Джилли Купер - Человек, заставлявший мужей ревновать. Книга 2
– Да... А это точно?
– Совершенно. Он оперировался в Америке. Даже Джеймс Бенсон не знает.
– О Господи Боже! – всхлипнула Китти.
– Но даже если ты покинешь его, мы останемся друзьями, – взмолилась Наташа. – Но постарайся не делать этого. Он любит тебя, и ты нужна ему. Ведь ты самая лучшая из его жен.
– Я должна уйти, – пробормотала Китти, выключив телефон, затем откинулась на подушки, держа в руках Лесси, которая, усердно работая язычком, старалась унять слезы хозяйки. На дворе в лучах солнца, тесно прижавшись друг к другу, чтобы сохранить тепло, лежали лошади Раннальдини, изогнувшись одна вдоль другой, как верблюды.
Китти, не останавливаясь, плакала, вспоминая, с какими упреками Раннальдини объяснял ее безуспешные, унизительные, а зачастую и болезненные тесты, не говоря уж о тех депрессиях, которые настигали ее в момент наступления менструаций. Теперь же он заставляет ее делать аборт. И всегда он ухитрялся представить все так, что она чувствовала себя виноватой и униженной, в то время как он сам был бесплоден.
– «Глупая сучка слетела с дороги, – пробормотала она, – а мы записали только два акта». О бедная Рэчел, о дорогой Боже!
Китти не помнила, сколько она так сидела, перебирая свои мысли, как вдруг распахнулась дверь и влетела Гермиона, окутанная в леопардовую шкуру.
– Собирайся, Молодчина! Мы едем в птичий заповедник в Слимбридже. Мы дали клятву всегда его посещать. Такой чудесный день и прекрасный повод отметить великолепную работу Раннальдини.
«Он, должно быть, первым делом позвонил ей», – тупо подумала Китти.
– Только оденься потеплей.
Мериголд, пришедшая вслед за Гермионой, решила, что Китти действительно очень больна.
– Так что там с Рэчел? – смятенно спросила Китти.
– Это ужасно. Мы все подавлены, – живо заговорила Гермиона. – Боб даже плакал, когда позвонил мне из Лондона, чтобы рассказать, да только слезами ее не вернешь. Мы все должны сплотиться вокруг Бориса и детей. Гретель – настоящий надежный оплот. Хотя в то же время какое счастье – быть свободным мужчиной, тебя сразу расхватывают.
– Но мы же не можем пойти на прогулку, – в ужасе сказала Китти, – когда ее не стало.
– Ну послушай, ведь Рэчел с ума сходила по охране природы, – ласково проговорила Мериголд. – Так это и будет прогулка в ее память. Пойдем, Китти, тебе побыть на воздухе полезно.
61
Итак, они поехали в двух автомобилях: Мериголд и Ларри, Джорджия и Гай – в первом, Гермиона, которую неохотно сопровождал Мередит, поскольку Боб оставался в Лондоне по делам, связанным со смертью Рэчел, везла Китти и Раннальдини, ослепительного в новом длинном светло-коричневом кашемировом пальто от Ральфа Лорена.
Туман рассеивался. Мимо проносились в голубой дымке примулы и фиалки, толпящиеся у подножия живых изгородей из боярышника и шиповника, уже покрывающихся первыми зелеными листиками.
– Темные очки и шарф на голову, ребята, – сказала Гермиона, завязывая вокруг своих темных волос рыжий шелк. – Не хотим же мы, чтобы на нас напали охотники за автографами.
И здесь не обошлось без скандала, потому что при входе в Слимбридж Гермиона, игнорируя надпись «НЕ ВХОДИТЬ В ИЗДЕЛИЯХ ИЗ МЕХА ЖИВОТНЫХ ОТРЯДА КОШАЧЬИХ ИЛИ ТИГРОВ», попыталась пройти через турникет.
– Это пальто – подделка под леопарда? – спросила девушка за кассой.
– Разумеется, нет, – оскорбилась Гермиона.
– Боюсь, вам нельзя пройти.
Поскольку настроение у Гермионы испортилось, а Раннальдини и в голову не пришло предложить ей свое новое кашемировое пальто, добрый Гай дал ей взаймы старую американскую шинель.
– Вообще-то она больше идет мужчинам, – пошутил Гай, застегивая латунные пуговицы. – Ты помнишь то объявление, Молодчина?
Китти не помнила. Она думала о контрасте между шумной, самоуверенно-утонченной компанией из Парадайза и пестрой возбужденной толпой, состоящей в основном из родителей с детьми в анораках, пенсионных пар и серьезных мужчин в шортах, увешанных фотоаппаратами и биноклями.
– Ужасающе провинциально, – содрогнулся Мередит, быстренько таща Китти мимо ярко-розовых вишен, плакучих ив, маленьких искусственных прудов и насыпанных островков из гальки, где было полно птиц.
– А мне кажется, это чудесно, – проговорила Китти, восхищаясь маленькими чирками с глянцевитыми голубыми, зелеными и каштановыми головками, черными лебедями с выгнутыми шеями.
– О-о, какой он славный, – она наклонилась погладить маленького коричневого полосатого гавайского гуся, который, выпрашивая хлеб, терся о ноги людей, как Лесси.
– Эта птичка с белым воротничком похожа на Перси, – сказал Мередит.
– Обычно ее называют утка-широконоска, – блеснула орнитологическими познаниями Мериголд.
– Манеры ухаживания красной утки исключительно очаровательны, – не отставал от нее Гай, вспомнивший походы своей юности.
Табличка предупреждала: «ХОДИТЕ НЕТОРОПЛИВО, НЕ ТОПАЙТЕ», и Китти подумала, что это звучит как молитва. Потому что только Бог мог произвести такое количество разновидностей чудесных, так здорово раскрашенных птиц. А какие удивительные уханья, кряканья и писк они издают! На каждом кусте шла перебранка, словно на тинейджеровской тусовке.
– Смотри-ка, дизайнеры разработали для них несколько типов, – сказал Мередит, изучая черные, рыжие и белые плюмажи самок гаги.
– Послушайте, что тут говорится о манере ухаживания большого свистуна, – прокричала Мериголд, надевая очки, чтобы прочитать другую табличку: «Самец выгибает тело и шею и, выплевывая капельки, поднимает головку и хвостик. Как правило, перед одной самочкой старательно красуются несколько самцов».
– Похоже на мужей Парадайза перед Рэчел, – кисло произнесла Джорджия. – О Господи, я и забыла, что она умерла.
Заметив, что глаза Китти наполнились слезами, Мередит шепнул на ухо Мериголд:
– С ней все в порядке?
– Не думаю.
Подслушав этот обмен мнениями, Гермиона обратилась к Раннальдини:
– Было бы здорово подарить Китти канадского гуся. А эти там что-то замышляют. Ее бы это заинтересовало. Пойду-ка развеселю ее.
Демонстрируя свою заботу и очаровательные ноги, она двинулась вперед и обняла Китти.
– Я так рада за Раннальдини. Я знаю, он капризный мальчик, но как подумаешь, насколько очарова-
«Особенно в случае с Лизандером» – зло подумала Китти.
Она заметила, как поблескивает в лучах изумрудная головка селезня дикой утки в то время как пестрая женушка уютно примостилась рядышком, довольная браком.
