Джудит Макнот - Помнишь ли ты…
— Я не хочу обсуждать это в присутствии Дианы. Коул уехал сразу же после завтрака, чтобы выполнить поручения Кэла в городе, — он рассчитывал потратить самое большее пару часов, но настоял, чтобы Диана осталась с дядей. Поднявшись из-за стола, он взъерошил волосы Дианы, поцеловал ее в щеку, а затем направился прочь… не выпуская руку жены. Смеясь, Диана позволила вытащить себя на веранду, получила страстный поцелуй и вернулась в дом.
Кэл наблюдал за этим маленьким происшествием с выражением на лице, которое Диана сочла в лучшем случае строгим и в худшем — неодобрительным. Испытывая неловкость и легкую обиду, она подошла к каминной полке, где выстроились в ряд фотографии в рамках, пожелтевшие от старости. Сцепив руки за спиной, она внимательно разглядывала каждую из них, чувствуя на себе взгляд Кэла.
— Это Коул? — Она взяла фотографию и приседа на диван рядом с Кэлом.
Он скользнул глазами по снимку, а затем буквально пригвоздил Диану к месту встревоженным взглядом.
— Почему бы нам не поговорить о чем-нибудь поважнее фотографий? — спросил он деловитым тоном, и Диана убедилась: Кэлвин Даунинг был гораздо проницательнее, чем казался, и отнюдь не слабым противником.
— О чем, например? — осторожно осведомилась Диана.
— О тебе и Коуле. У вас все в порядке? Диана кивнула, и Кэл заявил:
— Вот и хорошо, потому что так или иначе пора во всем разобраться.
Диана тоже не привыкла сдаваться без боя.
— Мистер Даунинг, может быть, мы отложим разговор до возвращения Коула?
Как ни странно, ее резкий ответ не оскорбил Кэла.
— Ты не только красива, но и смела — это хорошо. Но есть ли у тебя сердце?
— Что?!
— И если есть, то кому оно принадлежит? Диана ошеломленно уставилась на него:
— Я не понимаю…
— Разумеется. Для меня это тоже сложновато. Потому что всего две недели назад я видел в «Инкуайрере» твою фотографию и читал, как тебя бросил красавчик жених. А спустя неделю ты уже была замужем за моим племянником Коулом.
Пять дней назад одно упоминание о статье Диана сочла бы унижением. Сейчас только легкая улыбка тронула ее губы.
— Пожалуй, это действительно немного странно, — призналась она.
— У меня есть наиболее правдоподобное объяснение, — напрямик продолжал Кэл. — Коул рехнулся, и, когда я в споре показал ему эту фотографию, он решил жениться на тебе, чтобы получить свои акции. Но потом он рассказал мне, что ты — та самая девочка, с которой он привык болтать, когда еще учился в колледже. Я сопоставил факты и пришел к выводу, что это ты. Ты меня понимаешь?
— Пока — да.
— Вот и хорошо. Раскинув мозгами, я заподозрил, что вы заключили сделку. Ну, как тебе мои рассуждения? Диана с подозрением уставилась на него.
— Неплохо, — призналась она с дрожащей улыбкой.
— Кроме того, я знаю, что Коул тревожится о моем здоровье. Поэтому вы договорились изображать передо мной влюбленную пару. Пока все ясно?
Диана осторожно кивнула.
— Отлично. А теперь мы переходим к той части, которая меня пугает.
— О чем вы?
— Готовясь к твоему приезду, он носился по дому, сводя всех с ума, заботясь о каждой мелочи и стараясь ничего не упустить. Коул чертовски правдоподобно изображал мужа, обожающего свою жену. Мне не терпелось встретиться с тобой. Вчера вечером он не сводил с тебя глаз. Но скажу тебе прямо, Диана: мне показалось, что ты не отвечаешь ему взаимностью. Однако сегодня утром Коул не скрывал своих чувств, и потому я сделал вывод: ночью что-то произошло.
Кэл сделал паузу, чтобы подчеркнуть свои слова, и у него в голосе зазвенел? настойчивость, едва он перешел к самому главному.
— Не играй с сердцем Коула, детка: или бери все, или оставь его в покое. Не довольствуйся крохами, даже когда это устраивает тебя. Вряд ли ты способна на жестокость или месть, но иногда женщина бессознательно подвергает мужчину невыносимым страданиям.
Диана откинулась на спинку дивана и расхохоталась, прижимая к груди фотографию Коула. Слегка успокоившись, она обернулась к старику, который тоже любил ее мужа, и без стеснения сообщила:
— Коул не скрывал своих чувств потому, что я делала то же самое.
Казалось, Кэл вмиг помолодел лет на пятнадцать… и с запозданием смутился. Поискав выход из неловкого положения, он огляделся, встал и подошел к камину:
— На этой фотографии Коулу шестнадцать. А вот еще две. Он бережно передал снимки Диане, и ее улыбка погасла, а сердце заныло. Она повидала достаточно фотографий, чтобы мгновенно схватывать детали, и сразу заметила, что черноволосый мальчик, запустивший пальцы в густую шерсть нечистокровной колли, слишком мрачно смотрит в объектив. Он выглядел чересчур угрюмым для шести- или семилетнего ребенка. Диана взяла вторую фотографию.
— А здесь ему девять лет, — пояснил Кэл. На этом снимке справа от Коула стояла колли, а слева дворняжка. Но Диана видела только, что Коул попытался улыбнуться. На обоих снимках его штанишки были слишком короткими; его запечатлели на фоне старых качелей из автомобильной камеры и какой-то ветхой лачуги.
Диана вдруг поняла, что Кэл может многое поведать ей о прошлом своего племянника.
— Несмотря на то что мы давно знакомы, — призналась она с улыбкой, — Коул становится чересчур скрытным, едва речь заходит о нем. — Диана похлопала ладонью по дивану рядом с собой, приглашая Кэла присесть. — Расскажите мне все! Я хочу знать, каким он был в детстве, кто его мать — словом, все.
— А что он сам тебе рассказывал? — осторожно спросил Кэл.
— Ничего! Мне известно только, что у него было два старших брата, которые погибли незадолго до того, как Коул окончил колледж. Он как-то упомянул, что его мать умерла от рака, но никогда не говорил, когда умер его отец. На долю Коула выпало слишком много испытаний, — тихо добавила она.
Кэл был подавлен и растерян. Усевшись, он принялся рыться в кипе журналов.
— Я люблю психологию, — заявил он будто невзначай. — А ты в нее веришь?
— Конечно.
— Может, ты считаешь, что человеку полезно держать плохое в себе и скрывать свои беды от женщины, которая его любит, — и продолжать поступать так до конца дней своих?
Диана ничуть не сомневалась: он говорит о Коуле. Она хотела помочь и вместе с тем боялась показаться назойливой.
— Я… боюсь, он сочтет, что я лезу не в свое дело…
— Я назвал бы такой поступок попыткой вскрыть нарыв.
— Я боюсь незаживающих ран, — призналась Диана. — Сумею ли я исцелить их?
— Ты не причинишь боли.
Диана вспомнила, как прошлой ночью лежала в объятиях Коула. Он готов был отдать ей всю свою любовь, и она не могла рисковать даже малой толикой этого сокровища.
