Выбор (ЛП) - Блэк Шайла

Пока Сет продолжал колотить ублюдка, из носа и рта придурка хлынула кровь. Зубы полетели по полу. Все больше лицевых костей трещало под каждым жестоким ударом. По сравнению с этим то, что он сделал с Пайком несколько недель назад, выглядело как дружеское похлопывание по спине.

Встав между дергающимися ногами мужчины, Бек с рычанием наступил ногой на промежность придурка, придавив его член каблуком. Да, он, черт возьми, игнорировал свою клятву Гиппократа и наслаждался криками боли этого ублюдка. Затем он насладился несколькими булькающими мольбами после того, как пнул хозяина по коленной чашечке своими мокасинами.

Когда свинья обмякла и потеряла сознание, Бек сделал неровный вдох, прислонился к стене, тяжело дыша, чтобы восстановить дыхание.

Сет не унимался.

— Остановись, — прорычал Бек, сжимая напряженное плечо частного детектива. — Если ты не знаешь, где спрятать тело и как очистить место убийства, тебе нужно отпустить его.

Сет развернулся, послав ему взгляд, полный нечеловеческой ярости:

— Какого хрена тебя это волнует? Если я убью его, ты навсегда избавишься от меня.

— Потому что Хэвенли не все равно. — Признание этого было отстойным, но сегодняшний вечер был слишком полон реальности, чтобы игнорировать это.

Они желали одну и ту же девушку, и ни один из них не сдавался. Если только он не был действительно чертовски неправ, на каком-то уровне она тоже любила их обоих.

— Сукин сын, — пробормотал Сет, наконец разжав кулак и согнув руку.

— Ну же. Давай найдем Хэвенли. Судя по тому, как орал этот мешок дерьма, появление копов — всего лишь вопрос времени. Нам нужно уходить.

Сет моргнул и отрывисто кивнул. Он медленно встал и уставился на окровавленного домовладельца, в то же самое время вдохнул глубже и плюнул ему в лицо.

Бек сделал мысленную пометку не злить Сета — никогда. Слава богу, парень не согласился драться в ту ночь, в «Тенях». Он, вероятно, все еще выздоравливал бы в отделении интенсивной терапии.

Оба покрытые кровью, они тащили задницы через двор. Беку пришлось спросить:

— Где ты научился так махать кулаками?

— После того, как я ушел от силовиков, водился с людьми, с которыми не должен был, — он пожал плечами. — Там и научился.

Бек не был уверен, что это значит и почему это звучало так зловеще. Он отбросил это, когда они подошли к двери дома Хэвенли.

— Я не знаю, хочу ли я обнять ее или положить себе на колени.

— И то, и другое по порядку. Но ты прав. Мы должны убраться отсюда сейчас же. Что происходит с Эйблом?

— Старик нуждается в серьёзном уходе. У госпиталя не было никакого права освобождать его сегодня. Но у меня там нет привилегий на допуск, так что возражения ни хрена бы не сделали, — вздохнул Бек. — После того, как выберемся отсюда, я сделаю несколько звонков и устрою ему постель на ночь. У меня есть друзья в неврологии, я позвоню завтра. Они могут помочь нам составить долгосрочный план ухода.

— Великолепно. А Хэвенли?

— Я снимаю квартиру рядом с больницей на те ночи, когда нахожусь на дежурстве. Она может остаться там.

— Я помогу ей устроиться.

Бек приподнял бровь, затем пожал плечами. Лучше бы они сейчас не спорили.

— Отлично. Тогда завтра…

— Завтра мы начнем разъяснять кое-что этой упрямой женщине.

— Не могу не согласиться, — Бек покачал головой и ухмыльнулся в сторону Сета. — Посмотри на нас, мы ладим и все такое.

— Неужели чудеса никогда не прекратятся? — возразил Сет с кривой усмешкой. — А теперь давай посмотрим, как поживает наша девочка.

Нервы гудели, как рассерженный улей, в животе Хэвенли, когда она подавила всхлип и схватила последнюю одежду из пластикового контейнера. Она засунула вещи в чемодан горчичного цвета, который отец помог ей упаковать, когда они покинули Висконсин семь коротких месяцев назад, отправляясь в поисках новой надежды на запад.

Эта надежда уже угасла. Она не знала, куда идти дальше.

