Юна-Мари Паркер - Великосветский скандал
– Об этом не может быть и речи, мы должны найти способ доказать, что Катрин не убивала Гая, – заявила Диана.
– А мы знаем, что она не убивала, – поддержал ее Майлз. – Но кто, черт возьми, это сделал? Мы ломаем голову все эти дни и ничего не можем придумать. – Он понурился, сжимая и разжимая кулаки.
Серж сел на диван рядом – этакая сильная, несущая покой и уверенность фигура.
– Мы найдем ответ, Майлз. Он должен быть. – Серж повернулся к Диане. – Ты рассказала нам общепринятую версию того, что случилось в воскресенье. Но что говорит обо всем этом сама Катрин?
Диана в отчаянии махнула рукой.
– Все очень элементарно, – ответила она. – Катрин признает, что у нее с Гаем произошла ужасная ссора в комнате для хранения ружей. Она отправилась туда, чтобы попросить у него денег. Я думаю, что они понадобились ей для того, чтобы тайком от нас улететь в Америку и встретиться там с Карлосом. Очевидно, такой же вывод сделал и Гай. Катрин говорит, что он пришел в страшную ярость, угрожал, что как несовершеннолетняя она будет находиться под опекой и что он практически запрет ее в Уилмингтон-Холле. Она признает, что, пока он кричал и угрожал, она положила руку на ружье Чарли, которое находилось на столе, и рассеянно трогала его, не имея намерений брать его в руки или тем более воспользоваться им. В общем-то Катрин умеет обращаться с ружьями. Вместе с кузенами она ездила охотиться на кроликов с двенадцати лет. Ее обучал обращению с ружьем сам Чарли. Ружье это не тот предмет, которого она может испугаться. Вы понимаете, что я имею в виду? О Господи, лучше бы она его не трогала, потому что на нем есть ее отпечатки вместе с отпечатками многих других людей, потому что Чарли часто одалживает его гостям или членам семьи. – Переведя дыхание, Диана продолжила рассказ. – Гай возился с другим ружьем, и перепалка становилась все горячей. Он грубо обозвал ее, Катрин разрыдалась, выбежала из дома и решила на моей машине уехать в Лондон. Она решила взять паспорт, занять у подруги денег и улететь в Нью-Йорк, где надеялась увидеть Карлоса. Она паковала вещи, когда в квартире на Итон-террас появилась полиция и арестовала ее.
Последние слова Диана произносила уже шепотом. Круги под глазами стали сейчас еще заметнее.
– Ты не думала о том, чтобы нанять частного детектива? – спросила Франческа.
– Пока нет. Я разговаривала с Чарли. Он не очень одобряет эту идею, говорит, что это ухудшит наши отношения с полицией, – ответила Диана. – Знаете, они могут обозлиться из-за того, что мы усомнились в их способностях, и все обернется против Катрин.
– Вздор! – сказал Серж. – Если ваша полиция такая же, как наша, кому нужны дружеские отношения с ней? Найми перво-наперво частного сыщика, Диана. Мы должны докопаться до сути этого дела ради Катрин. Где она сейчас?
– Они держат ее в Холлоуэе. – Диана передернула плечами. – Я навещала ее вчера. Вы не представляете, какое ужасное это место! Тюрьма переполнена, впечатление самое мрачное, бедные дети в кошмарном состоянии. Я надеюсь вызволить Катрин оттуда завтра.
Майлз, внимательно слушавший мать, наклонился и положил ладонь ей на плечо, как бы пытаясь защитить ее.
– Не переживай, мама, все образуется. Мы вызволим Катрин, – сказал он.
Диана улыбнулась ему в ответ, оба понимающе посмотрели друг на друга. Затем она отвела взгляд. У нее не было сил сказать ему, что накануне вечером звонил Карлос Рейвен, тем самым добавив новых забот. Диана сказала Карлосу, чтобы он навсегда исчез с глаз. Воспоминание об этом рождало в ней чувство вины. Вины Карлоса ни в чем не было, но Диана не хотела лишних осложнений. Жизненно необходимо, чтобы он и Катрин больше никогда не встретились. Она не может объяснить ему, почему именно. Диана вынуждена будет лгать и Катрин, если она спросит о Карлосе.
Клубок обмана и лжи, который она и Гай намотали за многие годы, становился все туже и запутаннее и грозил погубить их всех.
Глава 20
– Прошу тишины. Встать для приветствия судьи, – произнес замогильный голос.
Судья Эдвард Хьюз-Литтон вошел в зал суда с достоинством человека, который знает свое место в обществе. Он величественно наклонил голову в парике, защитник обвиняемой и секретарь суда поднялись и уважительно ему поклонились. В суде номер один лондонского Олд-Бейли начинался один из самых скандальных процессов за всю историю – процесс над Катрин Эндрюс, обвиняемой в убийстве отца. Господин судья Хьюз-Литтон расположился на возвышении, разложил перед собой бумаги. Складки алой с черным мантии и белоснежное жабо скрывали его фигуру и угловатые плечи. Было десять часов утра, и он хотел обговорить в приватном порядке некоторые детали, прежде чем запускать в действие неотвратимые механизмы процедуры. Скоро просторный, отделанный дубовыми панелями зал со стеклянным потолком, через который лился дневной свет, и стульями с высокими спинками, на которых изображен герб Лондона, заполнится людьми, жаждущими не пропустить ни одного слова, сказанного обвиняемой или свидетелями. Справа от судьи располагалось жюри в составе двенадцати присяжных заседателей, занимающих два ряда мест на возвышении, место для дачи свидетельских показаний располагалось между ними и судьей. На противоположном конце зала, вверху, находились места для публики, которая стояла за ограждением с шести часов, горя желанием следить за всем происходящим в зале. Разного рода клерки, барристеры, адвокаты и полицейские, не говоря уж о представителях прессы, заполнят места, увеличив тем самым напряженность атмосферы, сопутствующую этому делу на протяжении последних нескольких недель.
Четырьмя часами ранее Катрин привели в Олд-Бейли, и сейчас она ожидала в отделанной белыми плитками камере под охраной трех полицейских – двух мужчин и одной женщины – того момента, когда будет вызвана. Лицо ее было похудевшим и бледным, время от времени дрожь волнения пробегала по ее телу, пока она сидела, сцепив руки перед собой. На ней было простенькое голубое платье с белым воротничком, длинные черные волосы зачесаны назад и перетянуты синей лентой.
В обширных коридорах этого внушительного здания, вмещавшего почти тридцать самостоятельных залов суда, беспокойно ожидали начала действа свидетели защиты. Их возглавляла Диана, которую много фотографировали, когда она появилась в Олд-Бейли. С ней были ее мать, Чарльз и Софи и их сын Филипп. Управляющий фермы и несколько слуг Саттонов также были вызваны в качестве свидетелей. От обвинения готовы были давать показания несколько полицейских и врач-психиатр, хотя время дачи показаний наступит еще очень нескоро.
Когда закончилось обсуждение между господином судьей Хьюз-Литтоном и защитником обвиняемой, они обратились к своим документам и справочникам, разложенным перед ними на длинных столах, кивая друг другу головами в париках, а их черные мантии еще больше усиливали впечатление того, что действие происходит в средние века. Секретарь суда, тоже в черной мантии и в парике, поднялся из-за стола, и по его сигналу восемнадцать потенциальных присяжных заседателей вошли в зал суда и заняли места сзади.
