Простушка на одну ночь - Айрин Лакс
Знал бы он, какие слухи нехорошие обо мне распускали! Похлеще тех, что он сам бы выдумать мог. Но я этим болтунам не позволяла нас с доченькой обижать. Разумеется, родители были рядом. Однако я и сама вот-вот стану родителем, это другой уровень ответственности.
Нет, он все-таки ничего не понимает!
Разозлившись на Марселя, испытывая сильнейшее желание высказать все, как есть, я набираю его номер.
— Отвечай, — бормочу себе под нос, слушая гудки равномерные. — Отвечай же!
Не отвечает!
Ну, каков, а?! Расстроил меня до глубины души, снова разбивает мне сердце!
Я записываю ему голосовое сообщение. Передумав, стираю.
Записываю и стираю!
Все не то…
Так проходит полчаса, а то и больше, но я ничего записать не смогла, в итоге ограничилась несколькими словами:
— Я тебя не понимаю, Марсель! Не понимаю, зачем ты от меня отгородился. Умалчиваешь о чем-то. Не могу понять, почему ты ограничиваешь меня в праве заботы о тебе. Не доверяешь? Думаешь, что я не справлюсь? Ты мне рамки рисуешь… Говоря твоим же языком, обрезаешь крылья. Извини, не могу остаться рядом с тобой, когда на шее такой короткий поводок. Если любить, то всем сердцем, если быть вместе, то навсегда, а не вот это все… Половинчатое. Извини, если обидела. Не хотела этого искренне. Разберешься в себе, может быть, захочешь увидеть дочку, нашу с тобой доченьку, ты знаешь, где меня найти.
Отправив это сообщение, я вдруг понимаю, что сама отношусь к Марселю предвзято и жду от него очень многого. Я говорю так, словно ему для решения понадобится не день и не два, и даже не несколько месяцев, а намного больше, что к тому времени успеет даже доченька родиться.
Как же это… все… невыносимо! Неправильно!
Почему все так непросто?!
Заламываю руки от отчаяния, не знаю, куда девать себя. И к любимому хочется до ломоты во всем теле, и боюсь, что он снова будет принимать мои знаки внимания со снисхождением, отказываться. Создается впечатление, будто я ему себя и дочку навязываю, а ведь это не так!
Снова схватив телефон, записываю еще одно голосовое сообщение, со слезами в голосе:
— Может быть, ты ведешь себя так холодно, потому что считаешь, будто я тебе навязываюсь? С беременностью своей… Будто жду от тебя поступков! Так вот ничего я от тебя не жду, не навязываюсь, о браке не прошу! — расплакавшись, добавляю. — И вообще, если даже ты меня замуж позовешь, я скажу тебе “НЕТ”!
Выдохнув, отправляю сообщение.
Высказалась вслух, полегчало значительно!
Уже спустя секунду я испытываю жаркое смущение и стыд, что так вспылила. Надо, наверное, удалить сообщения, пока Марсель их не прочитал.
Захожу в переписку, желая нажать кнопочку “удалить у всех”, но, к своему ужасу, замечаю, что сообщения уже увидены и прочитаны Марселем.
— О нет! — выдыхаю.
В дверь моей комнаты кто-то стучит.
— Лен, к тебе тут гости приехали, — голос отца звучит как-то странно.
Словно он удивлен.
— Сейчас, па. Минутку. Если это Ульяна, скажи, пусть заходит. Я скоро оденусь. Мне только проверить надо, все ли я взяла.
Вещи, тем временем, по всей комнате и кровати раскиданы. Нам уже выезжать с минуты на минуту, а я в раздрае жутком, слезы лью, носом шмыгаю от расстройства.
— Можно войти?
— Входи, — отвечаю автоматически и вдруг столбенею.
Потому что голос взрослого мужчины принадлежит не моему отцу.
В комнате появляется отец Марселя. Я медленно опускаюсь на кресло.
— Вениамин?
— Я могу присесть?
— Можете. Если найдете, куда. У меня здесь бардак! — заявляю я, вскочив и начав складывать вещи и опускать их в сумку одну за другой, без разбора.
Сложила, и ладно. Сортировать не буду! Дома разберусь, что к чему.
— Пожалуй, сюда присяду.
Я стараюсь не подавать вида, будто удивлена приходом отца Марселя. Но на самом деле я видела его достаточно давно. Еще тогда он выглядел сильно уставшим, сейчас на вид он постарел лет на двадцать и смотрится совсем стариком.
Это не мое дело, думаю я. Не мое!
Не хочу иметь с этим гадом ничего общего. Он вообще палки в колеса совал постоянно. Если бы не он, кто знает, как сложились бы отношения с Марселем! И вообще, что он здесь делает?!
— Что отец, что сын, одного поля ягода, — бурчу себе под нос.
— Я кое-что услышал.
— И что же это? — фыркаю.
— Не хотел подслушивать, но услышал, как ты отказала Марселю. Он сделал тебе предложение руки и сердца? — уточняет Кречетов-старший.
— А не пошли бы, Вениамин, говорить со своим сыном на эту тему? Или разговоры, касающиеся чувств, не ваша сильная сторона?
— Я бы поговорил с сыном. Если бы он захотел со мной разговаривать на личные темы. Он меня игнорирует. Общается только на темы, касающиеся бизнеса.
— Какая неожиданность, правда? Когда играешь судьбами людей, потом оказывается, что они не хотят тебя даже видеть! — сердито бросаю в сумку платье, в котором ходила к Марселю в больницу.
Пальцы скользят по передней части, украшенный красивыми, небольшими пуговицами.
Ох, эти пуговички…
Марсель просил меня их расстегнуть, целовал, доводил до экстаза жадно-жадно.
Внутри все сладко сжимается, трепещет, заводится так, что дышать трудно не только от пробудившихся чувственных воспоминаний, но и от обиды: как можно было взять и все испортить за один день?!
Уму непостижимо…
Неужели я позволю этому волшебству пропасть вот так просто?
Откажусь от любимого и буду одинока до конца дней? Теперь наверняка.
Попробовав, как сладко быть с тем, кого любишь всем сердцем, уже не сумеешь променять это на дешевый суррогат…
— Я знаю, что виноват. Марсель тебе говорил, наверное?
— О нет, Марсель со мной тоже не разговаривает открыто. Очевидно, я нахожусь вне круга его доверия.
Кречетов-старший сосредоточил на мне взгляд. Несмотря на изможденный вид, его взгляд все еще был сильным, полным эмоций.
