Елена Харькова - И всё-таки я люблю тебя! Том 2
Муса даже вспотел. Вот оно! Небесам, видно, так не терпится сделать его Богом, что они направили ему на помощь хирурга аж из самой Америки!
– Телефон! Принесите телефон! Быстрее! – заорал Муса так, что заколыхались тростниковые занавески.
Японки испуганно засуетились, и через пару секунд телефон был уже в его руках.
– Алло-у! – послышался из трубки мелодичный женский голос. – Частная клиника «Men and women». Я Барбара, пресс-секретарь мистера Кастра. Слушаю вас. Представьтесь, пожалуйста.
Муса представился. Кроме того, он назвал свою должность как «кандидат в депутаты».
– Я хочу записаться на консультацию к американскому хирургу, – нетерпеливо заговорил Муса, холодея от мысли, что он уже опоздал, что все семь дней уже заняты. – Он должен посмотреть мои губы.
– К сожалению, мистер Кастр на консультацию вас принять не может.
– Но я заплачу любые деньги! – заорал Муса. – Он должен меня принять! Он обязан меня прооперировать! Это главная проблема моей жизни!
– Вы хотите, чтобы мистер Кастр вас оперировал? Вот это другое дело. Мистер Кастр не даёт консультации. Он сам осматривает пациента и, если примет решение, то сразу же оперирует.
– Но, понимаете, у меня не очень хорошая свёртываемость крови, – тревожно сообщил Муса, боясь, что ему тотчас откажут.
– На нашем оборудовании это не проблема, – ласковым голосом успокоила его девушка. – Так вас записать на операцию?
– А это возможно? – почему-то оробел Муса.
– Да, у нас есть один свободный день. Шесть дней у нас были забронированы заранее, а вот один день мистер Кастр решил посвятить человеку, так сказать, из народа. Вы первый дозвонились. Поздравляю!
– Да-да, я как раз человек из народа! Я народный избранник! – ликовал Муса. – Он именно меня должен оперировать!
– Мне неудобно вас спрашивать, но, извините, это необходимость. Какую сумму вы готовы заплатить, в каких пределах? Я пока не знаю, во сколько оценит вашу операцию врач. Но, сами понимаете, расценки на пластические операции в Голливуде несопоставимы с нашими, и чтобы не было потом конфуза…
– На любую! – уверенно ответил Муса, а потом менее решительно добавил: – В пределах четырёх… ну или пяти нулей.
– О, кей! – ответила девушка. – Ждём вас в пятницу, тринадцатого. Вы не суеверны?
– Нет, что вы, – усмехнулся Муса.
– Тогда записывайте адрес. Да, и ещё. Наш доктор не любит, когда вокруг дома слоняются подозрительные угрюмые люди в чёрном. Он так боится русской мафии! Так что, понимаете меня, да? Лучше, если ваши охранники подождут вас за пределами видимости нашей клиники.
– Зачем мне охранники? – пошутил Муса. – Мне некого бояться. У меня нет врагов.
– О, да вы счастливый человек, мистер Муса! – проворковала девушка.
«Мерседес» подъехал к особняку, спрятанному в одном из переулков центрального района Москвы. Муса оглядел через затемнённые окна машины серый одноэтажный дом, построенный в стиле ампир.
«Что ж, неброско, но в то же время шикарно. Да, клиника для элиты должна находиться именно в таком тихом месте. Им реклама не нужна».
Муса отпустил машину и подошёл к двери. Снаружи никакой вывески. Даже звонка не было. Только висел старинный натёртый до блеска медный колокольчик.
«Во всём стараются под старину косить. Да, сейчас мода на прошлый век. Надо и у меня в доме тоже что-нибудь этакое замутить».
Муса дёрнул за шнурок, и колокольчик запел приятным низким звоном. Дверь тут же распахнулась, как будто там специально стояли и ждали, когда же он приедет.
За порогом стояла девушка в голубом платье с белым воротничком и манжетами. Волосы её были убраны под голубую шапочку. Мусу немного смутило то, что на руках у девушки были белые перчатки, а лицо закрывала марлевая повязка. Он вроде ещё не в операционной. Зачем такое чистоплюйство?
– Извините, – как бы догадавшись, сказала девушка, – что мы вас так встречаем. Но мистер Кастр ездит по всему миру и очень боится подхватить какую-нибудь заразу, к которой его организм ещё не адаптирован. Мы, врачи, сами такие трусишки!
– Да уж, если начитаться про все эти болезни, наверное, во всём начинаешь видеть опасность, – согласился Муса.
– О да, вы правы, мы очень мнительны! А, кроме того, сейчас по миру ходит эта ужасная атипичная пневмония! Столько людей уже умерло! Вот мистер Кастр и поставил условие, чтобы всё в нашей клинике было стерильно. От самой двери. Мы даже дорожку во дворе несколько раз в день хлоркой моем!
Муса удивлённо поднял брови. Но вслух произнёс:
– Что ж, это неплохо. По крайней мере я буду уверен, что во время операции ничем не заражусь.
Девушка благодарно рассмеялась.
– Прошу вас, проходите в этот бокс, снимите с себя одежду. Полностью. Положите всё в этот контейнер и закройте на замок. До вечера вам это не пригодится. А потом примите душ со специальным антисептическим мылом и наденьте вот эту стерильную накидку и бахилы.
И девушка показала на голубой балахон, напоминающий женскую ночную рубашку, и тряпичные сапоги.
– Мне раздеваться полностью?! Но зачем? Операция ведь будет только на лице. Может, я на свой костюм накину какой-нибудь халатик, а?
Девушка лишь виновато приподняла брови и развела руками.
– Понял, понял, – вздохнул Муса, – ради вашего американского чистюли придётся обнажиться. А вы мне не поможете?
Девушка смущённо на него взглянула.
– Какие карие глазки! Как вишни! – игриво воскликнул Муса. – Думаю, и всё личико у вас такое же очаровательное. После операции, надеюсь, вы придёте ко мне домой поухаживать за больным?
Девушка совсем смутилась.
– Не буду вам мешать. Мистер Кастр уже ждёт вас, – сказала она.
– О, тогда я срочно оголяюсь! – сказал Муса и взялся за ремень брюк. Девушка тут же вышла из бокса.
После водных процедур Мусу, одетого лишь в просторный балахон, другая девушка повезла на кресле-каталке по коридору. Он сначала запротестовал, хотел сам дойти, но девушки объяснили, что таковы правила, и ему пришлось подчиниться.
«Нет, всё-таки хоть мы и насмехаемся над американской тупоголовостью, но у них больше порядка, чем у нас. Пусть всё это по-дурацки, но зато чувствуешь себя более защищённым, понимаешь, что раз они дотошны в таких мелочах, значит, и в главном не допустят ни малейшего промаха. А то все эти рассказы про нашу медицину, когда врачи оставляют в животах пациентов всякие там бинты, скальпели и даже окурки, вызывают ужас у больных, которым предстоит лечь под нож. Всё-таки замечательно, что у меня врач – американец!»
Хирург оказался высоким крепким мужчиной, упакованным, как в скафандр, в белый комбинезон. Естественно, на нём тоже был «намордник» и перчатки. Но кроме этого, на глаза он ещё надел «водолазные» очки.
