Санта Монтефиоре - Французский садовник
И тут позади нее послышался голос, словно в дырявую лодку, готовую вот-вот пойти ко дну, вдруг перебросили спасительный канат. Обернувшись, Генриетта увидела Джереми. Он застенчиво улыбался ей. Его порозовевшие щеки подчеркивали голубизну глаз, а светлые пушистые ресницы казались до неприличия длинными. Почему она раньше не замечала их? — удивилась про себя Генриетта.
— Джереми! — Она обрадовалась Фицгерберту, словно тот был самым близким и дорогим ее другом. — Как приятно вас видеть.
Джереми вздохнул. Генриетта стала еще прекраснее.
— Отлично выглядите, — пробормотал он, проклиная себя за неуклюжесть. Вот опять он ляпнул первое, что пришло в голову.
Генриетта смущенно покраснела:
— Спасибо.
— Ох уж эта жара, — вмешалась Кейт. — У тебя такой вид, словно тебе нужно на свежий воздух.
— Ты совершенно права, — откликнулась Генриетта. Присутствие фермера придало ей храбрости. — Джереми, не хотите прогуляться со мной? Одной страшновато — никогда не знаешь, кто прячется в парке среди кустов.
Джереми никак не ожидал, что Генриетта сама сделает первый шаг.
— С огромным удовольствием, — взволнованно отозвался он.
Подхватив его под руку, Генриетта повернулась к Кейт:
— Знаешь, Кейт, тебе не помешало бы съесть еще парочку пирожных. Ты такая худая, что того и гляди исчезнешь совсем.
Кейт не привыкла, чтобы Генриетта разговаривала с ней подобным тоном. Она хмуро оглядела зал в поисках мужа, но даже тот сбежал, улучив удобный момент.
— У меня сломалась машина в миле от города — пришлось идти пешком. Сегодня чудесный вечер, — заговорил Джереми.
— Да, в последние дни стоит теплая погода. Значит, нас ждет хорошее лето? Да?
— Жаркая неделька в мае не редкость. Июнь, видимо, будет теплым, а в июле наступит невыносимая жара.
— Вы так уверенно говорите об этом, потому что вы фермер?
— Нет, потому что я оптимист. — Генриетта захихикала, и это окрылило Джереми.
— Я тоже оптимистка, — призналась Генриетта.
— Это вам очень идет.
— Вы не против, если мы немного прогуляемся? Вам сегодня и так пришлось пройти довольно много?
— Прогулку с вами я не променял бы ни на что на свете.
Генриетта ощутила необычайную легкость, бурлящую радость, словно где-то в груди пришли в движение тысячи воздушных пузырьков. Джереми не лгал, он говорил искренне.
Глава 31
Белые цветы боярышника и терна на живой изгороди
Этой ночью Миранда не могла уснуть. Теперь она не сомневалась в том, что Дэвид ей изменяет с Блайт. Ее переполняли боль и ярость. Как мог Дэвид заниматься с ней любовью, с нежностью смотреть на нее и безмятежно играть с детьми, если все это время подло предавал свою семью?
Дэвид спал мирным сном человека, лишенного совести. Миранда раздумывала, лежа в темноте, стоит ли прямо бросить ему в лицо обвинения. Выложить Дэвиду все начистоту? Выгнать Блайт? Позвонить, наконец, самому Тео Феннеллу и выяснить, что за таинственное украшение купил ее муж и какую надпись попросил выгравировать на нем? Миранда представила себе эту сцену. Безобразную ссору. Ужасные вещи, которые они с Дэвидом наговорят друг другу. После этого ее семейной жизни придет конец.
На следующее утро дети после завтрака побежали играть к дуплистому дереву, оставив Миранду мыть посуду на кухне. Блайт игриво подхватила Дэвида под руку.
— Вот что, милорд, покажите-ка мне ваши владения.
