Вера Кауи - Найди меня
– Чем скорее, тем лучше! Ты об этом узнаешь, как только мне самой станет известно.
Было около трех часов ночи, когда Барт, вставив в щель магнитную карточку, отворил охраняемые электронным сторожем ворота, чтобы впустить автомобиль с сидящими в нем Мэгги и Конни. Они прилетели в аэропорт имени Джона Уэйна, на частном самолетике, том самом «Лирджете», которые принадлежал поклоннику Мэгги.
В аэропорту их встречал только Барт. Поклонник был важной политической шишкой и не хотел лишний раз засвечиваться, а Мэгги и сама терпеть не могла шумихи вокруг своей персоны.
Поздний час и маленький аэропорт, державшееся в строгой тайне время прибытия позволили остаться им совершенно незамеченными. Тем сильнее было потрясение, которое ожидало их у собственного дома. Пока Мэгги отпирала входную дверь, а Барт вытаскивал из багажника чемоданы, из-за огромного лимонного дерева выскочила темная фигура и с пронзительным визгом набросилась на Мэгги.
– Сука! Воровка! Грязная шлюха! – в ярости вопила дорвавшаяся до своей жертвы дьяволица. – Ты украла у меня брата! Он принадлежал мне, а не тебе! Он умер, а я осталась нищей!.. Это нечестно… Со мной всегда поступали нечестно! У него было все, у меня – ничего… ему досталась вся слава и деньги, а мне – одни неудачи… Ты не имела никакого права! Он был мой близнец, он мне принадлежал! Только мне!
Карла Баннистер с размаху налетела на Мэгги, и та отлетела назад, упала, сильно ударившись головой о дверной косяк, и осела, ошарашенная и истекающая кровью. В ту же секунду Карла прыгнула на нее и, дыша ненавистью, вцепилась в горло Мэгги.
Конни подскочила, чтобы прийти на выручку Мэгги, но ее грубо отшвырнули, и она рухнула на дорожку. Конни отчаянно закричала. И тут подоспел Барт, который оторвал Карлу от Мэгги и так ударил в челюсть, что она осела.
Мэгги пришла в себя на руках у Барта, который внес ее в дом.
– Оставь меня! – приказала она, но голос ее прозвучал жалобно. Дотронувшись рукой до разбитой щеки, она увидела на ней кровь.
– Что это? – растерянно спросила она.
– Ты ударилась щекой о косяк. Еще шишку набила и синяков, но, кажется, ничего серьезного, переломов нет.
– Что же это было?
– Карла Баннистер. Да. Там Конни ее сторожит. Я ее уложил отдохнуть. Сначала надо с тобой разобраться, а потом возьмемся за нее.
– То, что она псих, для меня давно не секрет, – сказала Конни, согревая в ладонях стакан бренди, – но я не думала, что она такая агрессивная.
– О ней нужно позаботиться, – заметил Барт. – Я хочу сказать – позаботиться всерьез.
– Дай Бог здоровья нашему другу-доктору.
– Тебе за твое милосердие надо выплачивать страховку, – обратился Барт к Мэгги. – Голова все еще болит?
Она кивнула.
Мэгги была бледна как снег, вся правая сторона лица распухла и посинела. Доктор, который просветил ее портативным рентгеновским аппаратом, сказал, что в этом месте перелом, но небольшой, заживет без специального лечения.
Мэгги сидела с отсутствующим выражением, уставившись в пространство невидящим взглядом.
– Но как она смогла пробраться в сад при всей этой электронной начинке? – допытывалась Конни у Барта, еще не остыв от пережитого шока. – Ты же говорил, это абсолютно надежная система?
– Она, видимо, подобралась со стороны холмов позади дома и каким-то образом спрыгнула сюда, минуя сенсоры. Завтра все проверим, и если обнаружится белое пятно, не охваченное пеленгом, исправим.
Конни пожала плечами.
– Правду говорят, что психи ужасно изобретательны… Заметили, какое у нее было лицо?
Мэгги со стуком поставила на стол кофейную чашку.
– Пойду лягу.
Она встала и, покачнувшись от слабости, чуть не упала. Барт потянулся к ней, чтобы помочь, но она жестом отстранила его.
– Я сама могу идти.
Он все же для верности проводил ее в спальню. Она прилегла на краешек постели, свесив голову, и прикрыла глаза. Лицо ее было все таким же белым. Вдруг она содрогнулась и сказала сдавленным голосом:
– Меня, кажется, сейчас вырвет.
Он успел вовремя отнести ее в ванную, ее вывернуло в унитаз. Барт вытер ей лицо мокрой салфеткой. Потом взял ее на руки – она уже перестала сопротивляться – и бережно унес назад в спальню, где сел в шезлонг, держа ее на коленях.
– Ты пережила сильное потрясение, – успокаивал он ее, – вот организм и среагировал.
Он тоже ждал реакции, реакции этой женщины, которая не терпела, когда до нее дотрагивались, а вот поди ж ты, сидела теперь у него на коленях, в его объятиях, так близко, что они чувствовали тепло друг друга, и он гладил ее, стараясь унять ее нервную дрожь.
– Знаешь, Конни права. Карла Баннистер ненормальная. Неудивительно, что она сыграла такую зловещую роль в жизни брата. Ей, должно быть, было невыносимо смотреть, как он процветает, когда ее самое смешали с прахом. И она уже почти разделалась с ним, отомстила за свое унижение, но ты не дала ей воспользоваться плодами победы, разрушила ее планы. И надо же тому случиться, что помешала ей именно ты, звезда, какой она сама мечтала стать. Да, успех, как мы с тобой знаем, штука коварная и неверная, но отсутствие его может породить страшные беды.
Мэгги промолчала. Только смотрела перед собой все тем же отсутствующим взором и дрожала, как испуганный щенок.
– Я хотела только одного – помочь ему, как он просил, – наконец выговорила она. – Он уже отчаялся вырваться из лап сестры. Он говорил, что задыхается в своем доме. Я сделала то единственное, что могла. Все прочее было бы бесполезно, потому что никакой суд не мог бы оспорить ее родственных прав, а она наверняка обратилась бы в суд. Мне оставалось только одно средство…
– Это выбило ее из седла. Она не могла представить себе, что можно зайти так далеко.
– Что значит – далеко зайти?
Она удивленно вскинула на него глаза.
– Вплоть до брака.
Мэгги пристально посмотрела на него. Он выдержал ее взгляд и не отвел глаз. Ее тигриные глаза смотрели пусто, по ним ничего нельзя было прочесть. В левом глазу резко обозначились три коричневых пятнышка на радужной оболочке.
Она нахмурилась, отвернулась, и Барт понял, что не получит никакого объяснения.
– Я не хочу, чтобы ее наказывали, – твердо сказала Мэгги.
– Как скажешь. Я прослежу за этим.
– Хорошо.
Опять воцарилась тишина. Наконец она глубоко вздохнула, совладала со своей дрожью, расправила плечи, подняла опущенную голову. Пришла в себя.
– Да, постарайся, – сказала она тоном, который хорошо был ему знаком.
Она высвободилась из его объятий и встала с его колен. Она была бледна и плохо держалась на ногах, но Барт не раз был свидетелем тому, как она напряженно работала в том состоянии, когда другая на ее месте объявила бы себя больной и не вставала с постели.
