Прекрасная маленькая принцесса - Айви Торн
Проводя руками по его крепкой, мускулистой груди, я наслаждаюсь ощущением его силы. Затем я хватаю его за рубашку обеими руками и начинаю тянуть его вверх по лестнице.
Я веду его вслепую, веря, что он не даст мне упасть, пока его сильные руки обхватывают меня за талию. Где-то за последние три года он завершил свой переход от юноши к мужчине. И я не могу нарадоваться тому, как много его теперь можно оценить. Вся эта прекрасная, атлетическая мускулатура со временем только улучшилась, наполнилась, пока он не стал состоять только из мышц и пьянящей плоти.
Не успели мы подняться по последней лестнице, как Петр подхватывает меня на руки и обхватывает моими ногами свою талию. Я прижимаюсь к нему грудью, пока между нами не остается свободного пространства.
И страстно целую его.
Снова раздается звук открывающейся и закрывающейся двери, и Петр поворачивается, прижимая меня к прочному дереву двери нашей спальни. И мы славно остаемся одни.
С моими ногами на его талии, я дергаю за рубашку, натягивая ее на рельефные мышцы его спины. Петр помогает мне, снимая рубашку и обнажая широкие плечи и хорошо очерченные грудные мышцы.
— Боже, кто бы тебя ни создал, он художник, — вздыхаю я, прослеживая линии ключиц и грудины на пути к его впалому прессу.
Петр мрачно усмехается.
— Не вспоминай о моих родителях в такое время, — поддразнивает он. А я фыркаю.
Затем я запускаю пальцы в его густые локоны, нежно перебирая их.
— Я пыталась быть духовной, — ругаюсь я сквозь зубы. Но я не могу злиться на него, когда он так грешно улыбается мне.
Затем его губы скользят по моим, и его язык проникает между ними, чтобы почувствовать мой глубокий вкус. В то же время его руки снова принялись за работу, задирая подол моей юбки. Как только свободная ткань сбилась на талии, его руки переместились к моим бедрам, разминая упругую плоть моей попки.
— Сколько у нас времени? — Хрипит он, его пальцы проникают под пояс моих трусиков.
— Достаточно.
Петр благодарно стонет, а затем снова двигает меня. Повернувшись, он усаживает меня на комод. И одним плавным движением снимает платье через голову. Я поднимаю руки и закрываю глаза, когда ткань проскальзывает мимо моей головы и падает на пол. Теплая мозолистая ладонь находит пространство между моими грудями и мягко толкает меня назад, направляя на прохладную поверхность комода.
Затем пальцы Петра обхватывают ткань моих трусиков, и он спускает их вниз по бедрам, обнажая меня, а кружево соединяет с моим платьем у его ног. Он опускается на колени, пока его плечи не оказываются между моими бедрами, и его серые глаза загораются, глядя вверх по длине моего тела, чтобы встретиться с моими. Теплый воздух от его губ омывает покалывающие нервы моего клитора, и я пульсирую от желания, чтобы его язык был на мне.
Петр обхватывает мои бедра и переставляет так, чтобы зацепить каждое из моих коленей за свои плечи. Затем он опускается, чтобы провести своим искусным языком по моему скользкому шву.
— Блядь! — Я задыхаюсь, мои руки судорожно пытаются найти опору, а ноги начинают дрожать.
Он издает низкий смешок, заставляя мой живот восхитительно вздрагивать. Проводя языком по той же линии, он проникает между моими складочками, пробуя на вкус мое возбуждение, прежде чем щелкнуть кончиком языка по моему клитору.
Я стону, полностью подчиняясь его власти надо мной. Ради этого я готова на все. Петр научился быть хозяином меня. Но только в спальне. Во всем остальном я свободна. Поэтому, когда он прикасается ко мне, я хочу, чтобы он владел моим телом.
Проводя языком по моей вытекающей щели, Петр разжигает мое возбуждение. А потом его губы смыкаются вокруг моего клитора.
— О, Боже, да! — Я задыхаюсь, пальцами провожу по его коже головы, беззвучно умоляя его сосать сильнее.
Он так и делает, засасывая мой чувствительный узелок между зубами, чтобы безжалостно щелкать и дразнить его языком. Он обводит мой клитор, перекатывая его, а затем поглаживает его в успокаивающих, но возбуждающих похоть ласках.
— Пожалуйста, Петр, — умоляю я, потому что хочу, чтобы он был внутри меня.
Но он еще не закончил с наслаждением, которое задумал для меня. Палец проникает между щеками моей попки, проводя по чувствительным нервам моего сжатого отверстия, чтобы пробудить их. Затем он скользит вперед, чтобы ввести два пальца в мою киску. Мои ноги вздрагивают, и рваные вздохи вырываются из моих губ.
Его пальцы проникают глубоко внутрь меня, находят точку G и пробуждают мой плотский голод.
— Дааааааа…! — Заканчиваю я с чем-то, смутно напоминающим писк, когда мои стены смыкаются вокруг него.
От неустанного натиска его языка и вызывающих дрожь движений его пальцев я скоро развалюсь на части. Словно почувствовав, как я близка к этому, Петр хмыкает, и его восхитительный звук проникает в меня, как наркотик. И пока я задыхаюсь и стону, он увеличивает темп своих пальцев, проникающих в меня и выходящих из меня.
Мне нравится видеть, как его широкие плечи напрягаются и вздымаются, пока он работает, чтобы доставить мне освобождение. Петр — мой бог, и я могу поклоняться ему, когда захочу. Его глаза поднимаются и находят мои, и от жажды в них у меня пересыхает во рту.
Я кончаю. Я просто разлетаюсь на части. Без предупреждения оргазм прорывается сквозь меня, как ураган.
— Петр! — Кричу я, откидывая голову назад, когда мои стены стискивают его пальцы, а клитор с силой пульсирует.
Грудь вздымается, и я задыхаюсь от интенсивности своего освобождения. Его плечи поддерживают мои дрожащие ноги, а он продолжает лизать и посасывать мой клитор, пока я не думаю, что могу сойти с ума.
Наконец я падаю в пропасть, поддавшись всепоглощающему удовольствию облегчения. Только тогда он поднимает голову и вытирает рукой подбородок, дьявольски улыбаясь мне, он поднимается на ноги и смотрит на меня сверху вниз, словно только что съел торт.
— Самодовольный ублюдок, — шучу я, протягивая руку между ног, чтобы ухватить его за пояс и грубо притянуть к себе. В то же время я сажусь, готовая отплатить ему за щедрость.
Он не останавливает меня, когда я расстегиваю его ремень и снимаю с него джинсы. Вместо этого он расчесывает волосы на моей голове и приступает к работе, ставя мне засос за ухом.
— Надеюсь, никто этого не увидит, — вздыхаю