— Дорогая, я прогуляюсь с Блайт по саду. Мы заглянем к детям — может, они захотят присоединиться к нам. Хочешь, пойдем вместе?
— Нет, спасибо. Я закончу с посудой и займусь волосами — хочу вымыть голову. — Миранда поморщилась. Эти двое беззастенчиво манипулировали ею, ломали комедию, чтобы остаться вдвоем. Ей не хотелось отпускать мужа с любовницей, но она осталась у раковины. Это была единственная возможность поймать их с поличным.
Блайт с Дэвидом направились к дубу, где дети возобновили игру, начатую два дня назад. Жан-Поль пока не показывался. Ребятам пришлось обойтись без крокодила. Взрослые постояли, глядя, как вооруженные до зубов пираты носятся вокруг дерева, а затем медленно побрели в сторону огорода.
— Я обожаю теплицы, — хрипло прошептала Блайт. — Там так жарко и влажно, это меня заводит.
— Мне кажется, это не лучшая идея, — вяло возразил Дэвид.
— Почему же? Мы совершенно одни. Я соскучилась по тебе.
— Нам пора покончить с этим, — пробормотал Дэвид, думая о детях и страстно желая оказаться с ними. — Так не может больше продолжаться. Нам было хорошо вместе, но ты заслуживаешь большего, — тактично добавил он.
— Для меня нет никого лучше тебя, Дэвид. Каждый раз, стоит нам расстаться, я думаю, что это конец. Я люблю Миранду, мне дороги ваши дети. Я вовсе не хочу, чтобы ты рисковал всем этим ради меня. Но потом мы встречаемся снова, и моя воля слабеет. Боюсь, я не в силах сопротивляться искушению. Я приехала сюда не для того, чтобы предать Миранду. Господи, мы ведь дружим с самого детства. У меня и в мыслях не было добиваться тебя. Пожалуйста, поверь мне. Я вовсе не хочу соблазнить тебя в твоем собственном доме. Но ничего не могу с собой поделать.
— За эти два дня мы не совершили ничего предосудительного.
— И не совершим, — заверила Дэвида Блайт. — Это всего лишь невинный флирт, ничего более.
— Так ты согласна, что нам лучше расстаться?
— Целиком и полностью.
— Не думай, что я больше не хочу тебя, я поступаю так из уважения к жене.
— Ты прав. Я тоже уважаю чувства Миранды. Нам с самого начала не нужно было затевать этот роман.
Они подошли к дверям теплицы и проскользнули внутрь.
— Ух ты! — воскликнула Блайт при виде аккуратных рядов орхидей и тубероз, источавших одуряющий аромат. — Это что-то невероятное! Ваш садовник — настоящее чудо!
— Да, он действительно хорош.
— И вдобавок красив, — усмехнулась Блайт, надеясь заставить Дэвида ревновать. — Но ты интереснее. И к тому же моложе. — Она накрыла ладонью ширинку Дэвида. — Ну, я слегка разочарована. Но почему бы нам не разбудить змея?
— Нет! — Дэвид попятился, но Блайт успела расстегнуть «молнию» у него на брюках. Он схватил ее за руку. — Блайт! Я сказал «нет». — Увидев ее затуманенные желанием глаза, он добавил: — Не здесь.
Жан-Поль шел к огороду, когда заметил какое-то движение в теплице. Ему не пришлось долго гадать, что это было. Когда-то, много лет назад, он сам стоял там, среди горшков с цветами. Жан-Поль замер, будто прирос к земле, возле холодной опоры для вьющихся растений. Чутье подсказывало ему, что это Блайт с Дэвидом. У него сжалось сердце при мысли о Миранде и детях. История этой семьи странным образом переплелась с его собственной. Сходство слишком бросалось в глаза, чтобы от него отмахнуться. Он чувствовал внутреннюю связь с Мирандой, и потому особенно остро сознавал свою вину перед Филиппом. Эта мучительная раздвоенность терзала его.
