Ноты соблазна - Аделина Жемчужева
— Ты разрушила всё, — продолжил он, отпустив меня с такой силой, что я едва не упала назад. — И теперь хочешь сбежать, оставив меня одного с этими осколками?
Я почувствовала, как что-то во мне надломилось. Боль от его слов смешивалась с физической болью, и я поняла, что должна бороться, даже если шансы на спасение были ничтожны.
— Я ничего тебе не разрушила, Гюстав, — сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал твёрдо. — Я просто полюбила другого.
— Замолчи! — взревел он, а затем схватил меня за волосы, грубо заставляя встать. Я вскрикнула, но он не остановился.
— Ты неблагодарная! — продолжал он, таща меня в спальню.
С силой толкнув меня внутрь, он захлопнул дверь и запер её на ключ.
— Сиди здесь! — бросил он через дверь.
В тишине я услышала, как его шаги удаляются, оставляя меня одну, словно пленницу в собственной комнате.
Я стояла посреди спальни, вдыхая воздух, наполненный тяжёлым запахом страха и боли. Мои ноги подкашивались, а слёзы всё продолжали литься, не в силах остановиться. Я чувствовала, как холод охватывает меня изнутри. Сердце бешено колотилось, а каждый вдох казался слишком тяжёлым. Я пыталась понять, что происходит, что я здесь делаю, но его слова звучали в моей голове, как болезненный отголосок: «Ты разрушила всё. Ты предала меня.»
Я опустилась на кровать, закрыв лицо руками, и больше не пыталась сдерживать себя. Мои плечи вздрагивали от рыданий, я не могла удержать слёзы, которые стекали по щекам, смачивая подушку.
Гюстав забрал у меня не только чувства, но и моё спокойствие, мою уверенность, мою жизнь. Он превратил меня в что-то совершенно чуждое, в нечто, что не могла понять даже я сама. Я не знала, как продолжать. Мне не было куда бежать. Вокруг только стены, запертая дверь и этот невидимый, но весомый груз, который он на меня навесил.
«Что если он не отпустит меня?» — этот вопрос встал в голове, будто на него не было ответа. Я чувствовала, как его присутствие тянет меня всё глубже в этот тёмный, жуткий мир, где нет места для любви, только для страха и боли.
В голове звучали его слова: «Ты уйдёшь сломленной».
Неужели так будет?
Я должна была что-то предпринять. Мои мысли были хаотичными, сердце стучало так громко, что казалось, весь мир слышит этот грохот. Гюстав был в ярости, и я знала, что в таком состоянии он может быть опасен.
Арман… Его лицо всплыло перед глазами, и страх за его жизнь захлестнул меня волной паники. Я подошла к двери и попыталась повернуть ручку — бесполезно, она была заперта.
Мой телефон в гостиной. Я даже не знаю как сообщить об этом Арману.
Глава 37. Беспокойство
Арман
Я не видел Селин весь день, и это не давало мне покоя. Она не появилась на работе, и на мои звонки не отвечала. Я уже несколько раз пытался связаться с Вероникой, чтобы узнать хоть какую-то информацию, но та лишь подтверждала, что Селин до сих пор не пришла. Это было странно. Необычно. Тревожные мысли роились в моей голове, не давая покоя.
«Что, если с ней что-то случилось? А вдруг она попала в беду и ей нужна моя помощь?»
Я ходил по кабинету из угла в угол, пытаясь сосредоточиться на работе, но мысли упорно возвращались к Селин. Несколько раз я поднимал телефон, намереваясь снова позвонить ей, но каждый раз откладывал. Не зная, что делать, я решил попросить Веронику попробовать связаться с ней ещё раз.
Вероника звонила ей дважды, но ответа так и не было. Это становилось всё более подозрительным.
«Она могла поговорить с Гюставом о разводе? Возможно, да. А может, она ещё не решилась на этот шаг,» — размышлял я, пытаясь найти объяснение её молчанию.
Раздался звонок телефона, прервав ход моих мыслей. На экране высветилось имя — Гюстав. Сердце ёкнуло, и в голове тут же зажглась тревога.
«Только бы ничего плохого», — подумал я, прежде чем ответить.
— Да? — сказал я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
— Алло, старина, как ты? — раздался голос Гюстава. Он звучал неожиданно бодро, даже слишком радостно для обычного звонка.
— Отлично, как обычно работаю, — ответил я коротко.
— Слушай, я сейчас тороплюсь, но решил позвонить. Просто хотел сообщить, что Селин сегодня не придёт на работу. Она плохо себя чувствует, думаю, подхватила простуду, — сказал он без особого участия.
Эти слова встревожили меня ещё сильнее.
Я замолчал, пытаясь осмыслить слова Гюстава. Его голос звучал слишком радостно для человека, который якобы заботится о больной жене. Это настораживало.
— Простуда? — переспросил я, стараясь не выдать своего беспокойства. — Но почему она не отвечает на звонки?
— Спит, — безразлично бросил он. — Я дал ей лекарства, она теперь отдыхает. Не волнуйся, я всё держу под контролем.
«Слишком спокойно,» — пронеслось у меня в голове. Селин обычно всегда хотя бы пишет, если не может говорить. Почему теперь — тишина?
— Нужна моя помощь, Гюстав?
— Нет, — резко ответил Гюстав, его тон вдруг стал более жёстким. — Всё в порядке, спасибо.
Он быстро попрощался, не дав мне возможности возразить, и повесил трубку.
Я застыл с телефоном в руках. Что-то было явно не так. Селин не отвечала. Гюстав избегал прямых ответов и был слишком напорист в своей попытке удержать меня от визита.
В груди нарастало чувство тревоги. Если Гюстав ведет себя как не в чем не бывало, значит она ещё не затронула тему о разводе. Гюстав же мне сразу рассказал бы.
Черт!
В голове мелькали противоречивые мысли. Гюстав слишком спокоен, словно всё под контролем, но я его знаю — он не из тех, кто просто так теряет бдительность. Если бы Селин действительно заговорила о разводе, он бы отреагировал иначе. Либо она ещё не успела затронуть эту тему, либо… либо она всё бросила.
* * *
На следующий день никаких новостей о Селин так и не появилось. Тревога с каждым часом становилась сильнее, накрывая меня с головой. Я попытался погрузиться в работу, отвлечься от гнетущих мыслей, но это было бесполезно. Документы передо мной оставались непрочитанными, цифры и слова сливались в бессмысленный поток.
Я уже несколько раз поднимал телефон, чтобы позвонить ей или хотя бы снова написать, но каждый раз откладывал. Что, если это покажется навязчивым? Или вызовет подозрения? Но чем дольше я ждал, тем больше внутри меня разрастался страх.
Нервно постукивая ручкой по столу,