Здешние врачи не вылечили ее отца. Стоимость жизни, наконец, съела последние их сбережения. И поскольку у нее не хватило смелости заплатить за квартиру в валюте, которую требовал мистер Санчес, он собирался выселить их. Что она могла сказать отцу? Как она теперь будет заботиться о нем?

После всего, что она сделала, пытаясь построить для них будущее, она потерпела неудачу.

Волна поражения угрожала ей новым всплеском обжигающих слез. Хэвенли удержала их. Не было времени для печали или жалости к себе, время было только для того, чтобы собрать вещи, выйти и попытаться решить, куда они с папой могли бы пойти на ночь. Она слышала, что приюты для бездомных опасны… но куда еще они могли бы отправиться?

К счастью, отец спал, не обращая внимания на тот факт, что за десять минут с тех пор, как она трусливо пробежала через двор, ей удалось собрать почти все, что у них было. Она отогнала воспоминания о губах мистера Санчеса, ползущих по ее шее, когда он стягивал ее футболку через голову, о его пальцах, ласкающих ее кожу, о мерзких вещах, которые он прошептал, что сделает с ней, прежде чем позволит ей покинуть его кровать…

Ее охватила дрожь. Она тяжело вздохнула, жалея, что у нее нет времени принять душ. Но она должна сосредоточиться, быть практичной, оставаться сильной.

«Десять секунд, — пообещала она себе. Она даст себе десять драгоценных секунд, чтобы поплакать, а потом придумает, как жить дальше.

В ее голове промелькнули воспоминания о детстве. Тогда всё было так просто. У нее была одежда и игрушки. Она никогда не беспокоилась о том, где будет ее следующая еда или где она будет спать по ночам. Мама работала кассиром в продуктовом магазине. Отец присматривал за фермой. Лето было солнечным и идиллическим, зимы полны снежных приключений. Жизнь была беззаботной.

Сегодня почти все, что у нее было, уместилось в одном чемодане. Она не ела больше двенадцати часов, и ее желудок словно приклеился к позвоночнику. Она понятия не имела, где приклонит голову сегодня вечером.

Что, черт возьми, происходит с ее жизнью?

Хуже того, что будет завтра? Нет, позже сегодня. Ей все равно негде жить, и ее босс ждал ее в "Базукас", иначе она потеряет единственную работу, которая у нее была. Где бы ее отец проводил часы, пока она обслуживала столики? Он не мог оставаться на улице.

Хотя ее десять секунд истекли, Хэвенли упала на колени, закрыла лицо руками и зарыдала. Потому что, какими бы ужасными ни были все эти проблемы, было гораздо больнее знать, что Бек и Сет теперь знали все ее беды.

Сколько времени им потребуется, чтобы извиниться и уйти из ее жизни?

Немного, она уверена. Таковы были люди; она их не винила.

Позади нее открылась дверь. Хэвенли вскочила на ноги и вытерла слезы, не совсем уверенная, кого она найдет в дверях. Она вздохнула с облегчением, что это был не Санчес.

Затем она поняла, что рубашка Сета была пропитана кровью. Штанины брюк Бека и носки его ботинок выглядели ненамного лучше. Неужели они избили Санчеса? Она прерывисто вздохнула. Был ли он все еще в сознании? Жив?

«Тебя это волнует?»

Даже если это делало ее ужасным человеком, нет.

Бек одним взглядом окинул её чемодан.

— Хорошо. Ты собрала вещи. Пора уходить.

Она кивнула и сложила в свою единственную коробку у двери старую швейную машинку матери.

— Я… я знаю. Я соберу вещи отца и все наши бумаги через несколько минут.

— Ты позаботишься о вещах отца. Я принесу бумаги, — настоял Сет.

Хэвенли замерла, затем ее охватил ужас, когда она подумала о просроченных счетах за телефоны, папиной больничной койке и ее осеннем обучении, лежащих в ящиках комода. Бек и Сет уже видели худшие из ее проблем, но мысль о том, что они тоже узнают обо всех этих трудностях, заставила ее грудь сжаться.

— Я принесу их, — она бросилась через комнату, смахивая горячие слезы, все еще стекающие по ее лицу. — Мне нужно забрать свой ноутбук для школы.

Сет преградил ей путь:

— У нас нет времени спорить. Собери вещи отца в кучу. Я принесу твой компьютер и позабочусь о столе. Бек поднимет Эйбла и выведет наружу. Мы должны идти.