Лишняя в его доме (СИ) - Кристина Майер
Улыбаясь, я скрываюсь в ванной комнате…
Позавтракав с семьей, мы целуем на прощание малышку. Аяна долго нас не отпускает, приходится вмешаться няне, она отвлекает малышку новым набором пластилина.
— Одевайся теплее, — останавливает меня супруг, видя, что я накидываю поверх рубашки удлиненный пиджак.
— Сегодня будет тепло, — указываю рукой на окно, за которым ярко светит солнце.
— Весеннее солнце обманчиво, Диана. Хочешь опять заболеть? — добавляет голосу строгих нот. Вместо пиджака надеваю куртку, спорить с ним бесполезно.
На занятия меня отвозит Эльдар, охрана держится позади. После того, как дедушку осудили на пятнадцать лет и перевели в тюрьму строгого режима, стало легче дышать. Мы понимаем, что угроза не исчезла. Наверняка он будет искать способы нам отомстить. Дядя на свободе, братья сбежали за границу, все они представляют угрозу.
— Вы слышали, что Шарко нам сегодня контрольную проведет? — сообщает возмущенно Олеся.
— Контрольную? — в один голос. Обычно преподаватели предупреждают заранее.
— Она старосте поручила предупредить, а та забыла… — возмущаясь, мы дошли до аудитории. Весь курс налетел на старосту. «Дура, идиотка…» — оскорбляли в основном девочки, хотя были парни, которые не молчали, лили в ее сторону поток грязных ругательств. В глазах Евгении блестят слезы.
— Прекращайте ее оскорблять! — не выдержав, встаю на защиту. — Сколько раз Женя вас предупреждала о запланированных мероприятиях, на которые никто не являлся? Сколько раз предупреждала о сдаче курсовых или рефератов, но половина из вас дружно ее игнорировала? Сколько раз она не ставила вам пропуски в журнал, забыли? — пока я выговариваю, Матвей хмуро смотрит в мою сторону. Мы учимся вместе, но не общаемся. Он даже не здоровается со мной. Неприятно, но так лучше для нас обоих.
По аудитории ползут шепотки. Кто-то-то начинает громко и открыто поддерживать меня, защищать старосту. Но есть те, кто надеется, что контрольную отменят. Как только Шарко входит в аудиторию, они начинают жаловаться.
— Контрольная состоится, — твердым, не терпящим возражений голосом.
С контрольной работой я справилась, хотя не повторяла материал. Не все хорошо написали, поэтому возмущались всю перемену, шепотки слышались и во время последней пары.
— Идем в кафе? — спрашивает Вика, когда мы выходим из университета. На улице прохладно, солнце спряталось за тучи. Застегиваю куртку, радуясь, что муж заставил переодеться.
— Нет, — улыбаюсь, знаю, что сейчас последуют подколы.
— Ну, конечно, дом, семья, заботы. Вы с Машкой потеряны для нас, — шутят девочки.
— Я вчера сидела с вами в кафе, — напоминаю подругам. — Пока, до завтра, — прощаюсь и иду к машине.
— Домой? — спрашивает Георгий, заводя двигатель.
— Домой…
Это слово приобрело для меня новое значение. Оно наполнилось теплом, уютом, счастьем. Живя с родней, я не хотела возвращаться из школы. Тот дом был для меня тюрьмой. В нем никогда не жило счастье и любовь. В наш с Эльдаром дом я хочу возвращаться. Я замужем, но я чувствую себя свободной. Эльдар подарил мне новую жизнь. Я люблю наши вечера, обожаю просыпаться в его объятиях, я таю, когда малышка Аяна бежит ко мне, забирается на руки, чтобы обнять и поцеловать.
Из моих мыслей меня выдергивает резкий маневр водителя. Я улетаю вперед, потом бьюсь плечом о стойку.
— Что случилось? — прежде, чем Георгий отвечает, начинается стрельба.
— Пригнись! — кричит водитель, пытаясь уйти от столкновения. Перед нами резко тормозит фургон, таранит водительскую дверь. В меня летят стекла. Кожу лица обжигает болью.
— Быстро, быстро! — командует мужчина, вышедший из фургона. Я блокирую двери, хочу выиграть хоть немного времени. Для чего? Машину с охраной от нас отрезали, там продолжается перестрелка. — Через три минуты здесь будет полиция, бегом! — орет он на подельников, которые через водительскую дверь открывают мою.
Проезжающие автомобили приостанавливаются, думая, что произошла авария и нужно помочь пострадавшим, но наставленный на них пистолет убеждает продолжить движение.
Я кричу, прошу о помощи, но ее нет…
Глава 82
Эльдар
На город опускается ночь, а я до сих пор не знаю, где моя жена! Ожидание невыносимо! За все это время мне с незнакомого номера пришло одно сообщение:
«Если вмешаешь в это дело полицию, твоя жена умрет».
От полиции толку мало. Сидят в соседнем кабинете, ждут, что я позову их, если будут звонить похитители. Не хотят брать инициативу в свои руки! Путь, по которому следовали преступники, они не могут отследить, потому что камеры на том участке трассы не работают.
— Эльдар, мы найдем ее, — виновато отводя глаза, произносит Рамзан. Мое состояние далеко от адекватного, мне хочется убивать собственными руками тех, кто стоит за похищением Дианы. И тех, кто допустил, чтобы ее забрали.
У меня душу вырвали! Я загибаюсь от страха и боли, хотя стараюсь этого не показывать, но внутри все горит, не дает дышать. Если они ее убьют, породят монстра.
— Все наши люди подняты по тревоге. Я готов землю рыть носом…
— Так иди и рой! — повышаю голос на старого товарища. Лучше Рамзану скрыться, умом понимаю, что нет его вины в похищении Дианы, но эмоции разрывают.
Отец пытается дозвониться до старого друга — генерала ФСБ. Я готов согласиться на любую помощь, отдать любые деньги, только бы Диану вернули живой и здоровой.
— Почему они не звонят?! — сжимаю кулаки до хруста костяшек.
— Позвонят, они хотят, чтобы ты нервничал, — озвучивает свои мысли брат.
Возможно, он прав. Я догадываюсь, кто стоит за похищением моей жены — ее дед. Сейчас служба безопасности выясняет, Алихан вернулся в Россию или отсиживается за границей? Что-то мне подсказывает, что Алибековы желают лично расправиться со мной и Дианой. Я пожалел его выродков, дал возможность смотаться за границу, когда мог посадить за избиение Айдиля и попытку изнасилования его невесты, а в ответ получил нож в спину. Алихан и Карим — нелюди! Нет в них чести и благородства! Их нужно уничтожить!
— Я дозвонился до Александра, он обещал прислать людей, — отец заходит в кабинет, устало падает в кресло.
— Пусть лучше организует встречу с Каримом Алибековым! — кричу я, стукнув кулаком по столу.
— На это нужно время, — хмурится отец, недовольный вспышкой гнева. — Да и толку? Он ни в чем не признается, будет видеть твою беспомощность
