в духе тети Аннет:
— Ничего она не спрашивала, кому ты нужен... я ей сама все рассказала! И что в работу с головой зарылся, и что на себя не похож. И вообще... Она слушала... ни слова не говорила, только слушала, и видно было, что ее аж трясет.
Да уж... кто ее просил?! Пусть бы Рене думала, что с ним все в порядке!
— Она одна была? — Сам вырвался вопрос.
— Нет, не одна, — тетя сделала эффектную паузу, — с мужчиной...
— Такой молодой, блондинистый пижон?
— Нет, постарше. Моего возраста. — (Неужели отец Бруни? Значит, все-таки в газете была правда?!) — Низенький, плотный, — она подвигала плечами, наглядно показывая фигуру, — такой... мужичок. Пока она у меня была, он в зале сидел, две порции рубца съел — а как она вышла, деньги на стол кинул, сдачи ждать не стал и за ней.
Тед незаметно вздохнул, расслабляясь.
— Это ее шофер, — махнул рукой, немного помолчал, — не выдержал и спросил: — Еще что-нибудь она говорила? Или все только тебя слушала?
— Ну, — тетя неожиданно улыбнулась, вроде бы даже смутившись. — Подарок она мне привезла. Сказала — вы такое любите, пусть на память будет. Посмотри вон, — кивнула в сторону секретера.
Он подошел и замер, сразу поняв, о чем идет речь.
Стеклянные цветы на темно-зеленой керамической подставке. Анютины глазки... Коричневые... каштановые, с серединками из золотых бусинок — лишь верхний лепесток был светлым и казался махровым, как седая фигурная челочка.
— Рене... — он думал, что сказал это про себя, а на самом деле вслух.
Взял в руки, осторожно погладил лепестки...
— Ой, только не разбей! — эти слова заставили его опомниться.
Поставив безделушку обратно на секретер, Тед вернулся в кресло. Сказал — просто чтобы что-то сказать:
— Да-а, такое ни за какие деньги не купишь. Это ее подруга делала, баронесса фон Вальрехт.
Он ожидал вопросов, но тетя молча сочувственно таращилась на него. Усмехнулся — нечего его жалеть, с ним все в порядке — и тут ее прорвало:
— Да что ж вы делаете, люди! Оба друг без друга маетесь, места себе не находите — а все принципы какие-то дурацкие! Один сделал глупость, а теперь самому себе признаться в этом не хочет, а другая...
— Что — другая? — резко спросил Тед поняв, что продолжать фразу она не собирается.
— Не хотела я тебе говорить, да уж скажу! — Тетя сердито взглянула на него. — В самом конце, уходить она уже собралась, и вот стоит здесь, смотрит на меня, словно сказать еще что-то хочет, и сама не знает — что. Ну, я не выдержала, ей и говорю тихонечко: сходи ты к нему, поговори — вот возьми сейчас и пойди, не мучайся!..
Ну какого черта она лезет не в свое дело?! Что — счастье его устроить хочет? Ведь... ведь Рене могла действительно придти — а его не было дома! И она ушла...
— И знаешь, что она мне ответила? — Тетя все не унималась.
Он молча, не глядя на нее, мотнул головой.
— Если б я знала, что это поможет — на коленях бы поползла! Только ведь не ссорились мы, он просто ушел... значит плохо ему со мной было, так чего я навязываться пойду? И вообще — может, он там не один... Тут вся вздрогнула, губы в нитку сжала и замолчала. Видно было — плакать ей жутко хочется, но так и не заплакала. Я ей — да что ты, да нет у него никого! А она головой покачала и говорит — он уехал. Захочет — знает, где меня найти, только ведь ни разу даже не позвонил! Сказала это, улыбнулась — вроде как извинилась непонятно за что — и ушла...
Передача должна была начаться ровно в шесть — получасовое интервью в рубрике «Школа бизнеса».
Позавчера они с тетей все-таки разругались. Видит бог — он изо всех сил старался избежать конфликта: попытался сменить тему разговора на что-то, не связанное с его личной жизнью, рассказал пару анекдотов... и даже поел! (не хотелось, но решил не огорчать тетю). Но когда он уже собрался уходить, она вновь посмотрела на него все тем же сочувственным взором (что он, инвалид, в конце-то концов?!) и сказала увещевательно-задушевным тоном:
— Поезжай ты к ней! Не бойся, поезжай, она простит!
